Если честно, какая-то смутная мысль на эту тему у меня все-таки возникла, но она была такой неустойчивой, что я не могла за нее ухватиться. Вилмар шмякнул мне на лоб влажное полотенце, поднялся вместе с тазиком и молча ушел в ванную. Я проследила за тем, как он скрылся за дверью, услышала, как зашумела вода, и спустя время Вилмар вернулся обратно.
– Ты со мной не разговариваешь? – я приготовилась обидеться. – Почему меня не отвели в лазарет, как остальных? Потому что это связано со спецкурсом?
Я невольно вспомнила наш разговор с Тимо. По всему выходило, что обмороки случались только с учениками спецкурса, по крайней мере, про других я ничего не слышала. Либо наши занятия опасны для здоровья, что, естественно, теперь хотят скрыть, либо это какое-то отравление. Хейке, например, подсыпает в наши порции яд, с него станется.
– Так и есть. Клаус и Бальз тоже вчера не пришли на занятия по той же причине. Но сейчас еще дело в тебе. Если ты окажешься под угрозой, этим заинтересуется Совет магов.
– И они меня заберут?
– Вполне вероятно. Поэтому тебе придется придерживаться легенды, – закончил Вилмар. Мне же показалось, что он сказал далеко не все, что хотел.
– Что у меня нога сломана? А как же – наложить гипс? – Я вообще растерялась. Они хотят, чтобы я пару месяцев из комнаты не выходила? Со сломанной ногой с восьмого этажа особо не побегаешь. – Это же еще подозрительней, чем обмороки. Ногу сломала, а меня даже врачу не показали.
– Какой гипс? – не понял Вилмар. – У нас есть доверенный человек у лекарей, его уже посвятили в детали. Он срастил ногу, и у тебя неделя на восстановление.
– Неделя?
– Неделя, – подтвердил Вилмар.
Я растерянно замолчала. Итак, я сломала ногу, надо мной пошаманил местный целитель, косточки срослись, и через неделю я смогу снова бегать и скакать по лесенкам.
– Магия, да? – уточнила я на всякий случай.
– Она самая.
Мы снова замолчали.
– А обедать я как буду ходить?
– Тебе принесут в комнату.
– Три раза в день?
– Да.
– Ты?
– Я.
– Ну ладно, уговорил, – сдалась я и даже сложила руки на одеяле, изображая покорность. – А Тимо ко мне пустят? И Томаса с Мареком? И Тильду?
– Тимо тоже не должен знать правды. – Вилмар нахмурился, но я спорить не стала. Обида за утреннюю отповедь еще никуда не делась, а он, если отвлечься от мысли, что мой друг, еще и сын деканши. А там и до Совета недалеко.
– Я поняла. Сломала ногу, лежу отдыхаю.
Вилмар с сомнением на меня покосился.
– Ты точно меня поняла?
– Я что, похожа на дуру? – всерьез обиделась я.
– Извини, – сказал он и накрыл мою ладонь своей. – Просто иногда создается впечатление, что ты нарочно все делаешь не так, как тебе велят.
Даже реши я поспорить, не смогла бы, но все равно обиделась.
– Откровенность за откровенность, – я посмотрела ему в глаза. – Я терпеть не могу, когда мне что-то велят. От одного этого слова в дрожь бросает.
– Ты просто еще совсем маленькая, – улыбнулся Вилмар и второй рукой потрепал меня по волосам, совсем как ребенка. – Потом поймешь, что не всегда стоит рваться наперекор всем и вся. Порой стоит пропустить вперед тех, кто сильнее.
У меня дыхание перехватило, и совсем даже не от восхищения.
Значит, вот она, причина его хладнокровного спокойствия. Я для него еще просто слишком маленькая.
Я выпрямилась, схватила его за воротник и, подтянувшись, решительно поцеловала. Уже не случайно, не под влиянием полной луны, ночного воздуха и прочей ерунды. Я не маленькая! Пусть уяснит это раз и навсегда!
Целоваться я умела, и Вилмар не мог этого не заметить. Когда я его отпустила, на его лице читалась полная, ошеломляющая растерянность. Впору было даже пожалеть бедняжку. Но жалость в мои планы не входила.
– Что это за акция протеста? – наконец отмер он, и на меня как ведро воды вылили. – Мы говорили о серьезности, а ты только подтверждаешь, что ничего не поняла.
Ах он… Какой же…
У меня просто нет слов.
Вилмар поднялся, поправил воротник и сухо сказал:
– Придерживайся легенды и будь, пожалуйста, благоразумна. Не хотелось бы после всех этих дней отдать тебя на растерзание Совету магов.
Я швырнула ему вслед влажное полотенце, но попала в перегородку, за которой успел скрыться Вилмар. Благоразумна? Это ему нужно быть благоразумным, называя маленькой девушку, которая в него… Ну, допустим, влюблена. Ладно. Может, немножечко.
Первые минут десять я просто злилась, лежа в постели, потом снова закружилась голова, и пыл пришлось поумерить. А то опять затошнит, а вылезать из-под одеяла как-то совсем не хотелось, к тому же ноги не слушались, особенно почему-то «сломанная».
Я сама не заметила, как заснула – просто уплыла куда-то, а вернулась в реальность, когда дверь скрипнула. Подумала сперва, что это Вилмар, но оказалось, что он уже приходил и успел уйти – на столе обнаружился поднос с ужином.
Итак, Вилмар решил избежать лишнего общения. Не удивлюсь, если еду мне начнут приносить другие люди. А все потому, что я маленькая и неразумная.
Ну погоди у меня, Вилмар!
Сразу после ужина в дверь постучали, я дернулась к ней, чтобы открыть, но вовремя вспомнила о сломанной ноге.
– Войдите, – крикнула я, по пояс накрывшись одеялом. Вообще, конечно, так слегка страшно. Останусь вот так ночевать с открытой дверью, придет ко мне какой-нибудь… маньяк. И все, нет Катеньки больше.
В комнату вошел вопреки глупым опасениям не маньяк, а Марек. Следом, скептически осматриваясь, вплыл Томас. Я выдохнула.
– Я не беременна, – тут же опередила я братьев, – и не похмелье у меня.
Марек засмеялся, а Томас тут же отвесил ему неплохой такой подзатыльник. Догадался, видимо.
– Мы знаем про сломанную ногу, – сухо прокомментировал он, подвигая к кровати стул и садясь.
– Это же уметь надо, – добавил Марек и сел на край кровати, прямо на «сломанную» ногу. Я ойкнула и ногу вытащила, мог ведь и впрямь сломать. – Как же ты так неосторожно?
– Хорош прикалываться, – я пнула Марека через одеяло, а он в ответ снова рассмеялся, как дурачок.
– Не обращай внимания. Между прочим, он сильно переживал, когда ты вдруг в обморок грохнулась.
Томас поставил себе на колени ученическую сумку и извлек оттуда кулек с яблоками. Гостинцы – это правильно. Вилмар вместе с ужином мне тоже принес целую корзинку булочек и графин с соком.
– С Тильдой вон так же было, – отсмеявшись, вклинился Марек. – Нормально все, а потом – хоп! – и обморок. Но Вилмар почему-то не целителей позвал, а Бьорна и сказал всем молчать о случившемся. Велел всем расходиться и делать вид, что не в курсе. Мы все очень удивились, особенно Тильда.
Я ведь и впрямь не знала, как все произошло. Когда я очнулась, на полигоне не осталось никого, кроме меня, Вилмара и Бьорна. Я уже слышала версию, почему нужно молчать, но со слов Марека кое-что показалось мне странным.
Они словно ждали, что я упаду.
– Мы тоже подумали, что творится какая-то ерунда, – подтвердил мои мысли Томас.
– Даже поспрашивали, не было ли чего-то похожего в университете в последнее время. Оказалось, что с такими симптомами попадали только студенты спецкурса. Сначала Тильда, потом Томас, почти одновременно с ним Клаус и Бальз. Розали тоже жаловалась на плохое самочувствие в последние дни.
– Ага, ты следующий, – мрачно предупредил Томас брата, и тот мстительно пнул его по лодыжке.
– В общем, диагноз у всех один – переутомление.
И Марек высказал ту самую теорию, которая возникла и у меня. Наше обучение могло быть опасным для нас же самих. Типа, чистая магия разрушает нас изнутри и все такое. Как в сериалах про мировые заговоры, где люди живут и не подозревают, какая жуткая фигня вокруг творится. Мне такие нравилось смотреть, но оказаться одним из героев совсем не хотелось.
– Бьорн бы ни за что не стал подвергать нас опасности, – решила я заступиться за собрата-попаданца, но вышло как-то робко.
– Ага, и поэтому прячет тебя в комнате вместо того, чтобы показать целителям, – иронично заметил Марек. – Отличный способ заботиться.
И правда не сходится…
– Может, дело в чем-то другом? – предположила я не слишком уверенно. – Чьи-то козни, например.
– У тебя есть подозреваемые?
Я призадумалась.
– Подозреваемых нет, но разве на спецкурс не смотрят как на больных?
Вообще-то я хотела сказать как на уродов, коль уж именно это слово прозвучало из уст теоретиков-старшекурсников, но не стала расстраивать ребят. На их месте я бы обиделась.
Братья одновременно нахмурились и стали похожи друг на друга как близнецы.
– Если ты про тех придурков, то не бери в голову. Теоретики всегда мнят о себе невесть что, будто им одним все обязаны существованием магии. А наш факультет они вообще на дух не переносят, как будто мы специально в их заклинаниях ошибки находим, а они такие все непогрешимые.
Ага, чувствуется больная мозоль.
– Дело не только в этих конкретных теоретиках, – покачала я головой. – То же самое мне говорил Тимо. И вообще, скажите, разве я не права?
– И кто-то хочет сжить спецкурс со свету? – задумчиво спросил Томас. – Если подумать, в этом есть смысл.
– Да бросьте! – воскликнул Марек. – Вы серьезно? Заговор студентов против спецкурса?
– Не обязательно только студентов, – возразил Томас. – Кто угодно может быть в этом замешан.
– Да я вам точно говорю! На нас ставят эксперименты. Мы изо дня в день ворочаем эти проклятые кубы и сами не замечаем, как уничтожаем себя изнутри!
– Ты просто не можешь долго сидеть на одном месте, вот и бесишься.
Марек обиженно покраснел, Томас упрямо сжал губы.
Все, сейчас аргументы закончатся и в ход пойдут кулаки.
Я взмахнула руками в сторону, словно пыталась остановить время.
– Так, стоп! У нас нет никаких доказательств ни для одной теории, поэтому умерили пыл. Оба!
Как ни странно, братья послушались, только покосились друг на друга недоверчиво. Когда выйдут из комнаты, наверняка продолжат спор, а потом и вовсе подерутся. Иногда мне казалось, что они просто изнывают от скуки и отчаянно ищут себе развлечения, хотя это относилось не только к ним, но и ко всем студентам университета, вынужденным постоянно торчать тут в окружении друг друга и круглых башен, действующих на нервы. Чему удивляться, что большинство тут готовы волком друг на друга глядеть, только повод дай?