– Что, леди? Айла? Яд? Что вы говорите?
– За… го… вор… – каждое слово давалось с неимоверным трудом. Силы снова покидали меня. Темнота опять начала наступать, но на этот раз это была обычная, физическая слабость. – Опас… ность…
Я видела, как меняется выражение лица Аноры. От недоумения к шоку, потом – к какому-то глубокому, серьезному пониманию. Она все поняла. Или, по крайней мере, поверила мне.
Я хотела сказать еще что-то, предупредить ее, рассказать все, что услышала. Но не смогла. Волна слабости накрыла меня с головой, и я снова провалилась в темноту. Но на этот раз я знала – я в своем теле. И кто-то знает правду.
48
Конард
Драконьи крылья несли меня на восток с отчаянной скоростью, подгоняемые страхом и едва зародившейся, хрупкой надеждой. Гонец, вцепившийся в мою чешую мертвой хваткой, то и дело указывал направление, его лицо было зеленым от ужаса и высоты, но он держался. Я не щадил ни его, ни себя. Каждая минута была на счету.
Деревня, затерянная в предгорьях Драконьего Хребта, оказалась именно такой, какой я ее и представлял – несколько покосившихся хижин, окруженных чахлыми огородами. Глушь. Я приземлился на окраине, стараясь не распугать своим видом и без того немногочисленных жителей, и быстро принял человеческий облик. Гонец, шатаясь, сполз на землю и указал на самую дальнюю, уединенную хижину, из трубы которой вился тонкий дымок.
Дом лекаря Эйнара был под стать деревне – скромный, пропахший сушеными травами, дымом и какой-то специфической, чуть горьковатой пылью. Сам Эйнар оказался кряжистым стариком с цепкими, выцветшими глазами и бородой, похожей на спутанный клубок серебряных нитей. Он не выказал ни страха, ни особого удивления моему появлению, лишь молча окинул меня изучающим взглядом.
Я не стал терять времени на пустые любезности.
– Моя… женщина, – слово «жена» застряло в горле, а «истинная» показалось слишком преждевременным, – отравлена. Яд Арагавы. Так сказал этот, – я кивнул на все еще дрожащего гонца. – Нужна твоя помощь. Немедленно.
Эйнар внимательно выслушал мой сбивчивый, требовательный рассказ, потом задал несколько коротких, точных вопросов гонцу о симптомах, которые тот наблюдал у своей односельчанки. Старик кивал, его морщинистое лицо оставалось непроницаемым.
– Да, – наконец произнес он, и его голос был таким же сухим и скрипучим, как старое дерево. – Похоже на Арагаву. Яд редкий, коварный. Но противоядие есть. Если еще не слишком поздно.
Он кряхтя поднялся и принялся доставать из многочисленных мешочков и глиняных горшочков травы, коренья, какие-то порошки. В хижине запахло еще сильнее – остро, пряно, горьковато. Он толок что-то в каменной ступке, смешивал, бормоча себе под нос непонятные слова. Процесс был медленным, мучительно медленным.
Я мерил шагами тесную комнату, чувствуя, как нетерпение и злость на собственное бессилие скручивают внутренности. Каждая минута, потраченная здесь, казалась украденной у нее, у ее жизни. Зверь внутри меня метался, рвался обратно, к ней. Я с трудом сдерживал его.
Мысли путались, возвращаясь к ней, к ее бледному лицу, к этому проклятому знаку на руке. Если она действительно моя истинная… то как я мог быть так слеп? Так жесток?
Наконец, через несколько вечностей, Эйнар протянул мне небольшую склянку с темной, густой жидкостью.
– Вот, милорд. Противоядие. Давайте его осторожно, по капле. И молитесь Древним, чтобы не было слишком поздно. Яд Арагавы коварен, он высасывает жизнь и магию до последней искры.
Я схватил склянку, холодное стекло обожгло пальцы. Облегчение было почти физическим, но тревога, поселившаяся в душе, не отпускала.
– Она бредит, – мой голос прозвучал хрипло, слова вырвались сами собой, против воли. Я не хотел делиться этим ни с кем, но неведение убивало. – Все время зовет какого-то Игоря… Кричит о разводе… о погибшем ребенке… Лекарь в поместье сказал, что это нетипично для простого истощения.
Эйнар на мгновение задумался, его взгляд устремился куда-то вдаль, словно он что-то вспоминал, перебирая в памяти сотни исцеленных и потерянных. Он медленно кивнул.
– Да, отравленные Арагавой часто бредят, милорд. Яд туманит разум, вытаскивает на поверхность самые глубокие страхи, самые болезненные воспоминания. Иногда это просто лихорадочные обрывки, иногда – целые картины из прошлого. Обычно их близкие понимают, о чем идет речь… хотя порой и им приходится слышать то, о чем они предпочли бы не знать.
Он помолчал, поглаживая свою седую бороду, а потом его глаза как-то по-особенному блеснули, словно он вспомнил что-то из ряда вон выходящее.
– Был у меня один случай, много лет назад… я тогда еще совсем молодым лекарем был. Привезли ко мне девушку из соседней деревни. Горела вся, как в огне, кожа сухая, глаза мутные, и все время шептала что-то странное, бессвязное. Не имена родных или знакомых, а какие-то чудные слова, названия, которых никто здесь не слыхивал. Говорила о каких-то «машинах», «телефонах», о мире, где люди летают по небу в железных птицах… Родные ее были в отчаянии, думали, злой дух в нее вселился.
Я слушал, и какое-то необъяснимое, холодное беспокойство зашевелилось внутри, смешиваясь с уже привычным страхом за нее.
– И что с ней было? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, скрывая внутреннее напряжение.
Эйнар усмехнулся своим мыслям, его старые глаза смотрели сквозь меня, в прошлое.
– Вылечил я ее от лихорадки. А когда она в себя пришла, оказалось, что она… не та, за кого ее принимали. Позже выяснилось, что настоящая дочь тех людей утонула. Ее мачеха, злая женщина, столкнула ее в Великую реку во время весеннего половодья. А эта… эта душа пришла из другого мира. Заняла опустевшее тело в тот самый момент, когда та, другая, умирала. Она так и не смогла до конца привыкнуть к нашему миру, все ей было чудно и непонятно. Но жила. И бред ее… он был отголосками ее прошлой, чужой жизни.
49
Конард
Двор «Каменного Стража» встретил меня запахом мокрой земли и напряженной тишиной, которую нарушал лишь мой собственный прерывистый вдох и тихие стоны перепуганного до смерти гонца, которого я все еще держал в лапе.
Измотанный до предела полетом, с кровоточащими ранами, я едва держался на ногах, но адреналин и всепоглощающий страх за нее гнали вперед. Я осторожно опустил солдата на землю – тот тут же рухнул на колени, пытаясь отдышаться, – и быстро принял человеческий облик. Мир качнулся, но я устоял.
Джад и Вада уже стояли на крыльце, их лица были, как всегда, непроницаемы, но в глазах плескалась тревога. Не успел я и шагу сделать к дому, как из дверей вылетела Айла. Рыдания, причитания, цепкие пальцы на моем рукаве – весь этот дешевый спектакль вызвал во мне лишь волну ледяного презрения.
– Конард, ты вернулся! Слава богам! С Тианой так плохо! Я так боюсь за нее! Ты должен что-то сделать! Ты же такой сильный, ты же дракон!
Я брезгливо отстранил ее руку, даже не удостоив взглядом. Ее притворная скорбь была отвратительна.
В голове, заглушая ее вопли, эхом отдавались слова старого лекаря Эйнара: «…настоящая дочь тех людей утонула… а эта душа пришла из другого мира… заняла опустевшее тело…»
А рядом, непрошеной гостьей, всплыла древняя легенда моего рода: «истинные для драконов Вайрос приходят из Великой реки». Просто приходят, как дар самой реки, самой судьбы, иногда – в самые неожиданные моменты и в самых неожиданных обличьях. Поэтому наши предки и построили родовой замок на ее берегу, надеясь первыми встретить этот дар.
Чушь, конечно. Сказки для впечатлительных девиц. Я никогда в это не верил. Слишком уж туманно и мистично. Мой дед, суровый вояка, нашел свою истинную в простой горожанке, которая торговала на рынке травами и не боялась его драконьего рыка. А прадед и вовсе отбил свою у императора, выбрав из десятка его фавориток ту единственную, чей запах сводил его дракона с ума.
У каждого своя история, свои знаки. Я же, давно перешагнув драконий порог юности, когда большинство из нас уже находят своих истинных или смиряются с их отсутствием, свою так и не встретил.
Такое случалось. И тогда оставался лишь один путь – политический брак. Расчетливый, холодный, выгодный для рода. Тиана Ройверс подходила идеально: древний, хоть и обедневший, но уважаемый род, никаких скандальных историй, да и запах ее моему дракону был люб, хоть и не вызывал того всепоглощающего безумия, о котором говорил легенды об истинных.
Плюс земли… Стратегически важные земли на границе, где и стоял этот «Каменный Страж». Поместье, правда, пришлось выкупать у какого-то промотавшегося князя, поскольку род Тианы давно его продал за долги, но территория была ключевой для защиты рубежей. Все было логично. Все было правильно. До того дня, когда я вытащил ее из Великой реки. До этого проклятого знака на ее руке. До слов старого Эйнара, которые перевернули все с ног на голову.
Если Тиана – «пришлая», если легенда о реке – не просто сказка, а намек на то, что ее душа действительно могла прийти извне… то кто-то должен был умереть, чтобы она появилась.
И учитывая, что сейчас ее отравили, все мои подозрения, как стая стервятников, кружили над этой картинно рыдающей Айлой. Но прямых доказательств у меня не было. Пока. И времени на долгие разбирательства – тоже. Я просто посмотрел на Айлу, как на докучливое, мерзкое насекомое, и прошел мимо нее в дом.
– Гонец, – обратился я к шедшей следом Ваде и кивнул на солдата, который все еще пытался прийти в себя во дворе, – пусть отдохнет и поест. Потом отправишь его обратно с благодарностью и платой за помощь.
Вада кивнула и устремилась к солдату.
Анора уже ждала у дверей комнаты Тианы, ее лицо было бледным, но решительным. Я протянул ей склянку с темной жидкостью.
– Противоядие. От яда Арагавы. Вливай. Осторожно, по капле. И молись всем богам, чтобы подействовало.
Анора кивнула и скрылась в комнате. Я последовал за ней. Айла попыталась прошмыгнуть следом, но я преградил ей путь ледяным взглядом и коротким, жестким приказом: