После Аквинтия, всё ещё холодная и безразличная, отпускает меня.
Я ожидаю, что в крови поднимется адреналин, сердце начнёт колотится от страха. Будут силы сделать рывок и убежать. Нужно позвать на помощь… Мало ли что…
Заговаривала мне зубы тем, как надо себя вести, а сама и не планировала терпеть рядом такую мать своих внуков, что ли?
Вот только моим голубым мечтам вообще не суждено сбыться.
Потому что я толком не могу заставить себя пошевелиться.
Сижу на диване в том положении, в котором она меня оставила.
Драконица наблюдает за мной, склонив голову чуть вбок.
А я… практически ничего не чувствую, словно уже мертва.
Как же мне это надоело, кто б знал…
Сначала Виктория бежит куда-то в опасный лес, потом королева решает сделать из меня марионетку.
Мне ничего не остаётся, кроме как пялится в ответ. Ну что, поиграем что ли в моргалки? Я пошевелиться не могу, так что выиграю определённо.
— Не напрягайся так сильно, будто занимаешься интимными вещами… Принцесса должна быть расслаблена.
Можно подумать, что она издевается, что она ехидничает.
Но её голос, её глаза, её поза — всё это не выражает ничего, кроме разве что лёгкой скуки.
— Прошу прощение, дорогая, но у меня нет времени. Это облегчит всё для нас обеих. После нужно будет ещё подготовиться к параду. Давай же… вернём тебе твои локоны. И, может быть, перекрасим их в чёрный? Последний писк моды, разве же ты не слышала? Людям это понравится…
Дальше она… касается моих волос. И чувство такое, будто бы по голове начинают ползать тысячи маленьких тонких змей. Сначала не боль, а просто жутко.
Потом ощущения меняются.
Каждый волосок будто бы становится моей конечностью.
И каждый волосок отрастает.
Отрастает с дикой болью.
Но кричать я не могу.
По крайней мере, пока.
От шока, наверное, а может благодаря тому, что связана с Ричардом и поэтому немного сильнее, чем могла бы, я всё-таки начинаю чувствовать своё тело. Начинаю дёргаться. Начинаю кричать. И когда Аквинтия уже почти заканчивает с моими волосами, мне даже удаётся оттолкнуть её.
— Что вы творите? Не прикасайтесь ко мне! — слёзы тут же будто бы по команде начинают течь ручьём, было очень больно, сейчас голову просто сильно печёт, но моему организму будто бы нужна разрядка, чтобы отыграться. — И вы думаете, что после этого я куда-то с вами пойду?
Кричу, конечно, на эмоциях.
Драконица скалится.
— Как ты смеешь так говорить со мной?
В этот момент в комнату врывается Гарольд с криком:
— Она сумасшедшая! Прошу, помилуйте… — и указывает на меня.
Я сумасшедшая?
Да я была правда, когда усомнилась, что ему можно доверять.
А всё же обманываться вот так очень неприятно…
Гарольд весь красный с заплаканными глазами. Кажется, я понимаю, что произошло. Он не выдержал и всё-таки решил взглянуть на свой предмет обожания, на королеву Аквинтию. А тут я размахиваю руками, кричу на почти что божество…
Конечно же, кутюрье сделал свои выводы.
И почему-то… решил вот так вмешаться? Ну даёт, блин…
Королева бросает на него презрительный взгляд.
— Сумасшедшая? — всё-таки снисходит до того, чтобы переспросить.
Гарольд бросается ей в ноги. Рыжий симпатичный камзол от резкости происходящего на нём разрывается по швам. Всё это так быстро, экспрессивно и неловко, что несмотря на ужас и боль, меня всё-таки одолевает глухой нервный смех.
— Да, Ваше Величество, не гневайтесь, я не успел вам сообщить… Дело в том, что принцесса… она больна. Конечно, она всё-таки истинная принца, поэтому я сомневался в своих выводах… Но… Теперь я вижу, что принцессе нужна помощь. Не гневайтесь, — поднимает на неё свои красивые, большие и заплаканные глаза. — Хотите, я позову лекаря?
— Нет.
Она переводит взгляд с него на меня и обратно.
— Ты…
— Кутюрье, Ваше Величество. Я шил для вас платья цвета цветущей вишни на весенний бал в прошлом году…
— Это неважно, — отчеканивает она. Бедный Гарольд, он так обожает свою госпожу, а она его даже не помнит. Что ж… добро пожаловать в реальную жизнь. — Почему ты считаешь, что принцесса больна?
— О… Она говорила странные вещи. Понимаете, ей чудились… демоны.
В его глазах настоящий ужас, а я даже не думаю сдвигаться с места. Пусть рассказывает всё, что хочет. Может быть, драконицу это хотя бы натолкнёт на мысль, что что-то не так? Подтолкнёт узнать, есть ли демоны на самом деле или нет. И если бы им как-то удалось поймать болтливую Найт… О, она бы обязательно рассказала им про Апокалипсис, про их бога, который вот-вот должен его начать.
Тогда бы у меня от сердца отлегло.
И пусть корона со всем разбирается! Я ведь обычная глупая женщина и моё дело — рожать детей.
Впрочем, вдруг королева в курсе? Особенно, если в этом замешан её брат, генерал Риордан.
Но почему это должно быть выгодно драконице?
Мои размышления не заходят слишком далеко, поскольку не находят почву, из которой можно было бы с успехом вырасти. Ведь королева Аквинтия особо даже не вслушивается в тот якобы бред, о котором я говорила Гарольду.
— Также принцесса отдавала очень странные приказы и обрезала себе волосы. Она приказала сделать из своей гардеробной кабинет, представляете? Зачем жене принца кабинет? Так же она переодевалась мужчиной и гуляла по Файв-Уллу…. Общалась с местными, представляете?
— И ты всё это время молчал? — её чистый голос напитан кристальной злобой.
Гарольд дрожит и, кажется, вот-вот обмочится.
Конечно, если этого уже не произошло.
— Я не мог понять… Я ведь не знаю, как должна влиять истинность. Я надеялся, что это все временно. Но теперь вижу, вижу, как всё запущено. Знаете, Ваше Величество, может быть, дело вовсе и не в истинности, может быть дело в том, что принцесса попадала в руки фэйри? Аспиды оставили на ней свою отметину. Может быть, свели с ума… В Ночь Золотого Рога…
— Вставай. И уходи, если это всё. Увижу ещё раз — уволю. С каким пор кутюрье лезет в дела королевских особ? И делает свои выводы?
Гарольд сильно стукается лбом о пол.
— Простите! Пожалуйста, простите меня!
— Принцесса Виктория, какой бы строптивой она не была, но она истинная принца Ричарда. Фэйри могут сразить дракона, но ничего не могут сделать с волей высших богов. А истинность — это уже их отметка. Так что по твоему возьмёт вверх? Или ты хочешь сказать, что фэйри такие сильные? Может быть, нам всем тогда поклоняться им? Сомневаешься в выборе драконов?
— Нет, Ваше Величество, что вы… — он медленно отползает от королевы. — Я вспомнил, — вдруг надеждой загораются глаза. — Возможно, всё дело в горящей книге…
Я холодею.
Ну зачем же… зачем же Алиса ему себя выдала?
Она сама ведь говорила, что если узнают, что я не Виктория, исходы могут быть самые плачевные.
А если они найдут буквально ходячую инструкцию для попаданок, то… что будет тогда? Они мне поверят и обрадуются? Поверят и казнят? Не поверят и казнят?
Всё-таки я попаданка в чужое тело.
Остаётся только надеятся, что королева уже не слушает запальчивого слугу.
Но она как назло переспрашивает:
— Какая книга?
Гарольд тут же поднимается, спешно отряхивается и начинает тараторить:
— Принцесса Виктория сказала, что это артефакт её семьи и тайна. Это, конечно, подозрительно, но я ведь её слуга, а не должен без повода докладывать, не так ли? Книга эта была говорящей, она летала и… у неё был свой характер. Забористый, надо сказать.
— Что ж… Интересно.
— Правда? — Гарольд жалко улыбается. — Я ведь совсем не разбираюсь в магии, не знаю, что обычно, а что нет. Моё дело — шить прекрасные платья, которые будут…
— Тихо! — королева даже выставляет ладонь вперёд, чтобы слуга наконец-то захлопнулся. — Сейчас же веди меня туда, где лежит эта книга.
Она в одно мгновение оказывается рядом с собой, хватает меня за руку и приказывает не вырываться.
Именно что приказывает.
Я, если честно, совсем не знаю, что делать. Потому что если я побегу — это будет означать, что я правда что-то скрываю. Если случайно ударю королеву… Как меня тогда накажут? И получится ли тогда вообще иметь нормальные отношения с короной? Не знаю, словом, всё очень сложно.
А если они всё-таки найдёт Алису, то что тогда?
На самом деле я почти на грани, чтобы всё рассказать.
И я бы, наверное, после всего того, что успела пережить, уже давно сдалась, расплакалась бы, сказала, что я всего лишь Антонина Курочкина, и в принцессы я не напрашивалась…
Просто дело такое… королева, как оказалось, совсем к такому не располагает.
Мне кажется, что если она решит, что убить меня будет целесообразнее, она так и поступит прямо на месте и глазом не моргнёт.
Стоит ли рисковать?
Я решаю действовать по обстоятельствам и пока не вырываться. И даже никак не комменировать проиходящее. Я ведь совсем не хочу загонять себя в ловушку своей же лжи.
Держусь, пока она идёт вместе со мной до спальни.
Слуги, встречающиеся нам на пути, таращаться и едва ли не падают в обморок.
Становится как-то ещё тоскливее, чем обычно. Холодно. Я здесь совсем одна. И никто мне не поможет. Никому верить нельзя. Даже такой милый человек, как Гарольд, истолковал всё превратно.
Тогда об откровении с Ричардом не стоит даже думать.
И всё же интересно… а как он сейчас?
Даже в такой момент путы истинности пагубно на меня влияют.
Мы заходим в мои покои. Гарольд говорит, что книга где-то здесь. Королева перерывает всё. Достаёт вещи и книги из шкафов, срывает с кровати постельное, заглядывает под неё, срывает габелены…
Но Алисы нигде нет.
Я выдыхаю.
Холод, что является главным помощником страха, медленно отступает.
Я вспоминаю, что Алиса может следить за мной. Ведь мы пока что связаны. Значит, она должна была успеть спрятаться. Может быть, даже вылетела в окно.
— Ваше Величество… книга точно была где-то здесь. Не беспокойтесь. Мы её найдём. Это что-то плохое значит?