ыть своей высокомерно-презрительной рожей, может быть тем, что поглядывал по сторонам хозяйским взглядом, а может быть своими похотливыми глазками, которыми он, буквально, ощупывал и раздевал стоящих на крыльце дома женщин и девушек. Рядом с этим индивидуумом расположились двое, ну, пусть будут, советниками и две боевые пятёрки с двумя ведуньями в каждой. Машины «гости» оставили за забором, и поэтому, есть-ли в них водители я не знаю.
Ладно, всё это местные заморочки и пока они меня не касаются, я в них не лезу. А вот Святослав повёл себя немного странно. Нет, встретил он «гостей», вроде как, как и положено — посреди двора, хотя, по всем местным правилам этикета, должен был у ворот, выказать, так сказать, уважение, но и так неплохо. В пояс поклонился Князю, чуть выше Княжичу из Рюриковичей, потом отвесил земной поклон боярину из младшего Рода, а вот «дикарей» проигнорировал, абсолютно, вроде и нет их совсем. И Князь, и Княжич, и боярин так же поприветствовали Свята и вставшего у него за спиной Стана, конечно же по всем правилам местного этикета, как приветствует старший младшего. А вот «дикари» зароптали, некоторые даже за мечи и прочие топоры схватились, но разборки устраивать, пока, не стали, только старший из них, похабно ухмыльнувшись, громко произнёс.
— Вижу нам здесь не рады или забыли Законы гостеприимства.
— Гостям в этом доме всегда рады, а вот татей встречают как они того заслуживают. — не поворачивая головы ответил Свят.
— Тати берут чужое, а мы пришли за своим. — зло сказал обвешанный хвостами.
— Твоего тут ничего нет, Пёс. — не сдержался Стан.
— Ты забыл Правду, Стан? Любой свободный воин может взять себе любую свободную женщину и будет в своём праве! Поэтому — мы пришли за своим!
— Яра уже просватана, как и Млада. — усмехнулся Свят. — Ты опоздал, Пёс.
— Обряда ещё не было. — опять усмехнулся Пёс. — А значит я в своём праве. Или кто-то из вас хочет его оспорить? Кто, ты, Стан или ты, Свят? — эти слова заставили обоих воинов слегка побледнеть и не понятно, от ярости, или от страха. Другие этого не заметили, а вот я видел отчётливо, а значит пора идти на выручку. Тем более, что речь идёт о моих женщинах, а я уже привык считать и Яру, и Младу своими. Поэтому, спокойно подойдя к Стану, я громко спросил.
— Стан, а что это за скоморохи? Ещё и обрядились как гулящие девки, понавешали на себя всякого-разного. — только глухой не услышал бы горестный стон Свята.
— О, а это видимо названный женишок! — радостно среагировал Пёс. — Вот и ладно — решим дело по Правде!
— Рус, это Ярл Трувор, по прозвищу Бешеный Пёс. Лучший воин нурманнов и… говорят всех Свободных Земель. — ответил Свят.
— Да какой из него воин! — возмутился я, — Он и меч-то в руках держать не умеет, смотри, тискает рукоять как титьку. — подлил я бензинчику в огонь.
— Круг! — заорал Пёс и его поддержали все «дикари», скандируя «Круг! Круг! Круг!».
— Надеюсь, ты знаешь что делаешь, Рус. — тихо прошептал Свят.
— Будь предельно осторожен, Рус, ходят слухи, что Пёс якшается с некромантами. — поддержал родича Стан. А вот Князь Белозерский смотрел на меня хмуро.
— Стан, а чем Князь так не доволен? — тихо спросил я.
— Пёс давно поглядывает на Яру, да и Младу без внимания не оставляет. Князь их за него отдавать не хочет, потому как полноправными жёнами они не будут, только наложницами и детей они ему уже не родят. Поэтому он и поспешил их за тебя отдать. Теперь же, когда было объявлено, что они твои невесты, если Пёс победит, то они даже не наложницами станут, а рабынями. Какому отцу и родичу такое понравится.
— Получается, что девушки выступают ставкой в этом поединке?
— Да, были бы они сильными ведуньями, такого бы не случилось. Если бы ты не влез, то бой всё равно бы состоялся, но дрался бы Свят, как хозяин дома. Поэтому и его отец здесь. — ага, так значит тот старик — боярин и есть отец Свята, вот почему мне его лицо показалось знакомым.
— Ясно. Какие правила? — спросил я.
— Никаких! — усмехнулся Стан. — Кто выживет, тот и победил. Бой в Круге — это суд Богов. Победитель забирает всё. Всё, это значит всё. Победит Пёс, он может забрать всё, что у тебя есть и девушек в том числе. Победишь ты и заберёшь всё что есть у Пса, в том числе его жен и наложниц. Тут тебе повезло, наложницы Пса сильные ведуньи, а жён у него пока нет.
— А на кой мне сдалось имущество этого клоуна, если оно чёрт знает где?
— Да нет, всё, это значит Всё, что есть при нём здесь и сейчас — оружие, обереги, броня, жёны, наложницы, рабы. Кстати, в его боевой пятёрке именно наложницы и кровные рабы.
— Что значит «кровные рабы»? — спросил я.
— У франков говорят — заложники. Кстати, один из них племянник Князя Псковского, единственный сын его погибшей сестры, а второй — сын одного из герцогов Франкского Королевства.
— Неплохо этот клоун устроился. — удивился я.
— Да, неплохо, обезопасил себя и свою шайку со всех сторон.
— Ага, только меня не предусмотрел.
— Рано радуешься, Рус. Никаких правил, это значит, что любое оружие, любые воинские ухватки, любые удары, но… никакой волшбы, никаких амулетов, оберегов и артефактов… кроме оружия, за этим проследят ведуньи. Поэтому я и говорю, что будь осторожен, давно ходят слухи, что меч Пса не так прост, как кажется. Говорят, что достаточно самой незначительной раны, полученной от этого меча, чтобы проиграть. Говорят, что меч, отведав крови противника, выпивает из него все силы, отдавая их хозяину.
Пока мы разговаривали, во дворе образовался большой круг из воинов, прикрывающих большими щитами себя и стоящих рядов женщин, а Пёс уже успел раздеться до пояса и поигрывая мышцами, поджидал меня, о чём-то беседуя с одной из воительниц. В правой руке он держал полуторный меч, в магическом зрении клинок полыхал гнилостным светом, а в левой сжимал короткий двухсторонний топор, вокруг которого распространялась темная аура. «Ну-ну, четный бой, говоришь» — подумал я, — «Ладно, посмотрим, как тебе понравятся мои сюрпризы».
Глава 24
24 глава.
Скинуть рубаху и незаметно прибрать в хранилище, висящий на поясе меч, при этом достав шпагу и дагу, у меня много времени не заняло. Пока раздевался и готовился к бою, я, скажем так, составлял план будущего поединка. Нет, я не рисовал в своём воображении какие удары стану наносить, какие связки буду использовать. Я думал, как нейтрализовать оружие моего противника. Да, я помню, с какой лёгкостью моя шпага перерубала мечи, топоры и шпаги, но, то было простое оружие, пусть и зачарованное на совесть, сейчас же мне предстоит скрестить клинок не с клинком, а с вместилищем не самого приятного духа. Что можно противопоставить Магии мёртвых? Магию Жизни? Нет, дух выпьет энергию и передаст её своему хозяину. Магию Света? Можно попробовать, но результат далеко не ясен. А вот та же Магия Смерти… Кто бы что бы не говорил, но для духа, нахождение в нашем Мире сродни пытки, поэтому оказавшись заточёнными в материальных предметах нашего Мира они и бесятся, стараясь уничтожить всё живое, а Магия Смерти даёт им шанс на освобождение и возвращение в их родной Мир. Вот на этом я и сыграю. Поймав поток энергии Смерти, начал напитывать ею клинок шпаги.
Я вступил в круг, и Пёс, протянув руку за мечом, нетерпеливым жестом велел женщине отойти к зрителям. Я чувствовал, как возбуждение и жажда боя охватывают меня, это было что-то новенькое — обычно я испытывал совсем другие чувства, редко ярость, чаще я был спокоен, рационален и непоколебим как горный утёс. Я поднял взгляд на своего соперника.
Трувор по прозвищу Бешеный Пёс был великолепен. Обнаженный до пояса, с гривой светлых волос, он стоял в центре круга с видом победителя. В правой руке он сжимал меч — на целую пядь длиннее обычного, с трехгранным острием на нижнем конце рукояти, в левой короткий двусторонний топор, хотя… скорее это была короткая секира. Внезапно Пёс подбросил свой меч в воздух, перехватил за рукоять и с боевым кличем крутанул над головой. По кольцу столпившихся воинов прокатился одобрительный гул.
Опершись на эфес шпаги, я внимательно рассматривал противника, потом опустил глаза на собственные руки. Казалось, нас обоих отлили в одной и той же форме — высокие, белокожие, длинноногие, с широкими плечами и выпуклой грудью. Только я выглядел десятка на полтора лет моложе. Я снова посмотрел на Трувора. Пожалуй, тот ни в чем мне не уступит… Сильный и наверняка с превосходной реакцией… стремительный, как рысь…
Бан-н-н-г! Клинки зазвенели, скрестившись, и внезапно я ощутил всплеск боли — острый крюк, торчавший на гарде меча, расцарапал предплечье, скользнул вдоль локтя и с лязгом зацепился за эфес моей шпаги. Пёс, ухмыльнувшись, с силой дернул оружие к себе, и я, так и не выпустивший шпагу из рук, рухнул на колени. От резкого движения крюк соскочил, и я тут же упал на бок, затем стремительно перекатился на спину. Это меня и спасло, лезвие секиры, свистнув над теменем, сбрило лишь прядь волос. Одобрительный гул раздался в толпе зрителей. Я вскочил на ноги, охваченный холодной яростью. Меня сбили с ног! И вдобавок чуть не лишили скальпа! Сейчас я не думал о том, что атака Пса, в сущности, не удалась — клок волос да царапина на плече — вот и весь результат. Нет, произошедшее казалось мне неким издевательством, тонким расчетом дикаря, непременно желавшим выставить меня на посмешище.
Я с бешеной скоростью заработал шпагой, иногда подключая и дагу, стремясь перейти в ближний бой. Конечно, сравнительно ближний — длинным клинком не взмахнешь, стоя рядом с противником. Мне казалось, что на расстоянии метра-полутора моё оружие окажется эффективнее тяжёлого меча и секиры. Это соображение оказалось верным. Некоторое время Пёс оборонялся, отбивая мои клинки то лезвием мечом, то прикрываясь секирой, затем, когда кончик моей шпаги царапнул его бедро, резко прыгнул в сторону, пытаясь оторваться от меня. Запыхавшись я остановился, с изумлением глядя на нурмана — он был свеж и бодр, в то время как я уже почти выдохся. Чёрт! Я совсем забыл о предупреждении Стана! Пёс принял странную стойку, явно оборонительную — широко расставленные руки сжимают рукоять меча, оружие поднято над головой вверх и чуть вперед, секира прикрывает грудь и низ живота. Знакомый прием — при схватках на дубинках так защищаются от мощного рубящего удара сверху. Но у меня-то в руках не простая палка, а тяжелая шпага, мало чем уступающая мечу! Клинок меча всего в пять миллиметров толщиной и сантиметров пять-шесть шириной, поперечным ударом я перерублю его как хворостину!