— Не нужно, милая, она справится.
Они продолжали о чём-то спорить, но я не слушала, направила лошадь вперёд, вглубь ущелья.
Его высокие отвесные стены уходили в небо, едва ли не смыкаясь над головой. Пахло тьмой, я её чувствовала. Страха не было, лишь холодная решимость сделать всё, что должна. Всё, что в моих силах.
26. Его выбор
Мэрион.
Я была готова ко всему: к атаке шепчущих, к диким зверям, притаившимся за углом. Я держала плотно сжатый кулачок у солнечного сплетения, готовая в любой момент звать на помощь свою искорку, но ничего не происходило.
Ничего, кроме оглушительной тишины вокруг. Ничего, кроме сумрака за спиной и впереди. Ущелье кончилось, я остановилась у входа в пещеру. Достала спрятанный клинок и зажала его в руке.
Сердце в груди стучало так, что вот-вот вырвется наружу. Облизнула губы и шагнула внутрь пещеры.
В нос ударил запах мазута и сырости. Темно. Так темно, как не бывает даже самой глубокой ночью, где всегда есть свет луны, звёзд, окон чужих домой. Запнулась обо что-то и вскрикнула от испуга: по каменному полу покатилось что-то железное.
Резко присела и попыталась наощупь отыскать железный предмет. Выдохнула с облегчением, когда догадка подтвердилась: я держала в руках кем-то оставленный светильник. Повернула механизм, вызывая тусклый свет, затем поднялась, держа его высоко над головой, и осмотрелась.
Самый большой туннель уходил вдаль и вниз, от него в разные стороны расходились туннели поменьше. Где-то в глубине пещеры раздался звук, похожий на всплеск. Нужно спешить.
Сложно сказать, сколько я шла, слушая звук собственных шагов и капли воды, падающие с потолка и разбивающиеся о каменный пол. Десять минут, полчаса, час? Время и пространство словно исказились, стали иными.
Наконец, вдалеке показался слабый свет, и я ускорила шаг. Туннель кончился, переходя в огромный каменный зал с высоким потолком, который разверзался по центру, открывая звёздное небо. Боже, сколько же времени прошло, если уже настала ночь?
По краям природной комнаты горели свечи, тысячи свечей. У дальней стены плескалась вода — целое подземное озеро! Только вода в нём почему-то неестественно чёрная, хотя, возможно, это лишь обман зрения.
Взгляд выхватил какое-то движение, и сердечко ёкнуло: я узнала знакомый силуэт.
Герцог Блэк опустился на одно колено и напряжённо всматривался в воду. Увидев его, я тут же забыла всё на свете: зачем пришла, зачем в руке зажат опасный клинок, чем грозят всему миру опасные амбиции герцога.
Передо мной был мой муж, которого я любила… любым.
— Даркнайт! — вырвалось у меня, клинок со звонким ударом полетел на пол.
Герцог обернулся, и внутри у меня похолодело: таким чужим, злым и чёрным был его взгляд! Тьма клубилась вокруг него, её чёрные всполохи танцевали, словно насмехались надо мной. Неужели, всё кончено, неужели, я опоздала?
Герцог Блэк снова отвернулся. Я опасливо приблизилась к нему и опустилась на каменный пол, оказываясь глазами на одном с ним уровне, осторожно тронула за плечо:
— Любовь моя, ты как? Всё хорошо?
Боже, Мэрион, как же тупо это звучит! Ты совсем идиотка? Открой глаза: что здесь может быть хорошего? Всё пропало! Спасайся, беги!
Но ноги словно намертво приросли к полу. Я медленно погладила его по спине, призывая себя не бояться, ведь это Даркнайт, мой муж, как бы там ни было, он не причинит мне вреда!
Нужно разговорить его, наладить контакт с остатками его светлой половины. Даже если сейчас она спит, я разбужу её, она придёт мне на помощь, как это было всегда! Нужно было срочно что-то сказать, и я не нашла ничего лучше, кроме как:
— Пойдём домой?
Резким движеним герцог Блэк перехватил мою руку, которая касалась его спины, сжал запястье и дёрнул наверх, поднимая вместе с собой.
Я стояла близко к нему, задрав голову, он возвышался надо мной, его глаза смотрели отстранённо и холодно, хотя разве можно было в принципе увидеть в них какие-то эмоции, кроме адской тьмы?
— Зачем ты пришла сюда, Мэрион? Я велел тебе сидеть дома.
Голос чужой, словно не его, словно не он, но я не стану терять надежды!
Вода в подземном озере странно заволновалась и забурлила. Герцог Блэк повернул голову и смотрел туда, не отрываясь. Чего он ждёт? Или кого? Вспомнились разные ужасы про необъяснимое зло, таящееся в Чёрной пещере, по спине пробежал холодок.
Стараясь не потерять остатки самообладания, я подняла вторую руку и нежно коснулась щеки герцога, поворачивая к себе его лицо:
— Даркнайт, любимый, мне здесь не нравится, пожалуйста, давай уйдём отсюда?
Герцог перехватил мою руку и теперь удерживал оба моих запястья. Наклонился к самому лицу и процедил:
— А их возьмём с собой? — кивнул небрежно в сторону стен.
Очень медленно я повернула подрагивающую голову и едва не потеряла сознание от ужаса: вся пещера была забита шепчущими. Они стояли плотно по краям, сливаясь с тёмными стенами, поэтому я не заметила их поначалу.
Вот почему они не встретились нам по дороге, вот почему их нигде не было: все они собрались здесь, в этом зале, в ожидании какого-то жуткого обряда.
С усилием оторвала взгляд от мерзких теней в капюшонах, и смело взглянула на герцога:
— Я… я просто… пожалуйста, Даркнайт, подумай о детях, о наших детях, подумай о людях, никто из них не заслужил… власть, Боже, зачем она тебе, если вокруг останется пепелище… зачем, над кем… ради чего всё это? Ещё можно всё исправить, умоляю тебя!
— Поздно, Мэрион, — ледяной голос, чужой, не его, и чувство пустоты и обречённости накрывает с головой, засасывает в зыбучую пропасть. — Я буду править миром любой ценой. Так предначертано, решено ещё до моего рождения. А теперь уйди и не путайся под ногами!
С этими словами он оттолкнул меня так, что я отлетела к стене, не смогла удержать равновесие и упала на пол. Бурление в озере усиливалось. Шепчущиеся зашевелились, я услышала знакомый зловещий стрёкот, словно нечто заставляло их волноваться.
В озеро ведут каменные ступени. Герцог Блэк делает шаг к воде, затем ещё один. Вязкая чёрная жидкость касается его, оплетает, словно вторая кожа, врастает в тело, образуя неуязвимые доспехи.
С каждым шагом всё выше и выше: ступни, икры, колени, вот он уже стоит в озере, погружённый по пояс, раскинув в стороны руки, вокруг него начинает раскручиваться чёрный смерч. Стрекот шепчущих становится оглушительным, их тени приходят в движение, начинают суетиться.
Я в ужасе зажимаю ладонью рот, понимая, что именно сейчас происходит самое страшное: превращение герцога Блэка в жуткого монстра из моего видения! Всё сбывается, о Боже! Даркнайт выйдет отсюда не человеком!
Краем глаза замечаю какое-то движение у входа в комнату, и медленно, словно в замедленной съёмке, поворачиваю голову. Врывается Алисия, следом за ней принц Эйдан с мечом наперевес и Бивер, зажимающий рукой окровавленное плечо.
Я пребываю в некоей прострации, где время тянется мучительно медленно, а взмах ресниц длится целую вечность.
Алисия, наоборот, бросает быстрый взгляд на герцога, на меня, затем хватает с пола оброненный мной клинок, замахивается, что есть сил, и посылает его в сторону озера.
Смертельное оружие в облаке светлого магического шара на бешеной скорости летит прямо в спину герцога Блэка. Я слышу свой выдох. Вся жизнь вдруг проносится перед глазами, а потом время вдруг резко ускоряется, словно отпускают долго удерживаемую пружину.
Я вскакиваю, бросаюсь в сторону герцога и успеваю встать на пути смертоносного клинка ровно за мгновение до того, как он вошёл бы в спину Даркнайта.
Опускаю голову вниз и касаюсь дрожащими ладонями рукоятки клинка. Чувствую подушечками пальцев шероховатость символа солнца. Руки пачкаются в липкой крови, такой горячей. Странно, что боли нет.
Расширенные в ужасе глаза сестры. Застывший принц Эйдан. Искажённое жалостью лицо лекаря. Алисия бросается ко мне через весь зал, её рот открыт в отчаянном крике, но я не слышу его.
Звуки пропали. Ноги больше не держат, в голове мелодичный звон. Наверное, ангельские колокольчики, проносится мысль, а потом пространство резко схлопывается.
Даркнайт.
Оглянулся резко, да так и застыл на месте.
Сразу понял, что стряслось. Откуда? Хаос его знает.
Вот только глубоко внутри что-то вспыхнуло и резко оборвалось. Слабый огонёк, будто луч света. И тьма вдруг сделалась не самой важной.
Мэри?
В пару шагов оказался рядом с ней, как раз чтобы успеть подхватить её, не дать упасть.
Никогда в жизни я не испытывал страха. Не ведал, не чувствовал, не знал.
Узнал.
Волна полнейшего ужаса накрыла с головой: Мэрион умирала. По-настоящему, насовсем, навсегда. Её больше не будет!
Перед глазами пронеслись картинки из жизни, которые раньше считал неважными, проходными эпизодами.
Как ударила меня светом, когда пытался взять её силой.
Как первая призналась в любви, чем выбила, к Хаосу, всю почву из-под ног.
Её огромный живот, которого касался губами через мягкую ткань платья, наслаждаясь её нежным цветочным ароматом.
Её игривый взгляд снизу, когда стаскивала с меня сапоги у камина.
С каким обожанием смотрели на неё дети, когда водили хоровод вокруг заснеженной ёлки.
Она всегда дарила тепло и свет всем без оглядки, даже мне, и ничего не требовала взамен. Она отдавала, я только брал. Не слушал, не слышал, не ценил. А теперь слишком поздно!
Она отдала снова — в последний раз — свою жизнь.
Держал на руках её тело, и из груди вырвался нечеловеческий крик:
— Мээррии?! Нееет!
Я никого не подпустил к ней: ни её стерву-сестру, заливающую всё вокруг пустыми слезами, ни горе-лекаря, чьи усилия были уже бесполезны.
Вбежали Вайолет и Ворн, заметили меня и застыли на месте. Плевать. На всё плевать.
Озеро успокоилось. Шепчущие будто впали в сон. Всё вокруг стихло, словно и не было никого, кроме нас.