— Ну что, довольна, ведьма? — спросил он, подняв бледное лицо.
Купание в холодной воде не прошло даром, и взгляд его стал более осмысленным.
— Я не ведьма, а целительница, — исправила его строго. — И менять пол младенца не под силу даже магам.
На самом деле в формирование пола именно мужчина вносит определенный вклад. Яйцеклетка несет в себе только Х-хромосому, тогда как сперматозоиды — либо Х, либо Y. Если встречаются два икса, то получается девочка, а если первым успевает добежать игрек, то будет мальчик. Но в этом мире само слово «генетика» звучит как ругательство, поэтому я сказала:
— Все решают боги, грешно с ними спорить.
— Да они смеются надо мной! Думал, что хоть магия поможет, а… эхх! — махнул рукой устало и понурил голову. — Все вокруг обманщики.
Я прекрасно понимала, что не являюсь авторитетом для этого пьянчуги, поэтому задушевные беседы не помогут. А если пригрозить? Зря он, что ли, меня ведьмой обзывал?
— Ты смотри мне, Эйлу не обижай, она хорошая женщина. Узнаю — в жабу превращу. Или нашлю проклятье, отнимающее мужскую силу.
На этих словах глаза Веля боязливо округлились.
— Я ж говорил, ведьма!
А я продолжила:
— И девочки у тебя умницы. Девочки отцов очень любят, будут ухаживать, в старости не бросят. Если, конечно, ты будешь вести себя по-человечески, а не по-скотски. Или если доживешь… — сощурившись, я окинула его пристальным взглядом.
— А что? Проклятье нашлешь?
— Бутылка — твое проклятье. Если бросишь пить и возьмешься за ум, дом в порядок приведешь, глядишь, жена снова согласится на ребенка. И, быть может, в следующий раз получится мальчик.
— Ага… — хмыкнул Вель. — Тебе, магичка, не понять нас, простой народ. Вы вообще от жизни оторваны. Ни забот, ни хлопот. Знай маши руками, заклинания бубни да денежки собирай.
— Знаешь, драгоценный мой, — произнесла я как можно более едко, — я не стану жаловаться на тебя только потому, что меня Эйла попросила этого не делать. Не хочу оставлять семью без паршивенького, но кормильца. Но если будешь буянить… Смотри, ты у меня под колпаком.
И гордо вышла.
Не знаю, последует ли Вель последует советам. Я не Бог, чтобы меня все слушались. И решить все проблемы мне не под силу.
Завечерело, когда я покинула Лихую. Естественно, никаких извинений от Веля я не дождалась, зато Эйла просила прощения аж несколько раз. Как ее угораздило выйти замуж за пьянчугу? Возможно, по молодости он таким не был, а потом вылезла истинная натура.
Родственник Эйлы вызвался отвезти меня до дома, и я сейчас тряслась в телеге, негромко болтая с Пискуном.
— Ты не знаешь, как назывался тот транспорт, на котором Эллен ехала в Левилль?
Я вспомнила обугленные обломки на дороге и поежилась. Подумать только, прошло меньше трех дней, а кажется, будто целая вечность.
— А, так это был магоход. Зачарованная повозка, которая едет без лошадей.
— Ничего себе прогресс! И как это все работало?
Пискун проскакал по ноге и уселся мне на коленку. Моргнул черными глазками и стал рассказывать:
— Как-как? Все просто. Бытовые маги накладывают чары, которые со временем выветриваются. Но пока действуют, магоход будет ездить сам по себе, надо лишь задать ему направление. У богатеев есть свои магоходы и маги, которые регулярно подпитывают их заклинаниями, а вообще можно арендовать его в конторе магического транспорта, такие есть во всех более-менее приличных городах.
— Эллен арендовала эту штуку, чтобы добраться сюда?
— Ага, — хлопнул глазками пушистый обаяшка.
— И гроза разыгралась почему-то именно тогда, когда она ехала в Левилль. Молния угодила прямо в ее магоход… как и в мою машину. Совпадение?
Я потрогала распухшую скулу и зашипела.
— Что ты бормочешь, Эл?
— Рассуждаю сама с собой. Ты хорошо подумал насчет врагов твоей бывшей хозяйки?
Пискун помолчал, после выдал неуверенно:
— Эллен была тихой, скромной, ни во что не ввязывалась. Мы с ней очень редко говорили откровенно, она не делилась со мной своими секретами.
Да уж, досталось мне тело вдобавок с прошлым тихони, которая оказалась не такой уж и тихой, если решила пойти против воли своей семьи и сбежать на другой конец королевства.
Так, стойте… А если таким образом ей отомстил несостоявшийся жених? Убил ее магией на расстоянии, но не учел, что в тело попадет «подселенка». И если он узнает, что «Эллен» жива…
Кажется, мои рассуждения попахивают паранойей. «Нельзя быть такой мнительной!» — отрезвил внутренний голос. Почесав пальцем синюю грудку своего товарища, я спросила:
— Пискун, что это за газовая атака была? Даже у меня в глазах защипало.
— Это природная защита тиинов, — гордо ответил малыш. — Особые железы под хвостом реагируют на опасность.
— У тебя что, есть хвост?
— Конечно! Маленький симпатичный хвостик. Просто его из-за меха не видно.
Остаток дороги прошел в легкомысленной болтовне. Мне надо было отвлечься.
Стоило переступить порог дома, как ливанул дождь. Небо затянула мгла, проглотив остаток вечера. Вмиг стало холодно и противно, неуютно. По рукам побежали мурашки, нос заледенел, и я набросила толстую вязаную кофту.
Мы с Пискуном развели огонь в камине, похлопотали по хозяйству, раскладывая продукты и вещи по местам. Курицу я сунула в печь, чтобы у меня была еда на завтра, а то с таким режимом недолго заработать гастродуоденит или язву.
Пришлось помучиться, разжигая огонь в каменной громадине. Вот заработаю и куплю себе магическую печку! И хоть какое-нибудь подобие холодильника.
В спальне снова протекла крыша, я сдвинула в сторону кровать и подставила под течь ночной горшок — хоть на что-то сгодился. Завтра к соседям зайду, узнаю, где найти кровельщика. А тиин насмешливо твердил:
— Эллен неплохо управлялась с бытовой магией, крышу бы починить смогла. Но ты всего лишь бедная маленькая попаданка, которая в магии ничего не смыслит!
— Помолчи, язва, — отмахнулась я. — Вообще-то я стараюсь. Я не виновата, что целыми днями приходится бегать по делам и времени на учебу почти не остается.
— Лучше бы мужика нашла… Да шучу я, шучу! — примирительно пискнул шерстяной комок. — Но осваивать магию надо бы побыстрей. Кто-то покрупней и посильней пьяницы Веля сможет без труда нанизать тебя на вилы.
— С этого момента назначаю тебя своим охранником. Усмирять дебоширов ты умеешь виртуозно.
Пискун рассмеялся моей шутке, а я, порывшись в лекарском чемоданчике, обнаружила мазь от синяков. Глядя в зеркало, нанесла желтоватую субстанцию на скулу. Внезапно та ожила, зашевелилась, и, как огромный слизняк, затянула половину лица.
— Ой-ой! Что это еще за фигня? — я попыталась отодрать желеобразную штуку, но она вцепилась в меня намертво.
«Так, спокойно, без паники. Это все магия, мазь волшебная, бояться нечего», — успокаивала я себя. Но вид был страшный — по мне будто лизуна размазали.
— О, Эл! Ты делаешь успехи! — тонко рассмеялся тиин и шлепнулся на справочник магических зелий. Попрыгал на маленьких ножках и сделал кувырок. — Знаешь, что самое замечательное?
Я вопросительно уставилась на тиина одним глазом.
— В этом теле совершенно точно осталась магия. Если бы ее не было, состав Демиуса бы не активировался. У обычных людей мазь — это просто мазь. Говорю тебе, завтра будешь как новенькая!
— Слушай, а магия… прибавляет силу? Когда я лавкой от Веля отбивалась, почти не чувствовала ее веса. Хотя можно списать это на состояние аффекта…
— А что ты чувствовала в этот момент? Токи силы, покалывание в кончиках пальцев?
— Ничего такого… или просто не обратила внимания. Не до этого было.
Тиин решил, что это хороший знак и непокорная магия потихоньку просыпается.
— Да, все верно, в этом деле важно не только тело, но и дух. И что, что в твоем мире нет магии? Почему ты так в этом уверена? Ты рассказывала про темные века и охоту на ведьм. Может, с тех пор магия в вашем мире забыта, пробудить ее некому, а души молчат? Поэтому…
Поэтому до поздней ночи мы листали учебник по теории магии, Пискун объяснял непонятные моменты. Я вчитывалась, боясь пропустить хоть строчку, и пыталась поймать в теле те ощущения, про которые говорил тиин.
В один миг воцарилась тишина — я обнаружила, что Пискун вырубился прямо у меня на коленях. Уложив малыша в шкатулочку с мхом, я и сама почувствовала, как начинаю уплывать. Едва голова коснулась подушки, я провалилась в сон — как в омут нырнула.
Я снова была Эллен. Может быть такое, что в мозге сохранились очаги с воспоминаниями магички? Как бы то ни было, но я, как и прошлой ночью, ощутила себя в ловушке. Ни проснуться, ни вырваться, оставалось только участвовать.
Передо мной разворачивалось здание Академии магии — каменные арки, переходы, зависшие на головокружительной высоте, мраморные лестницы. Я взбегала по ступенькам, прижимая к груди книги. Воспоминания мелькали, как кадры из кинофильма, и вот я уже сижу в аудитории, слушая лекцию седобородого старца. Он чертит странные знаки, и предметы с его стола взмывают в воздух.
Потом меня забрасывает на мрачный подземный этаж, даже во сне холод пробирает до костей, а волоски на руках встают дыбом. Волшебные светильники тускло мерцают, под высокими потолками клубятся серые тени.
Студиозусы толпятся вокруг гладкого каменного стола, где лежит тело мужчины, желтое, как воск. Преподаватель произносит какие-то слова, размахивая ланцетом, и я почему-то знаю, что зовут его нейт Рейдиль. Наш анатом. Закончив вступительную речь, он с горящими глазами делает первый надрез.
«Где ваши перчатки?» — хочется закричать, но рот будто скотчем заклеен.
Потом в моих сновидениях цветет весна. Воспоминания появляются вразнобой, и эпизоды из детства смешиваются с эпизодами из юношества. Я вижу Пискуна и родителей Эллен, учусь магии под надзором строгой волшебницы с худым угловатым лицом, читаю ночами книги… Вижу, как родители опечалены тем, что мой дар совсем слабенький. Меня называют посредственностью.