Конечно, хвастать так нагло не слишком красиво, но я добилась желаемого: в глазах моего спутника вспыхнул неподдельный интерес. О, я его прекрасно знала! Много раз видела в глазах своих любопытных, трудолюбивых и умных студентов. Они горели, хотели совершенствоваться, их души не успели зачерстветь и привыкнуть к потерям, которые в нашей профессии неизбежны.
— И этих техник не знает нейт Лейн?
Я покачала головой.
— Думаю, нет. Эти техники очень-очень секретны.
А сама подумала: «Все, парень. Ты попал».
И правда — Йен заглотил наживку. С первого взгляда я определила, что ему действительно нравится будущая профессия, он посвящает ей все свое время, забывая про сон и еду. И не отступит, пока не узнает все тайны.
Йен молчал некоторое время, старательно переваривая информацию. Потом огляделся по сторонам, будто опасаясь, что нас подслушают.
— Нейра Эллен… — произнес негромко. — … нейт Лейн убьет меня за такое, он говорит, что маги несут только вред, но я бы очень хотел увидеть эти техники. Понимаю, что они очень секретны, но все же…
— Я гляжу, у вас нет предрассудков насчет магов?
Он помотал головой и сунул руки в карманы.
— Я, как и мой дядя, не цепляюсь за старые устои, стараюсь смотреть на вещи с разных углов. У всего есть свои достоинства и недостатки, так ведь? Мне маги не сделали ничего плохого, это мастеру Лейну есть за что их ненавидеть.
Как я и думала, у моего несостоявшегося руководителя личная обида к нашей братии. Удивительно, но с каждым днем я все больше сроднялась с этим миром, перестала воспринимать его, как что-то чужеродное, не мое.
На пути попалась скамеечка в тени старого тополя, и я приземлилась туда. Йен последовал моему примеру.
— Так что же случилось с нейтом Лейном?
Юноша помялся секунд десять, а потом взглянул на меня так серьезно, будто собирался выдать государственную тайну.
— Это все слухи, но… обещайте, что никому не расскажете!
— Нет-нет, что вы! — замахала я руками, а Йен начал рассказ:
— Говорят, что мастер Лейн вырос в бедной семье, его отец сильно заболел, но прибывший целитель не захотел заниматься лечением, потому что ему предложили мало денег. В ту же ночь его отец скончался, так и не получив помощи.
— Очень жаль, — задумчиво проговорила я, вспоминая слова Пискуна об алчности некоторых магов.
Это случилось давно и объясняло многое, но неужели он столько лет носит в себе эту обиду? Ведь должен понимать, что среди магов, как и среди людей, встречаются и плохие, и хорошие.
— Я еще кое-что слышал, — Йен нахмурился и сжал губы. Помолчал немного. — В молодости нейт Лейн был женат, но жена его бросила из-за связи с магичкой. Та приворожила его, а когда любовный морок ослаб и он опомнился, хотел вернуться к супруге, но она его не простила. С тех пор нейт Лейн одинок.
Парень задумчиво смотрел перед собой, а я перебирала пальцы.
— Теперь понятно, почему он не любит магов.
Наверняка посчитал меня такой же легкомысленной вертихвосткой, как и та магичка, что разрушила его семью. Боялся, что я пришла не работать, а веселиться и отвлекать его практикантов.
— Не просто не любит. Он ненавидит таких, как вы, — поправил меня Йен. — Зато после случая с отцом он твердо решил стать лекарем. Я восхищаюсь силой воли и упорством этого человека, он похож на моего дядю, тот тоже всего добивался сам. Мастер Лейн своим трудом пробился наверх и возглавил гильдию. Да, конечно, я далеко не во всем с ним согласен, но он много хорошего сделал. Например, расширил госпиталь, позволил юношам из бедных семей учиться и становиться лекарями, разработал новые техники операций. Вы не знали, что Левилльская школа — одна из самых сильных в королевстве?
— А девушек он не принимает? Не магичек, обычных?
Йен посмотрел на меня так, будто я сморозила глупость.
— Это не столица, нейра. Здесь девочки только в школу ходят, и то те, кому позволяют родители. Мою младшую сестренку в этом году выдали замуж, хотя она мечтала уехать в столицу, поступить в женское учебное заведение и стать преподавателем.
Я мысленно пожалела бедняжку. Вот так и рушатся мечты — под торжественные звуки свадебного марша.
— Так чем вы все-таки намерены заняться, нейра? — полюбопытствовал он.
Я кратко пересказала ему наш разговор с градоправителем, отмечая, как изумленно распахиваются голубые глаза херувимчика. И в конце добавила таким тоном, будто открываю ему величайший секрет:
— И даже, возможно, я смогу основать новую лекарскую школу, — и, предупреждая вопросы, сказала: — Буду очень благодарна, если это пока останется секретом, а нейт Лейн о нем не узнает. До поры до времени.
— Я поражен, нейра Эллен, — искренне восхитился Йен. — Вы так молоды, всего на несколько лет старше меня, но говорите так, да и взгляд у вас… — он вдруг смутился, а я подумала, что его куда-то не туда понесло. — … у вас такой взрослый взгляд, такой опытный, словно вы прожили и повидали очень много.
Тут ты, парень, попал в точку.
— Поэтому я думаю, что у вас все получится. Мне бы не хотелось предавать моего наставника, но я должен узнать гораздо больше, чем он может дать. Я хочу учиться, — твердо произнес Йен. — И мне жутко интересно, что у вас за секретные техники и чему вас научили в столице.
Кажется, я знаю, кто станет моим первым студентом! Эта мысль заставила улыбнуться. Все-таки парень хороший, и я с радостью поделюсь с ним всем, что умею сама. Сообщив об этом сияющему Йену, я задала вопрос:
— Чем у вас обрабатывают руки и инструменты?
Юноша нахмурился и почесал переносицу указательным пальцем.
— Ну… моют водой, если они испачканы. Иногда водой с мылом, если испачканы сильно.
Понятно. Значит, никак. Полное отсутствие асептики и антисептики.
Я вздохнула, замечая, как странно на меня смотрит собеседник. Работа предстоит долгая.
— И много ли выживает после операций? А много умирает от заражения крови?
— Примерно половина. Или даже больше… умирает, — печально произнес он. — Но на то воля Всеотца.
— Понимаешь ли, чтобы пациент не умер после операции от заражения крови, все, что соприкасается с раной, должно быть тщательно обработано. На грязных руках и инструментах живут особые… — Я чуть не сказала «микроорганизмы». Здесь такого слова не знают. По крайней мере, в книгах Эллен я его не встречала. — … особые болезнетворные частицы. Если их не убить, они проникают в кровь и вызывают… кхм… гниение. То есть заражение.
Так, как на меня глядел юный лекарь, могли смотреть на Галилео Галилея, когда он заявил, что Земля круглая.
— Это вам тоже в столичной Академии рассказали?
— Ну да, — ответила уклончиво. Эх, скоро я научусь врать почти виртуозно. — И не только это, но и многое, многое другое.
Я знала, что будет непросто. Мне предстоит расшевелить осиное гнездо, а это не проходит безболезненно.
Я боялась повторить путь человека, которым восхищалась. Венгерский акушер-гинеколог Земмельвейс пытался изменить взгляды врачебного сообщества. Гениальный врач, призывавший к обработке рук, что многократно снижала смертность среди его пациенток, оказался непонят. Затравлен, унижен, отвергнут, изгнан отовсюду.
Потому что его открытие переворачивало с ног на голову все устои, ставило под угрозу авторитет врачей всего мира, которые по незнанию своими руками убивали пациентов. Его не захотели услышать, трусливо поджав хвосты, растерзали своего коллегу.
Но теперь у меня есть поддержка в лице градоправителя и тех, кому я помогла и еще помогу, а это многого стоит.
— Йен, есть один вопрос. Где можно раздобыть известь и много спирта?
Глава 16Хлопоты
Что ни говори, а союзников иметь полезно. Можно и к градоправителю без записи попасть, и разузнать много интересного. Йен рассказал, где раздобыть спирт и хлорную известь, которые были нужны мне для дезинфекции. Из извести я собиралась приготовить хлорную воду для обработки инструментов, рук, ветоши и прочего рабочего инвентаря.
Молодой лекарь не переставал удивляться, и, кажется, не поверил, что благодаря этим мерам можно добиться снижения смертности больных.
— Не попробовав, не узнаете, — сказала я ему, на что он ответил, что вряд ли нейт Лейн позволить ставить разные эксперименты. Все должно быть так, как он велел — и никакой самодеятельности!
Властный тиран.
Но что-то подсказывало, что любопытный мальчишка попробует. Хотя бы чтобы убедиться, что метод не работает. Или работает!
Напевая себе под нос песню про самый лучший день, я почти до трех часов вся в мыле носилась по городу и делала заказы. Пискун удивлялся моей прыти, а потом мы пели вместе — вдвоем веселей! Он схватывал все на лету и порой выдавал такие фразочки, что хоть стой, хоть падай. За ним, как за ребенком, можно было записывать перлы в блокнот.
Звонкие сорены улетали с космической скоростью. Но грело то, что теперь у меня есть счет в банке и можно позволить себе если не кутить в тавернах, то хотя бы без зазрения совести покупать всякие нужные штуки. Если буду остро нуждаться, то можно и к мужу обратиться, но он для меня темная и подозрительная лошадка. Лучше будет, если он и не вспомнит о моем существовании.
Тиин говорил, что есть заклинания забвения, но я слишком зелена, чтобы пытаться их применить. В лучшем случае ничего не получится, а в худшем — сотру собственный разум и буду пускать слюни, кушать с ложечки и ходить под себя.
Когда я расспрашивала хозяина крупнейшей в Левилле алкогольной лавки о спирте, глаза его лезли на лоб, а рот странно дергался. Пожилой уважаемый нейт не мог взять в толк, зачем приличной с виду магичке понадобилось столько! Это ж… упиться можно.
— Вы ни за что не поверите, — говорила я серьезно, — но спирт нужен целителям для дела.
Этот представительный господин, которого звали нейтом Стейном, ехидно поинтересовался:
— Уж не внутрь ли вы его принимаете, нейра? Капельно, — и рассмеялся своей шутке.