Довольная улыбка с лица господина Рохеиса стерлась, как ни бывало.
— М-да… — протянул он, — но, думаю, это можно поправить с помощью врачебной магии…
— Не думаю, что это удастся. А, если такое и возможно, вероятно, потребуется длительный курс дорогостоящего лечения, — предположила я.
Господин Рохеис окончательно скис, убрал от меня руку и принялся ковыряться в тарелке с видом «что за дрянь вы мне тут наложили». Я вздохнула с облегчением.
После ужина второй помощник капитана предложил мне на выбор несколько пустых ящиков различной конфигурации — повыше и пониже, пошире и поуже. Я выбрала тот, что повыше, чтобы иметь получше обзор, и небольшой ширины, размером чуть шире табуретки, чтобы не чувствовать себя в узких коридорах неповоротливым танком. Край моей юбке при этом не доставал до пола, но это и к лучшему — чище будет. Ящик был из нешлифованного дерева, но использовали его так долго, что он стал довольно гладким и не грозил занозами. Кроме того, я выпросила у капитана одну из подушек-думочек, лежащих на диване в кают-компании, вместо сидения. Пусть ног я по официальной версии и не чувствую, но попа от сидения на ящике несколько часов уже почти стала квадратной. После того, как все приготовления были завершены, я была торжественно пересажена на новый «трон» капитаном Гартом, и могла отправиться в каюту обживаться.
До ужина я проспала, не забыв запереть каюту на щеколду. Все же усталость и ночные приключения сказывались, хотелось только есть, спать и пить. К ужину меня опять разбудил Дорф, но в этот раз ему пришлось ждать, пока я оденусь. Платье уже было слегка помятым, а волосы я заплести не успела, только расчесала щеткой из вещей той компаньонки и собрала «мальвинку» с помощью ленточки.
За ужином господин Рохеис в кой-то веке не обращал на меня внимания, поэтому я смогла поддерживать спокойную беседу с капитанами и первым помощником. В основном говорили про природу-погоду, о том, кто ждет их дома, меня вопросами предпочитали не мучать.
— А эта тварь почему опять здесь? — злобное шипение господина Рохеиса прервало нашу неспешную беседу.
Я с удивлением увидела, что Кракен в своем водяном шарике залез прямо в открытое окно кают-компании. Точно, я ведь перед сном открыла окно своей каюты, вот он и выбрался. Он с любопытством оглядывал новое помещение, медленно плывя в водяном шаре. Управлял он им магией, но при этом совершал привычные для осьминога движения.
Я отломила кусочек жареной рыбки со своей тарелки и подала ему, как собачке. Он подполз ко мне и аккуратно вытащил рыбу из моих пальцев красными покрытыми присосками щупальцами.
— Какая мерзость, — прокомментировал это Рохеис и передернулся.
— Это мой питомец, — пожала я плечами. — У нас на Жемчужных островах принято приручать животных. Муж рассказывал, что и в Империи дамы тоже держат дома зверюшек.
— Комнатных собачек, а не морских монстров! — фыркнул Рохеис. — Кстати, в общественных местах их запрещено спускать с поводка.
Я оценивающе посмотрела на Кракена, который на ощупь изучал мягкую обивку одного из диванов.
— У него нет шеи, на которую можно было бы надеть ошейник.
— Значит ему нельзя быть среди людей! Вдруг он кого-нибудь укусит?
Глава 43
У него нет шеи, на которую можно было бы надеть ошейник, — заметила я.
— Значит ему нельзя быть среди людей! Вдруг он кого-нибудь укусит?
— Вы видите у него рот, которым он мог бы кусаться? — я мановением руки подманила к себе шарик с Кракеном и оставила висеть его пред лицом Рохеиса, чтобы попробовал поискать. Конечно, у осьминогов есть рты, но вряд ли этот выскочка знает об их анатомии.
Тот отбросил столовые приборы и вскочил с места:
— Извините. Я пытался проявлять внимание и такт к вашему горю, но понял, что было ошибкой принимать вас за имперскую даму. Можно одеть дикарку в платье цивилизованной женщины, но это не сделает ее воспитанной леди.
— Да как вы смеете!.. — капитан Гарт попытался вскочить со своего места, но я удержала его за руку.
— Что ж, приношу свои извинения, что мои дикарские привычки портят вам настроение и аппетит, — склонила я голову. Вырвавшийся из моей магической хватки Кракен, не обращая никакого внимания на спор, дальше плыл по комнате. Судя по его эмоциям в купце он не видел для меня ровным счетом никакой опасности.
Рохеис буквально задыхался от ярости, его лицо налилось алым, а взгляд метался от капитана Пхимарса к помощнику Дорфу и обратно в поисках поддержки, но те его начисто игнорировали.
— С этого дня я не желаю принимать пищу в кают-компании! — наконец, выдал Рохеис. Окончание «с этими людьми» так и осталось непроизнесенным.
— Вы хотите питаться со своими слугами на камбузе? — деланно удивился капитан Пхимарс.
Господин Рохеис скривился — он-то ожидал, что его будут отговаривать, но никто об этом и не думал.
— Нет, я хочу, чтобы еду мне приносили в мою каюту!
— Как пожелаете, — кивнул капитан и замолчал.
Рохеис еще немного потоптался на месте в надежде, что кто-то еще что-то скажет, предложит ему иной выход из положения, но все молчали. Я видела, как ему не хотелось на самом деле уходить, не хотелось лишаться общения с равными, да что там говорить, и на свою тарелку он смотрел с жадностью и голодом, но гордость все же победила, и он, не прощаясь, вышел вон из кают-компании.
Мне кажется, не только я вздохнула с облегчением, но и Дорф. А вот капитан Пхимарс посмотрел на меня с укоризной:
— Вам следует быть осмотрительнее, госпожа Бороув. Господин Рохеис хоть птица и невысокого полета, но быть его другом куда выгоднее, чем врагом.
— Разве я обидела его? Оскорбила? — состроила на лице самое невинное выражение.
— Нет. Однако, этого унижения он точно не простит, — качнул головой капитан.
Я поджала губы. Действительно, неосмотрительно. Отвыкла я от общества, да и к здешним особенностям не адаптировалась. Точнее говоря, сразу принялась пользоваться плюшками, не задумываясь об их цене. Что бы кто ни говорил, в галантном обществе женщина, хоть и не имела многих прав, имела кое-какие социальные бонусы. Я только постфактум осознала, как ими сманипулировала. Конечно, в таком обществе любой приличный мужчина будет по умолчанию на стороне женщины (если речь идет о даме, а не о простой крестьянке, конечно). Оскорблять и отчитывать даму прилюдно, особенно если это не твоя родственница, за которую ты несешь ответственность — моветон. Конечно, Рохеис сам подставился, но это я его раздраконила — я чувствовала его брезгливость и при том сунула Кракена ему прямо под нос. Еще бы про туалетные дела за столом принялась вещать!
А ведь он-то вел себя нормально в рамках этого общества. Очевидно, что команды кораблей из-за моих способностей воспринимают меня более уважительно, чем просто женщину: капитан Гарт — потому что спасла его людей, капитан Пхимарс и Дорф — потому что с уважением относятся к рассказам своих коллег. А вот для Рохеиса я обычная баба, пусть и ровня ему по социальному статусу (жена такого же купца, как он сам), но баба. А значит существо по умолчанию глупее его и нуждающееся в заботе и воспитании. Он вел себя в рамках этой парадигмы. И, как бы это ни было противно, мне следовало научиться вести дела с такими людьми.
— Прошу прощения за эту сцену, господа, — тяжело вздохнула я. — Я приложу все усилия, чтобы загладить этот неловкий инцидент.
«Я сделал плохо? Я доставил тебе неприятности?» — спросил Кракен, когда мы уже отправлялись обратно в свою каюту.
«Нет, — улыбнулась я, — я сама виновата».
«Тот человек — злой, плохой», — Кракен передал эмоцию, будто в воде растворено что-то отвратительное, запах давно протухшего мяса или что-то ядовитое.
Я усмехнулась.
«К сожалению, каким бы он ни был, я должна с ним помириться».
В комнате я опять разделась и разлеглась на капитанской кровати, ожидая, пока все на корабле разойдутся по местам и утихомирятся. Пыталась поймать хотя бы несколько минут отдыха, потому что сон этой ночью мне не грозил — нужно было оттащить корабль обратно на его первоначальный курс, а завтра попросить капитана Пхимарса уточнить наше местоположение и спросить, сколько времени нам плыть до ближайшего порта, чтобы он еще раз все перепроверил и рассчитал.
А пока я попросила Кракена вылететь из окна, подняться выше и посмотреть, разошлись ли люди с палубы. Получив сигнал, что да, я подняла волну к своему окну, и юркой рыбкой выскользнула в море, каждой клеточкой радуясь погружению в родную стихию. Рядом с удовольствием резвился, кувыркаясь в воде, Кракен, прямо в движении увеличиваясь примерно до моего размера. Мы немного подурачились в воде, догоняя друг друга, а затем вернулись к кораблю, и я принялась за работу, в то время как Кракен выполнял самые главные функции: наблюдал, контролировал и давал ненужные советы.
Когда небо на востоке уже посветлело, но солнце еще не поднялось из-за горизонта, я решила, что достаточно, и аккуратно скользнула обратно в каюту. Тщательно собрала набрызганную воду с себя и с пола и отправила ее за окно, а потом улеглась на кровать досыпать.
Когда через несколько часов в дверь постучался Дорф с приглашением на завтрак, я крикнула, что очень устала и не голодна, и просто спала почти до самого обеда.
Верно говорят, что настоящее утро — это когда встал. Я поднялась, призвала в свою комнату опресненную волну. Все же иметь неограниченный запас пресной воды в условиях морского путешествия — бесценно. На полу после моего вчерашнего возвращения остались разводы соли, которые я смогла стереть, потом решила привести в порядок свое платье. Аккуратно побрызгала водой на расправленную ткань, затем собрала влагу обратно, добившись практически эффекта отпаривания. Умылась, потерла пальцем зубы и прополоскала рот. Волосы мои после вчерашнего купания против всяких природных законов чувствовали себя куда лучше, чем до — выглядели чистыми и шелковистыми, соль им никак не вредила, даже в пресной воде промывать не надо. Одно слово — русалка. Пряди красиво обрамляли лицо, прямо убирать не хотелось, но я все же собрала пучок с помощью перламутрового гребешка, помня о своем вдовом статусе.