провождает нас всюду, это настоящее бедствие, этот монстр прилип к нам, как чума, он забрался на корабль, притворившись настоящим животным. Стоит ему только почувствовать свою власть, и он больше никогда не оставит нас в покое.
Кто вышвырнет его за борт?... уже никто… мы устали спорить… Он орёт как ошпаренный, когда его толкают… Он изнурил всех…Пускай он верховодит…
*
Еврей боится только одной вещи – коммунизма без евреев.
Счастье без Маркса и его потомства… Для него это конец света…
Это настоящий переворот…Это взрыв солнца… Это выстрел в голову…
*
Я уже вижу “молоденьких поборников”… бюрократов средней руки, полных желчи и житейской смётки, болтливых моралистов… добросовестных, неугомонных…По горло в работе, во лжи… Труд-спасение! Труд-фетиш! Труд-панацея-для-ненормальных! Труд исцелит Францию! Любой труд!...Массы трудятся! едрёна мать! Трудятся отцы! Трудится бог! Трудится Европа! Каторга для всех! Трудятся дети! Вкалывают матери! Гори оно всё синим пламенем! Великая оргия задротов! Это всё прекрасно… но давайте подумаем о чём-то более конкретном, о тех, кто будет гнуть хребтину… тех, кто не сидит в бюро, упиваясь статистикой и многообещающими чертежами…Тех, кто будет воплощать все эти расчудесные проекты, кто будет вкалывать до седьмого пота на самом дне угольной бездны… кто всю жизнь будет охуевать среди волочильных станков и вони смазочного масла на тошнотворной вакханалии фабрик. Осязаемое – это не шутки…
Прошу прощения!...Прошу прощения!... нужно подумать!... нужно спросить у самих себя, куда нас это приведёт?... что если всё это ложь, простой способ избавиться от нас?… Говорят, что машина озлобляет… противное было бы удивительным. Это в высшей степени антигуманно, загонять вот так подрастающее поколение, людей среднего возраста, согбенных стариков в скобяное чистилище на целые дни, года, на всю жизнь… без выхода… без музыки… до конца ваших дней…
Кто пойдёт туда по собственному желанию? Уж точно не наши дражайшие прорицатели, наши любезные пылкие поборники, им не позволяет их культура, их хорошее образование, их положение.
Завод как сортир, он неприятен, но он нужен, это вынужденная необходимость материальной жизни.
Хорошо, прекратим жеманничать, завод есть, мы мужественно это признаем, но чтобы сказать, что это весело, что для людей это праздник, что это счастье – быть рабочим – уж извините! ложь! пиздёж! провокация! каннибальство! С тем же успехом можно назвать царским троном сраный толчок, это из той же серии, такая же омерзительная ложь.
Само собой, мы не можем просто взять и ликвидировать заводы, сколько же часов по вашему пустоголовому представлению должно пройти, чтобы работа была завершена? все штифты были в отверстиях, чтобы вы больше никого не заёбывали? чтобы ваш субподрядчик по возможности не успел околеть, чтобы всё это не превратилось для него в пытку, в человеко-дробилку, в мозго-выжималку?...
Ах! Это очень сложный вопрос… в высшей степени деликатный. С вашего позволения, я рискну поделиться с вами своим опытным мнением, как врач, я практиковал годами, немного тут, немного там, практически везде, и, всё как следует взвесив, я думаю, что для простого человека, чтобы окончательно не превратиться в осла среди заводской свистопляски, достаточно 35 часов в неделю, это максимум.
Дело не в одних грохочущих машинах, всюду, где царит принуждение – это те же самые яйца, только в профиль, – предприятия, бюро, магазины, болтовня клиентов не менее пиздопротивны, чем заводские центрифуги-дробилки, всюду, где кто-то завладевает человеческим сознанием, чтобы превратить его в подсобный материал, в насос для прибыли, мгновенно начинается настоящий ад, 35 часов – это уже кошмар. Вот вам доказательство – что-то не видать среди молодёжи шибко много охотников, до чёртиков желающих встать за токарный или фрезерный станок у Ситроена или на Robot & Co, как и торговых служащих, самозабвенно мечтающих посвятить свою молодость витринам у Потена. Их просто нет. Их останавливает инстинкт.
Берегитесь инстинкта больше всего! Это он делает нас невыносимыми! Злосчастные закосневшие мерзавцы! уже не знающие, каким крючком нас подцепить, обрубки на дьявольских табуретках, вросшие в сиденья сотни тысяч драндулетов, полоумные четырёхглазые заговорщики, близорукие формалисты, однообразные до тошноты.
Необходимо снова научиться танцевать. Франция счастлива, пока танцует ригодон. Люди не будут танцевать на заводе и никогда не будут петь. Если они больше не поют – они мертвы, они перестают делать детей, они запираются в кинотеатрах, чтобы забыть, что они существуют, они спускаются в склеп иллюзий, чёрный, как сама смерть, вместе с фантомами, переполняющими киноэкран, они уже убиты, раздавлены прямо в кресле, они покупают своё маленькое разрешение, прежде чем проникнуть за дверь, своё разрешение отречься от всего, лицемерные покойники, разрешение опуститься в братскую могилу, мягкую, сказочную, влажную.
*
У Франции серьёзные неприятности.
Ей угрожает практически всё – евреи, масоны, Англия, военное поражение, вздорные стычки растерянных кельтов, немощные требования, ненависть одних к другим, капиталистический эгоизм, и т.д и т.п… Ей угрожает нехватка бензина, хлопка, меди, пшеницы…
Но в первую очередь она погибнет потому, что она больше не производит достаточно детей, это просто как дважды два – больше нет детей , больше нет Франции…С нашими налогами, это не удивительно, через 20 лет у нас уже не будет молодёжи… останутся одни старики с эмфиземой и горбами… Вопрос решится сам собой, вместе с остальными… Вечная Франции сыграет в ящик… от паршивой демагогии и кровавых боен… тут и думать нечего… Проблемы дома для престарелых – это забота заведующего хозяйством, нам больше не нужен премьер-министр… суппозитории… липовый отвар…Одним словом, мы стоим на краю могилы. Дело в полном отсутствии жизненной силы… Курица больше не желает высиживать яйца…Ах! горькое раздумье! Сенату есть от чего схватиться за голову! Разумеется, есть семейный кодекс! Но он бессилен и ворчлив! он угрюм! Я сомневаюсь, что он у кого-то вызовет эрекцию…
И тем не менее, речь идёт именно об этом…Много бумаги, мало энтузиазма. Нужно донести это до всех… Вы разглагольствуете об удалом прошлом!...Сплошные отвратительные катастрофы… Бессмысленный Верден… Хвала снарядам… Салют! Вы осточертели даже диким животным. Вы разглагольствуете о прелестном настоящем… Вы разглагольствуете об удивительном будущем… каторжный труд, жертвоприношения, горы падали всюду, насколько хватает глаз… Ваша программа не заводит… Вы это понимаете? Мы выжали из себя 400 миллиардов, чтобы оказаться в том положении, в котором мы находимся сейчас… на коленях…внизу… ни с чем… Это тоже был один из грандиозных проектов, которому содействовала вся элита, изящный цветок высокого масонства… чтобы усилить весь этот трах-бабах!...
Какие чревовещательные обмороки!...
Какие неистовые проклятия в адрес благополучия! какая дерзейшая уверенность! И кому всё это нужно? Тем же самым… их глотки снова пузырятся… Чтобы всё началось заново?...
Минуточку! Позвольте пораскинуть мозгами… спросить себя, куда нас приведёт новое оседлание вашего конька… спросить себя, чем кончится вся эта авантюра? Вот что нас интересует… Какие подлянки они затевают? Чемпионаты по истощённости?... Мы будем соревноваться с Русскими… с Берберами… в беге с препятствиями за первое место по нужде?...
Немедленно поставьте нас в известность…
Вам больше не нужны дети?
Вам хватает стариков? Ах! Паршивое дельце! Лучше признаться в этом. Доверия больше нет, детей тоже, они схоронились в недрах утроб.
Жажда жизни иссякла.
Это заметно во всём, в наших гримасах, в наших надломленных характерах…
Доверие погибло раз и навсегда.
Нет гарантий, нет семьи! Нет лёгкости, нет красоты, в наших движениях, в наших сердцах…
Без детей – нет радости.
Как вернуть доверие всем этим хмурым людям, воротящим нос от любовных утех, стеснённым во всём?…
Я думаю, что нужен другой семейный кодекс, гораздо более жизнеспособный, более свободный, куда более благородный, чем кодекс сморщенных и пиздлявых презервативов. Нет! Нет! Настоящий кодекс, который бы объединял всё и вся – животных, имущество, людей, детей и стариков Франции – в одну большую семью, за вычетом евреев, разумеется, одна семья, один папа, один чтимый всеми диктатор. Словом, одна респектабельная семья, в которой больше не будет выродков, золушек, рыжиков, каторги для детей, “благотворительности”, где еда будет одна для всех, где не будет ни упитанных детей богачей, ни маленьких заморышей, над которыми потешаются, которые терпят нужду. Это будет общество совершенно отличное от нашего, которое должно исчезнуть, оно напоминает непослушного пса, ничего страшного, если мы от него избавимся.
Все в одной школе! Все семьи объединены в одну семью, равенство доходов, прав, по-братски, все получают по 150 франков в день максимум, диктатор – 200, чтобы отдать ему должное, кроме того, само собой должно разуметься, что мы на каждом шагу будем тянуть из него каждую лишнюю лиру, вопрос достатка напомнит ему о жизни, чтобы он не расслаблял булки, как настоящий отец семейства.
Нужно всё построить заново? Что ж! Превосходно! Но не нужно дожидаться простатита, нужно начинать всё заново с детей, через детей, для детей. Именно с них начнётся настоящий расизм и настоящий коммунизм, только с детей и никак иначе, с взаимной доброжелательности, с желания, чтобы вся семья была красивой, здоровой, жизнестойкой, чистой, спасительной, радовалась своей красоте, силе, не только одна ваша маленькая семья, ваши двое, трое или четверо малышей, но вся Франция, как одна единая семья, а еврей пускай проваливает в свои Палестины, к чёрту на рога, на Луну.
Нам плевать на чужих детей! С нас хватает наших собственных! Каждый смотрит со своей колокольни! Этому безобразию нужно положить конец, раз и навсегда! такой эгоизм должен стать непостижимым! Чужие дети должны стать для вас так же дороги, так же драгоценны, как ваши собственные, вы должны думать и о них, как о детях одной большой семьи, вашей, включающей всю Францию. Вот что такое благополучие страны, настоящий социальный переворот, это когда папы-мамы повсюду. Всё остальное – сплошные бедствия, чудовищные аферы, китайская тарабарщина, напыщенное кривляние и абсолютно противоестественное дикарство, которое не приведёт ни к чему, кроме катастрофы.