– Что ты тут делаешь, уродка?! – грубый голос заставил вздрогнуть.
/\/\/\
– Что ты тут делаешь, уродка?! – грубый голос заставил вздрогнуть, я резко развернулась и удивленно уставилась на знакомую орчанку.
Сегодня ее черные волосы были заплетены в миллионы мелких косичек, переплетенных между собой в сложной прическе, портили впечатление только какие-то травинки, будто она на сене валялась… или это такие украшения? Не знаю. Ее болотного цвета облегающее платье почти сливалось с тоном кожи, плотно упаковывая объемное тело и выставляя напоказ все его складки. Но, наверное, она сама считала это очень красивым, потому что гордо задирала вверх широкий нос с крупными ноздрями.
По бокам от красавицы стояли еще две девицы неопределенного возраста, но одетые явно поскромнее, ростом поменьше и с более адекватными пропорциями и меньшим количеством жировых складок.
– Да, что тут эта человечка ошивается? – пропищала одна.
– Страшилище, смотри, чтобы никто тут тебя не увидел, не дай боги у младшей жены Вождя молоко от этого уродства пропадет! – съязвила вторая.
Наверное, по их мнению я должна была убежать и заплакать, но я только с недоумением оглядела этих писаных красавиц. Как-то странно было находиться по эту сторону скандала. Впрочем, до такого я никогда, даже в школе, не опускалась… по крайней мере, без повода. А что я сделала это орчанке – ума ни приложу.
– ГладРида, – припомнила я ее имя и попыталась доброжелательно улыбнуться, – ты прекрасно выглядишь! Удивительно, что мы столкнулись тут случайно. Ты не подскажешь, в какой стороне палатка СакрКруша? – я решила воспользоваться ее помощью, чтобы вернуться домой.
Одна из ее подружек издала едва слышный смешок, вторая ухмыльнулась, будто я сказала что-то смешное.
– Ты что, считаешь, что я по палаткам чужих мужчин бегаю, что я слежу за ним?! – вызверилась неожиданно ГладРида и поперла на меня разъяренным носорогом.
– Я ничего не считаю, – пробормотала, попятившись, к сожалению, на халифатском. Впрочем, что-то мне подсказывает, что мне бы не помогло. – Я просто заблудилась! – попыталась призвать к ее разуму, припомнив нужные слова.
– Я тебе укажу путь… я тебя в выгребную яму отправлю с удовольствием! – прорычала ГладРида и рванула на меня.
Я, не будь дурой, взлетела, уворачиваясь от нее. Орчанка по инерции врезалась в чье-то вывешенное для просушки белье, рыча, отмахнулась от него и попыталась допрыгнуть до меня, наступив на чей-то табурет.
Я рванула выше, пытаясь ее успокоить:
– ГладРида, послушай, нам нечего делить!
– Чтобы я еще что-то делила с засохшей жердиной! – прорычала она, попыталась снова подпрыгнуть, опираясь на табуретку. Сидушка была сплетена из лозы и не рассчитана на большие нагрузки, поэтому проломилась под ее ногой. Рыча, как зверь в капкане, ГладРида под хихиканье подружек пыталась освободиться от него.
– Послушай, не злись, я не хочу с тобой ссориться, – попыталась уговорить я, но, кажется, злила только больше.
– Ну, да, жены одного воина не должны ругаться, – прыснула одна из подружек ГладРиды, за что получила смачную оплеуху и заткнулась, из глаз ее потекли крупные слезы, но рот она заткнула руками, чтобы еще чего не ляпнуть, даже возражать красавице не посмела.
– Птицу надо бить камнем, а не пытаться допрыгнуть, – поспешила подать идею вторая, чтобы и ей не досталось. Подобрала с земли и подбросила в руке кусок глины.
Обрадованная ГладРида тоже схватила кусок засохшей грязи, и уже скоро импровизированные снаряды полетели в меня. Я попыталась увернуться, но оказалось, что бросаются эти чокнутые куда лучше, чем прыгают.
– Что вы творите?! – закричала я, летая вокруг и пытаясь уворачиваться. К моему удивлению, на нашу потасовку никто не обращал внимания, хотя некоторые жители, получив камнем по палатке, выглядывали посмотреть. Наконец, кое-что припомнила. – Я же подопечная СакрКруша! У меня и бусины в волосах есть, – стянула для демонстрации платок с головы. – Вы не должны меня обижать!
– Будет воин в женские дрязги ввязываться, – хохотнула одна из орчанок, а ГладРида, кажется, еще пуще разозлилась – у нее уже едва ли не пар из ушей шел.
В голове мелькнуло, что надо спасаться бегством, но реализовать план я не успела – один из комьев засохшей грязи (надеюсь, грязи), которыми бросались девицы, все же задел мое крыло, и я рухнула на землю.
– Попалась! – победно вскричали где-то за палатками.
Я поняла, что быть мне битой и, не помня себя, рванула в первый попавшийся шатер.
Глава 21
– Я ни за что не стану подчиняться этим дикарям! Ни за что! – услышала я за спиной хриплый мужской голос, и испуганно замерла, понимая, что, проникнув в чужую палатку, могу огрести еще больше неприятностей. Хорошо, что здесь, как и во всех шатрах, у входа было что-то вроде маленького предбанника, обычно используемого, чтобы разуться – по коврам внутри палатки принято ходить босиком.
– Вы не понимаете! Таким образом вы просто погубите себя! Смотрите, во что вы уже сейчас превратились! – говорили на халифатском, и я с удивлением узнала в этом полном страдания голосе Бранлиса. Вечно насмешливый, доброжелательный и улыбчивый, он казался мне образцом оптимизма, поэтому я с аккуратно выглянула из маленького закутка при входе, чтобы понять, что же его так обеспокоило.
В палатке было темно, свет проникал только через отверстие для дыма в крыше и падал на центр шатра неопрятным кривоватым пятном. Пол не застелен коврами, не разложен костер в центре. Обстановка в шатре была откровенно нищенской: никаких украшений, никаких тканей или ковров, утвари, других вещей. Только небольшой тонкий коврик, на котором сейчас сидел незнакомый мне заросший бородой мужчина. Он выглядел худым, даже изможденным. Изношенная простая рубаха его кое-где порвана и покрыта пятнами. Хотя перед ним стоял Бранлис, в руках у которого была миска с чем-то съестным и бурдюк воды, незнакомец будто бы нарочно сидел отвернувшись в сторону.
А еще рядом с ним вместо подушки стоял большой белый камень, от которого к мужчине тянулись толстые и тяжелые даже на вид цепи, крепящиеся к объемным металлическим браслетам на его запястьях. Кожа под ними была содрана в кровь и кое-как обмотана не первой свежести тряпками.
– Вы должны поесть и набраться сил, господин, – с тяжким вздохом произнес Бранлис.
– Я устал ждать смерти, Бран. Сила племени не даст мне сбежать, выкупить меня они не позволят. Хватит. Есть время, когда мужчина должен осознать, что битва проиграна.
– Не время сдаваться! – возмутился Бранлис. – Не сейчас, когда я наконец-то нашел вас!
– Я не сдаюсь, – мрачно ухмыльнулся незнакомец. – Я не позволяю победить им – а это очень много. Я не подчинюсь, я тебе уже сказал.
– Но господин! – простонал Бранлис. – Одумайтесь, вы остались единственным наследником своего отца!
– У него есть внуки, – пленник с деланным безразличием дернул плечом, отчего цепи глухо звякнули.
– Разве вы не хотите вновь увидеть своего сына?!
Было заметно, что Бранлис все же попал в точку – глаза незнакомца ярко сверкнули из-под отросшей челки, мне даже почудился отблеск огня в них, но потом он вновь отвернулся:
– Твой план безумен, он ни к чему не приведет. Ты зря ввязался в эту авантюру, Бран.
– Стихии любят безумцев, вам ли не знать, – усмехнулся Бранлис.
Пленник хмыкнул, улыбнувшись краем губ, будто известной только им двоим шутке.
– Где она?! Куда она делась?!! – визгливый голос ГладРиды заставил меня вздрогнуть и отползти в угол.
– Что там происходит? Не тебя ли ищут? – насторожился пленник.
– Я был очень осторожен… – с сомнением произнес Бранлис.
– Она где-то здесь спряталась, я ее нюхом чую, – прорычала где-то совсем рядом за пологом шатра ГладРида.
Я замерла испуганным кроликом между молотом и наковальней в тщетной надежде, что Бранлис не пойдет проверять, что тут происходит. Мне бы сбежать, но орчанки слишком близко.
– Вон след ее ног, она здесь! – вдруг послышался победный возглас писклявым голосом, и полог палатки резко откинули в сторону. Яркий свет после темноты в палатке ударил по глазам, заставив зажмуриться. – Попалась! – меня больно схватили за волосы.
Я забилась в руках орчанки пойманной птицей, но вырваться и взлететь было невозможно, она повалила меня на землю и низко придавила голову к земле, не позволяя подняться.
– Сейчас ты поплатишься за свою наглость, жердина, – прорычала ГладРида, ее фигура огромной темной тенью прорисовалась на фоне светлого входа. – Ты узнаешь, что значит опорочить честь чистой невесты, никакой мужик, к которому в палатку ты вовремя заявилась, не спасет.
– Я ничего не порочила, – прошипела, смаргивая выступившие на глазах слезы. – Спросите у СакрКруша, я ничего плохого не делала, я вообще далеко от его палатки не отходила!
Однако, кажется, мои слова только еще больше разозлили: и без того маленькие глазки сузились, а губы раздвинулись, обнажая клыки.
– Что будем делать? – спросила вторая подпевала, маячившая позади ГладРиды.
– Тащите ее к выгребной яме. Пусть узнает, где верное место для человеческой шлюхи, – довольная своей идеей, оскалилась орчанка.
/\/\/\
– Тащите ее к выгребной яме. Пусть узнает, где верное место для человеческой шлюхи, – довольная своей идеей, оскалилась орчанка.
Я была готова позвать на помощь Бранлиса, хоть и понимала, что навлеку на него неприятности – судя по всему, ему здесь находиться нельзя было, раз он сказал, что был осторожен, чтобы его не заметили. Только вот я не была уверена, что это поможет и надеялась как-нибудь все же вывернуться по дороге. Ну, не может же быть, что меня за волосы потащат прямо через весь лагерь, и никто не отреагирует?!
Ага, подбадривать и закидывать помидорами начнут, как в фильмах о средневековье. Но, может, кто-нибудь все же позовет СакрКруша?.. Как-то не верилось, что мне повезет.
– Кто смеет врываться в мой шатер?! – неожиданно гневный голос заставил вздрогнуть и меня, и орчанок. А следом за ним меня обдало жаром.