Глава 38Ягодки только впереди
День прошел в суматохе. Я хотела попросить Лейна оказать влияние на коллегу, чтобы тот больше не лез к моему пациенту, но глава гильдии как сквозь землю провалился. Я сильно сомневалась, что после этого разговора Ойзенберг успокоится. Он не их тех, кто молча стерпит оскорбление, а я когда-то прилюдно его унизила.
Но самое главное — он не считал, что поступает плохо. Не отравил ведь больного, не зарезал, что надо? Еще этот нейт Калвин на мою голову — странный человек, который смотрел на меня, как на кучку этого самого. Подозреваю, что с Ойзенбергом они лучшие друзья или родственники.
Домой я вернулась только под вечер, и сразу ко мне нагрянула парочка пациентов — престарелые муж и жена просили выписать лекарство от суставной боли. Когда за благодарными улыбчивыми старичками закрылась дверь, я дала волю чувствам.
— Что за гадство, Пискун? Почему у попаданок в книгах все получалось буквально с полпинка, а мне…
— Да ты зажралась, мать, — ехидно заметил пушистик. — Сама посуди: Лейн стал относиться к тебе чуточку лучше, чем раньше, практиканты заинтересовались твоими методами, люди рассказывают о тебе друг другу, пациенты идут, новая больница строится. А неприятные мелочи всегда есть и будут. Так что остынь и выпей чаю, Эл.
Фамильяр рассуждал на редкость разумно, и я успокаивалась, слушая тонкий голосок. Он продолжал, прыгая туда-сюда по широкому подоконнику:
— Это хорошо, что ты не устроила скандал в башне лекарей и ничего не сделала Ойзенбергу. Твоя репутация не пострадала, в глазах остальных ты — разумная молодая женщина. Время покажет, кто останется за бортом. Пока ты можешь лишь продолжать делать свое дело и ждать результата.
Пискун, конечно, прав. Повезло, что у меня есть поддержка в его лице, с ним я в любом случае буду не одинока.
Вечер, в противовес дню, выдался тихим и скучным: Делла не пришла, она собиралась вместе с Креллой навестить родных в Дурной. Я отпустила девочку отдохнуть и набраться сил.
А еще дочитала до конца книгу о хороших женах, которую в первый раз бросила из-за невыносимой скуки, и нашла там одну интересную вещь. Оказывается, в передаче энергии от целителей к магам других категорий задействованы очень тонкие материи, и передать эту самую силу можно лишь при искреннем и большом желании. Важны не просто супружеские узы, а чувства. Проще говоря, между супругами сначала должна разгореться любовь.
Теперь мне многое стало понятно в поведении супруга. Он не давил на меня, не напирал, не делал вид, что без ума и откровенно рассказал о своих целях.
Это было намного честней, чем если бы он строил из себя безумно влюбленного или прикидывался роковым соблазнителем. Кажется, нейт Блайн вообще не способен на ложь и притворство. Это импонировало, как и каждое проявление заботы.
От Норвина не было вестей, и я поймала себя на мысли, что беспокоюсь за него. Не знаю ни где он, ни что с ним. Это беспокойство вылилось во вспышку раздражения, и я пробубнила недовольно:
— Интересно, чем мой муж все время занят и где его носит?
Мы с Пискуном сидели на кухне, передо мной стояла кружка травяного чая, а перед тиином — блюдце с горячим шоколадом. Фамильяр основательно на него подсел после визита в библиотеку.
— Думаешь, у боевых магов огня нет дел? Может, он границы защищает. Гадов каких ловит. Ты сама мне говорила про слухи, мол, что-то странное вокруг Левилля творится.
— Пока что Левилль кажется мне милейшим городком. За исключением башни лекарей, конечно. Там гад на гаде и гадом погоняет.
Перемазанный шоколадом Пискун испытующе поглядел на меня:
— А чего это ты вдруг муженьком заинтересовалась? Помнится, раньше только и мечтала его куда-нибудь сплавить.
— Ну, он хороший человек. Надежный. А то, что хочет заполучить мою энергию и наследника в придачу — у каждого свои недостатки. А еще у меня такое чувство… — я повела плечами и оглянулась. — … что Норвин постоянно за мной следит, даже когда я этого не вижу. Этот защитный купол… он позволяет видеть или слышать, что творится в доме?
— Я откуда знаю, какие фокусы в арсенале у боевых магов. Ой, чую, эта скрытность для тебя закончится плохо, — затянул шарманку Пискун. — Надо было все ему рассказать. А теперь сиди гадай.
— Ты думаешь, мое фееричное признание привело бы его в восторг? Мы с ним пока еще не такие близкие друзья, чтобы я могла открыть ему свою самую главную тайну.
— Обещай, что в следующий раз все ему расскажешь! Пока не стало поздно.
Я вздохнула и рывком отодвинула чай. Обжигающая жидкость всколыхнулась, и несколько капель упало на пальцы.
— Я расскажу. Самой противно жить во лжи, но сейчас мне нужно время.
Произнося эти слова, я еще не знала, что времени у меня нет. И моя, казалось бы, вошедшая в колею жизнь, пошатнется из-за ночного стука в дверь.
Ночью мне снилось, что я бегу по подземелью, а позади с грохотом рушатся стены. Каждая секунда на счету, каждый шаг, но выхода не видно.
Бах-бах-бах!
Меня выбросило из сна, но тело лихорадило, а руки дрожали. Гулкие удары повторились. Наконец до моего сонного сознания дошло, что это колотят в дверь.
Ругаясь под нос, я запрыгнула в домашние туфли и, набросив на плечи шаль, побежала открывать. На мгновение внутри взметнулось нехорошее предчувствие, по рукам прокатились мурашки. Но ведь над домом висит защитный купол, он бы не пропустил того, кто замышляет зло! Значит, это пациенты.
Точно, они.
— Пожалуйста, откройте! — послышался отчаянный мужской крик, и дверь снова сотряс мощный удар.
В прихожей вспыхнул магсветильник. Едва я сдвинула щеколду и отпрянула, в дом ввалился парень, распахнув дверь ногой. На руках он держал бесчувственную девушку, прижимая ее голову к своей груди.
— Умоляю, нейра, помогите! Лесси нужна помощь, она умирает! — голос срывался от страха и отчаяния.
Только сейчас я заметила багровые пятна на юбке девушки, штанах и руках молодого мужчины.
— Быстро сюда, — махнула рукой и поспешила в кабинет.
От громких звуков проснулся Пискун, шерстяной молнией вылетел из спальни, но, увидев ночных пациентов, с воплем ужаса забился обратно.
— Что случилось, рассказывай.
Я выдвинула стол и освободила его книг. Действовала на автомате, думая лишь о том, что стряслось с несчастной.
Парень оказался очень молодым, лет восемнадцать-двадцать, не больше. Лесси примерно столько же. Он опустил свою подругу на поверхность стола, длинные черные волосы зазмеились вниз, хрупкая рука бессильно упала. Девушка была бледной как мел, губы посинели.
— Это все из-за ее родителей! Они не разрешили нам пожениться… а Лесси, она… она носила ребенка! Моего ребенка!.. — из глаз полились слезы, он даже не стал их утирать. — Сказали, что убьют ее, если не избавится… И тогда она нашла старуху, которая… — голос сорвался и парень разрыдался. — Я не знал! Поэтому не остановил ее… А потом она пришла ко мне вся в крови…
Я моргнула, чтобы разбудить магическое зрение, повела руками над животом и содрогнулась.
Здесь будто живодер поорудовал.
Но, может, шанс еще есть?
— Пискун! Ты где⁈ — рявкнула так, что сама испугалась.
Тиин влетел в кабинет через несколько секунд.
— Сейчас! — фамильяр все понял, обернулся браслетом — магия буквально вскипела в каналах.
— Она была жива… жива… — приговаривал гость, подвывая раненым зверем. Боль его сочилась из каждой поры, отравляла воздух.
Я вливала и вливала целительскую магию, пытаясь запустить сердце, срастить сосуды, но магия утекала, как вода сквозь пальцы. Растворялась в пространстве, а я пыталась нащупать новые и новые потоки, пыталась и не желала признавать, что моя новообретенная сила не может справиться со смертью.
Что же ты наделала, Лесси?
Парень рухнул на колени и, сжимая руками холодные пальцы любимой, принялся их целовать.
— Лесси, только не оставляй меня, Лесси!..
Взгляд в мою сторону, полный больной надежды:
— Нейра… в гильдии нас не приняли, отправили к вам…
— Голубчик… — ласково и горько произнесла я, проглотив забивший горло ком.
Мне предстояло сказать самые тяжелые слова в жизни каждого врача, но я медлила. Не знала, как перерезать последнюю ниточку надежды.
— Они сказали, вы поможете…
— Послушай…
— Вы же можете ее спасти!
Я смотрела на девушку на столе, и сердце сжималось от боли. Красивая, молодая, такая несчастная.
Студенткой я прочитала книгу про криминальные аборты. Меня до глубины души поражала изобретательность, продиктованная отчаянием, с которым некоторые женщины прерывали нежеланную беременность. Это было так страшно, так противоестественно.
И то был наш просвещенный век, что уж говорить о темных временах, когда в ход шли кривые руки деревенских бабок и подручные средства. Стоит ли говорить, что большинство таких операций заканчивались гибелью?
Вот как сейчас.
Я молча положила руку на плечо рыдающего юноши. Он уже все понял, слов не понадобилось. Встав, он нежно очертил пальцами лицо возлюбленной.
— Я дам тебе успокоительного, это поможет, — я отвернулась и услышала леденящий душу голос:
— Я убью их.
— Что ты сказал?
— Убью!
Лицо его покраснело и исказилось от гнева, кулаки сжались так, что кожа на костяшках натянулась и побелела. Про кого он? Кого хочет убить? Лекарей из гильдии? Родителей девушки или старуху?
Я не успела ничего сказать, только дернулась, когда юноша вдруг сорвался с места и помчался прочь из моего дома. Я бежала за ним до самой калитки, умоляя остановиться, но тот, подстегиваемый гневом и болью, оказался намного быстрее.
Один миг — колеса повозки застучали по камням, и темнота поглотила все.
Ругаясь себе под нос, я влетела обратно в дом. Меня била нервная дрожь, мысли путались. Казалось, с того момента, как в дверь постучали, прошла всего минута. Все случилось так быстро, что мой мозг не успел осмыслить ситуацию.