Когда до нас осталось пяток шагов и стрелять плазмой стало поздно, мы с оператором "сипача", переглянулись и потянулись за честно уворованными "бензопилами".
"Бензопилами" мы разжились все.
Из принципа.
Даже "восьмилапы" прихватили с собой эти, им, в общем-то, не нужные, устройства.
Обида была сильнее здравого смысла: мы так старались, расчищали эту посадочную площадку, а нас так "ништяково" прокатили!
А, может быть, это было предчувствие?
Не знаю.
Существо, сблизившись до тесного контакта, расшвыряло нас кегли, отмахнулось хвостом от надоедливого "сипача", попытавшегося ее догнать, хвостом и скрылось в джунглях, оставив нас стоять в ступоре.
Никогда, ни "до", ни "после", я не чувствовал себя таким... Униженным!
Все наше оружие, выучка, опыт - все пыль по сравнению с существом, на пути которого мы встали.
Хрипящий "сипач", поймавший хвостом по вдоль хребта, отвлек меня от рефлексий.
Имперская аптечка, чудесное изобретение, которое мы, всеми правдами и не правдами старались достать, выручила и на этот раз - медикаментов на раненного ушло изрядно, зато и в живых разумный остался.
Всего, из пятидесяти, в живых, после встречи с существом, осталось двадцать четыре.
Наши "восьмилапы", "кошачьи" и несколько, подвернувшихся под горячую лапу, дагрийцев и пантеков.
На прощальный костер, мы, оставшиеся в живых, вырезали добрых полкилометра леса!
Плечом к плечу, отправились в свой последний путь к Звездам, бывшие враги.
Джунгли, от вставшего вровень с верхушками деревьев, пламени, замерли в ужасе.
Шестеро раненных, восемнадцать побитых и униженных вояк, смотрели в огонь, провожая в последний путь своих товарищей.
Как всегда, чтобы понять простую истину - война нужна лишь торгашу - приходится платить воистину страшную цену.
В реве пламени, треске прогорающих стволов и веток, мне слышалось лишь одно слово: "Мажгелет"!
На одном из языков пасаекху, это слово переводилось как "звездный зверь" или "зверь-звезда".
База имперцев, молчком выслала за нами легкий бот, в отличии от союзной.
В каждом строе, у каждого правительства, есть только одна проблема - люди.
Отогнав унылое воспоминание, снова уставился на звезды, холодно взирающие на меня через стекло обзорной палубы.
Больше меня никто не рискнет разбудить пинком, как это было в начале. И я, ни за что, не полезу в рискованные авантюры и не кинусь примирять все стороны, ощетинившиеся оружием.
Я просто вернусь к себе и заберусь в самый дальний уголок, где на мои глаза, кроме наших друидов, мне никто не попадется.
И буду бродить по звериным тропкам, уступая дорогу зверью и любоваться восходами и закатами, улыбаясь и довольно потягиваясь, предвкушая темную ночь или дождливый день - простые времена суток, времена года...
Ни один из двух моих браков не оказался "навсегда", а поведение наших избалованных вниманием женщин и вечные игры в телепатию, отбили охоту снова затевать ту тягомотину, что называется семейной жизнью.
Если станет совсем невмоготу - проще познакомиться по переписке с нашанной или "звякнуть", той же Рии...
Надоели мне русские красавицы, с их тяжелыми косами и не менее тяжелыми характерами, от которых и избы горят, и кони дохнут, на лету.
Оперевшись на перила локтями, от души вздохнул и рассмеялся: так начинается новая жизнь.
Впервые за двадцать лет, я стою и любуюсь на звезды, не рассчитывая, как буду вести боевые действия и как буду уносить ноги. Впервые - я в обычной "гражданке", а не в военной форме, камуфляже пехотинца, бронекостюме штурмовика или скафандре пилота.
И впервые мне на душе так хорошо, что я уже стал задумываться, а хочу ли я вернуться на планету, с которой сделал свой первый шаг в холодную пустоту межзвездного пространства.
- Встал, *опу отклячил... - Донеслось до меня из-за спины, на чистейшем русском. - Придурок...
Проходящий мимо, старательно попытался толкнуть меня бедром, очищая дорогу.
Будь вокруг толчея или другое настроение - я бы просто сдвинулся: сам не люблю, когда корма занимает всю дорогу.
На невезение проходящего мимо студентика, фраза, сказанная им по-русски, меня взбесила.
Отработанные сотней тренировок движения и связки, вбитые в самые темные зоны подсознания, вырвались наружу.
Локоть воткнулся парню в живот, продавливая дряблые мышцы почти до позвоночника.
Вниз - в то самое место, столь нежно любимое-ценимое подобными существами и вверх, разбивая нос и губы.
Подшаг, захват за шею и бросок.
Громкое "шмяк" возвестило, что студент - обычный куль с картошкой, не способный ни на что, кроме вечного брюзжания и нытья.
С громким воплем: "наших бьют!", вокруг меня стала собираться немаленькая группка наших студентов, торопливо закатывающих рукава и хрустящих суставами.
- Ша, креветки! - Вырвалось у меня, по старой памяти. - На кого баллон катите, маломерки?!
Да! На их лица можно было любоваться бесконечно!
Пусть они выросли уже на другой планете, с другими критериями воспитания и другим уровнем развития, но русский язык, он такой, яркий и понятный...
- Старший группы Иван Полтинный. - Кудрявый Ванечка, уставился на меня своими карими глазищами, явно унаследованными от "татаро-монголов". - Что здесь произошло?
- Ваня, пожалуйста, проведи инструктаж, со своими... - Я специально "забыл" представиться. - На предмет поведения в обществе и ответственности за свои слова. Пусть русский язык пока и не особо распространен, но в мультипереводчике он есть. Да и вы - лицо планеты и всех нас... Держите фасон, даже если дураки вам досаждают...
Ваня, поиграл бровями, переваривая сказанное мной и кивнул, делая шаг назад и признавая если и не справедливость, то хотя бы моё право говорить в подобном тоне.
"Куль с картошкой", как на грех, такой рассудительностью не отличался.
Подвывая, он принялся костерить меня во всех святых.
- Ян! Убери его! - Ваня, заметив, как начало изменяться мое лицо, вновь продемонстрировал не только сообразительность, но и внимательность. - Отдай его девочкам, пусть отмоют!
- Что?! - Девичий голос, раздавшийся из-за моей спины, сочился презрением. - "Отмоют"?! Да мы ему еще и добавим, правда, Янка?!
- Относитесь к нему, как к раненому... - Попытался воззвать к их чувствам, Иван.
- Самоубийца он, раненный на всю голову. - Второй девичий голос, чистый и звонкий, заставил меня развернуться. - Навязали, на нашу голову!
- "Певунья"... - Вырвалось у меня.
Высокая, мне до кончика носа, с волосами цвета золотой пшеницы и бездонно-голубыми глазами, девушка с полузабытой теперь картины.
Сопение десятка носов возвестило, что за "Певунью" меня порвут быстрее, чем я успею сказать "а".
- Наемник. У тебя проблемы? Или, с тобой - проблемы? - Станционный патруль безопасности, трое разумных, вооруженных станнерами, замерли чуть поодаль, рассматривая картину "стояния на Калке".
- Проблема. - С печальным вздохом, согласился я. - Впервые вижу такую красивую девушку!
Патруль расслабился. Парни набычились. Девушка улыбнулась.
- Он на меня напал! - Выкрик утирающего кровь "мешка с картошкой" разрушил хрупкое равновесие.
Патруль напрягся. Парни сжали кулаки. Девушка брезгливо поморщилась.
Будь старшим в патруле нашанн или дагриец, я бы отделался простым порицанием или парой монет штрафа.
Кольвег таким добрым не был.
Замерев на секунду, он окинул взглядом меня, осмотрел разбитый нос паренька и достал планшет, многозначительно посмотрев при этом на Ваню.
- Наемник. - Имперец покачал головой. - Тебя оболгали!
Камеры наблюдения, беспристрастно показали, по первому требованию, с чего все началось.
- Оскорбление старшего. Вторжение в пространство старшего. Клевета на старшего. - Начал перечислять пункты нарушений, кольвег, по нашивкам - капитан. - Одной поркой тут не обойтись!
- Мы не порем своих детей. - Покачал я головой. - А уж чужих и подавно не имеем права.
- Жаль. - Отрезал капитан и протянул Ванечке белый листок-квитанцию. - Пока этот детеныш не оплатит штраф, станцию он не покинет. Если у него нет средств - мы предоставим ему возможность отработать штраф. Не прощаюсь.
Патруль развернулся и неторопливо пошагал дальше по залу, всем своим видом излучая спокойствие и порядок.
- Тёма... - Ваня изучил счет. - Оплачивай и первым же кораблем... Обратно, на Матушку! Урод! Покоя от тебя нет! Нахрена твои две сотни набранных баллов, если ты - дебил!
- Давай я оплачу. - Мое предложение Ваня встретил таким взглядом, что я поежился.
- Пусть валит, к своему папочке! - Не выдержала "Певунья". - Достал уже, в душе подсматривать!
От немедленного убийства Тёму я спас, придержав Полтинного за плечо.
- Тёма. Час тебе. - Ваня глубоко вздохнул и развернулся к нему спиной. - Ян... Нет, ты его порвешь... Андрей, проводи, до туалета и дай пинка, чтоб не вернулся!
Андрей, парнишка ростом уже с меня, рыжий и зеленоглазый, ширококостный, легко подхватил Тёму за воротник, оглянулся по сторонам, разыскивая вывеску "туалет" и, дождавшись, когда остальные отвернутся, приподнял его как нашкодившего котенка и встряхнул так, что у того только зубы лязгнули.
- Я - не Ян. - Тихо прошипел он. - Рвать не буду, сам понимаешь - не мой стиль. Но за Лену, кое-что тебе "нашепчу".
Склонившись к уху, Андрей что-то прошептал, и Тёма стал зеленым!
- Ты меня понял? - Рыжий поставил своего подопечного на пол и отряхнул на нем костюмчик. - Запомнил?
Дождавшись ответного кивка, он развернул его в сторону туалета и придал ускорение, двинув коленом под зад.
"Что-то изменилось дома, за эти четверть века..." - Я вновь вернулся к рассматриванию звезд...
- Наемник. - Окликнул меня кольвег. - "Суета звезд привлекает лишь усталую душу"!