Присев за столик, Кристина провела пальцем по столешнице, поняв что та чутка липкая. Видимо, недавно пролили пиво, она прошлась влажной салфеткой по обеденному пространству и уже более расслабленно взяла в руки книгу-меню.
Жауриньо вынул сигарету и снова закурил. Судя по отсутствию знаков о запрете курения, да и стоящей пепельнице — курить было можно.
— Так, чё пожрать бы.
— Выбирай что хочешь. — продолжала блондинка изучать книгу-меню.
— Да тут-то и выбор небольшой. О, морские бычки в томате.
К ним подошла пухловатая официантка в годах с рыжеватыми кучерявыми волосами
— Что-нибудь выбрали?
— Морские бычки в томате, кофе американо и два круассана со сгущёнкой, — озвучил Жауриньо заказ.
Та перевела взгляд на Кристину.
— Яблочный штрудель и капучино.
— Это всё?
— Да.
— Книгу меню оставить?
— Да, пусть будет на всякий случай, — улыбнулась блондинка.
Официантка ушла, а Кристина чуть тише обратилась к брату:
— Я сделала что-то не так? — спросила она, чуть наклонившись.
— С чего такие мысли? — ухмыльнулся тот, понимая поведение сестры.
— Так эта женщина... Она так отвечала, будто я сделала что-то не так. Не хотелось бы обидеть её, я ведь впервые в Российской империи, вот и спрашиваю, — хлопала глазами Кристина.
— Всё нормально. — улыбнулся Жауриньо. — Просто русские более суровые и не любят показательно улыбаться.
— Показательно улыбаться?
— Ну, как американцы или японцы. Русские улыбаются когда им хочется улыбаться, а не когда надо, — пояснил Жауриньо. — Так что если тебе не улыбаются сотрудники заведений, не принимай на свой личный счёт. Непривычно конечно, но потом начинаешь понимать русских.
— Ясненько. Всё так сложно, — хмурила брови Кристина.
— Это ещё не сложно! — хмыкнул Жауриньо. — Я как-то с мужиками в баню пошёл, так мне сказали какого хрена я не поздравил их с лёгким паром?! Прикинь. Но это ладно. Когда мы собираемся куда-нибудь пойти, то садимся на диван, стулья или хоть куда и с минуту сидим молча на дорожку.
— Сидите на дорожку? Что это значит? — хлопала глазами Бартелли.
— Вот и я нихрена не понял! Но теперь каждый раз сижу, а то если не посидеть, начинаю думать, что произойдёт хрень если не посижу! — тихо возмущался Жауриньо. — Короче, если увидишь что-то нестандартное, просто прими это и не сопротивляйся. Российскую империю умом не понять.
— Понятненько, — кивала головой блондинка. — Непросто тебе было.
— Да не то, чтобы, — облокотился на спинку стула Бернасси. — Люди здесь хоть и угрюмые, но добрые. Босс мой так вообще, хоть и жестокий человек, но тот ещё добряк. Сегодня попросил у него выходной, не предупредив заранее как и положено, так он не отказал. Знаешь что сказал?
— Что?
— Семья — это главное, Жауриньо, — скопировал итальянец голос Томи.
— Мило, — улыбнулась Кристина.
— Ага. Ну при том, что у него жён, — стал загибать пальцы Жауриньо, потом сбился. — Вроде семь... Короче много, неудивительно, что семья играет важную роль в его жизни.
— А сколько ему лет? Я читала статью, мне он показался молодым, — задумчиво произнесла Кристина. — Но фотографии там не было. Наверное, уже за пятьдесят?
— Шутишь что ли? Он младше меня! — хмыкнул Жауриньо.
— Серьёзно? — удивилась блондинка.
— Да. Вроде двадцать пять ему, — задумался тот.
— Семь жён в двадцать пять лет. Ничего себе. А он не сдерживается, — усмехнулась Кристина.
— Сдаётся мне, он не собирается останавливаться, — хмыкнул Жауриньо, докурив сигарету.
— Почему бы и нет? — улыбнулась Бартелли. — Если может себе позволить осчастливить столько женщин, это же здорово.
— Может ты и права, — пожал тот плечами. — Я больше трёх заводить не буду.
— И всё-таки, — задумчиво произнесла Кристина. — Почему Романова зовут Томас? Разве это русское имя?
— Да, меня тоже удивило, — признался Жауриньо. — Ещё в Токио. Мы ведь там и познакомились. Тогда-то я и удивился, что русского аристократа зовут Томас.
— В Токио? Вы познакомились в Токио? — захлопала глазами Кристина.
— Ну да. Говорил же по дороге, что влип в неприятности. И умудрился же так повестись на обещания Аджуси, грёбанный старик, — пробубнил Жауриньо, чувствуя досаду от былой подставы.
Кристина нахмурилась. Много ли она видела Томасов в Японии? Не особо. В общем-то, у неё не могла не пролететь в голове мысль, что Томас Романов — это её Томас. Хотя такое и было маловероятно. Слишком большая погрешность, ведь Томи должен находиться на острове. На острове у снежной королевы... А она — русская... Бартелли не была глупа и логические связи находила довольно резво.
— Ваши морские бычки и круассаны, — поставила блюда на стол официантка.
— Ваш штрудель. Приятного аппетита.
— С-спасибо, — ответила на автомате Кристина, выпав из мысленного осмысливания услышанного.
— Что такое? Ешь давай, я хотел успеть ещё сериал посмотреть, — произнёс Жауриньо. — Сегодня новая серия блича выходит.
— Угу, — Кристина уставилась в тарелку, размышляя: «Это совпадение? Томас Романов посещал Токио? Но зачем? Бизнес. Наверняка. Тем более Российская империя с Японией в Северном блоке, а значит поездка — рядовое дело. Скорей всего, я ошиблась. Да и Томи — глава клана в Российской империи? Нет, конечно, он способен на подобное, но разве такое реально...»
Кристине было сложно поверить в такие заковырки судьбы. Слишком запутанно. Да и любой другой человек на её месте так же отмёл бы эту версию. Проще поверить, что кто-то прозвал сына иностранным именем, вот и всё. Ну да, назвали сына Томас. В это верится больше, чем в то, что Томи каким-то образом стал аристократом Российской Империи, завёл семь жён, а ещё сохранил жизнь двоюродному брату, сделав из того тренера детской спортивной школы.
Кристина усмехнулась.
— Ты чего? — поднял на неё взгляд Жауриньо.
— Ничего, — продолжала она улыбаться и отвернулась. Бред. Конечно этого просто не может быть. Так что блондинка успокоила своё сердце и продолжила разрезать штрудель.
«И как такое могло придти в голову...» — улыбалась она. Видимо, слишком много думает о Томи. Кажется, это уже болезнь.
В кафе зашли трое мужчин-африканцев. Не часто встретишь темнокожих в Российской империи. Но неподалёку находилась гостиница, а эта троица были приезжими иностранцами. Через четыре дня турнир, естественно, что в Москву приезжают тысячи иностранцев — событие-то не рядовое, а наряду с чемпионатом мира или же олимпийскими играми.
— Чё за дыра... — окинул чернокожий хлопчик взглядом скромный кафетерий. Будучи изрядно выпившим, он малёха пошатывался и по внешнему виду без труда можно было определить в нём любителя победокурить под состоянием алкогольного опьянения. Ростом под два метра, широк в плечах. Походил он на боксёра-тяжеловеса. Да и морда довольно пугающая. Одетый в белую футболку и белые шорты, на которых имелось пятно от коньяка, он отрыгнул и осмотрел зал.
— Амекран, — осторожным голосом произнёс его товарищ. Худощавый негр с аккуратными усами. Гавайская рубаха и джинсовые шорты с сандалиями. — Пойдём в номер. Бонгани будет зол, если встрянем в неприятности...
Громила взглянул на товарища, положил ему широкую ладонь на макушку и ответил:
— Заткнись, Чима. Не мешай отдыхать. — взгляд его тёмных глаз скользнул по ужинавшей Бартелли и остановился на спине Жауриньо. Перед парочкой итальянцев сидели пара азиатов, словно почувствовав неприятности, свалили в туалет.
Чима, как более адекватный, остановил товарища помладше, не пустив вслед за громилой Амекраном:
— Чиумбо, ты же видишь сейчас начнётся новый концерт. Иди за нашими, сам я Амекрана не приведу.
— Понял. — младший не стал спорить и умчался в гостиницу.
Бугай-тяжеловес пошагал по залу к свободному столику и будто случайно пнул ногой по туфле Жауриньо. Незатейливая провокация, призванная показать доминантность в этой убогой кафешке. А если рыпнется, так в морду дать. Весело же.
— Какого?! — возмутился Жауриньо, после пинка по ноге. — Ты бы поаккуратней, мужик! — взглянул он на двухметрового негра.
— А? — развернулся Амекран. — Ты на хер меня послал?
— Чего. — насупился Жауриньо. Его совсем не пугал вид чернокожего атлета, будучи профом в промоушене валил и не таких.
— Успокойтесь, — влезла Кристина, не желая накала обстановки.
Глупая. Есть тип людей, которые не внимают слов, лишь сила является для них доводом. И Амекран из племени Джепард, как одного из самых безжалостных кланов, только усмехнулся:
— Позор. За бабу прячутся только трусы. Кто ты там? Шакал? — взглянул он на вышивку на футболке Жауриньо. — Клан шакалов получается?
Логика Амекрана даже в состоянии алкогольного опьянения работала неплохо. Разве представитель высшего клана мог ужинать в таком заведении? Вряд ли. А значит, белый перед ним — представитель среднего либо низшего клана. А может и вовсе безклановый. Можно поразвлечься без особых проблем.
Жауриньо отставил тарелку, вытер пальцы полотенцем, затем губы. И взглянул в глаза негру.
— Ты посмел оскорбить клан Романовых. Такое я не прощу. — он поднялся из-за стола и произнёс: — Пойдём, выйдем.
— Ахах! — рассмеялся тот. — Ну пойдём. — прервал он смех, взглянув уже серьёзно.
— Амекран, угомонись, — попросил Чима, наблюдавший у входа. Но был проигнорен.
Жауриньо первым пошёл на выход. Повернувшись спиной к оппоненту, он уже допустил ошибку. Никогда. Никогда не поворачивайся спиной, когда выходишь биться. Томи говорил ему об этом. И когда Жауриньо, вспомнив его наставления, решил взглянуть назад, то увидел, как к его башке уже летел кулак.
Вжух! — пролетел кулак, едва не зацепив висок. Жауриньо уклонился.
— Ах ты, крыса! — выпалил итальянец и поставил блок, встретив второй удар чернокожего громилы.
— Брат! — выкрикнула Кристина.
— Не лезь! — рявкнул он в ответ, встретив буквально прыгнувшего на него чернокожего бойца.