С волосами до пола.
И даже больше: гном заботливо придерживал огромный моток, изредка вдыхая аромат волос.
Я, конечно, длинные волосы люблю. Но это уже не волосы!
Я в шоке повернулась на каблуках и выдернула обретенное добро из цепких гномьих пальцев.
– Ты что такое сделал, изверг?! – воскликнула я. – Куда мне теперь это добро девать?
– Вы прекраснее прекрасных, моё сердце возликовало, а очи никого более совершенного не видели, – снова завел свою шарманку Арсений. Меня и так это заискивание откровенно бесило, а тут еще Рапунцель в подарок.
– Матильда! – рявкнула я, но на зов пришла не эльфийка, а банши.
– Ах, ты так прекрасна! – пропела Элегия и кинулась перебирать мои пряди. – В мою бытность музой убила бы за такую красоту!
Дверь открылась снова, и после небольшой паузы раздался громкий смех.
С похрюкиванием, повизгиванием – чистый и искренний, одним словом. А еще ужасно злорадный.
– Отец заключит тебя в темницу за непокорность, и ты будешь сбрасывать этот моток вниз, чтобы я тайно навещал любимую, – известил Данталион и снова заржал.
– Его высочество принц! – с запозданием объявили стражники, выглядывая из-за спины незваного гостя.
– Ах вы, предатели! – зашипела я на них и погрозила кулаком. Охрана стушевалась и тут же исчезла.
Дверь в спальню отворилась, словно от мощного пинка, впечатавшись в стену, а из спальни вышла Матильда.
Хмурая, решительная и безмолвная.
Я так привыкла к беззаботной болтовне подруги и к ее смеху, что просто не узнавала её.
Она шла с огромным ножищем в руках, подбрасывая его, словно пушинку, и ласково улыбаясь
– Я, пожалуй, попозже зайду, – безразлично зевнул принц и шутливо раскланялся, передавая конверт. – Вечером ужин, не опаздывай.
И удалился.
Гном сверлил закрывшуюся за Данталионом дверь испепеляющим взглядом, словно вот-вот догонит и укусит принца за ногу, Матильда со страшным выражением лица надвигалась на меня, поигрывая тем самым ножом-монстром, а Элегия сошла с ума. Девушка блаженно улыбалась, закутавшись в мои волосы, словно в плащ.
Приблизившись ко мне вплотную эльфийка замахнулась изо всех сил, а я сглотнула и прикрылась руками.
Вот и пришел мой конец.
Вся жизнь пролетела перед глазами.
Вру: ничего не пролетело.
Только досада поселилась в груди.
Глупо как-то.
Но внезапно боли я не почувствовала.
– Вот так намного лучше! – радостно объявила Матильда, а я поспешила убрать ладонь от глаз: эльфийка улыбалась во все зубы, все так же поигрывая ножом, который она держала в руке. Во второй она держала отрубленный «хвост».
– Матильда, ну ты и коза! – прошипела я и обиженно засопела.
Арсений не сводил взгляд с добра в руках рыжеволосой бестии; казалось, он вот-вот выпрыгнет из штанов, лишь бы получше рассмотреть волосы.
– Позвольте, о прекраснейшая! – взмолился гном и опять бухнулся на колени, приложившись лбом об пол. – Готов отдать всё, что имею, уйти в рудники на годы, продать себя в рабство, только позвольте забрать это невероятное чудо.
Я вопросительно посмотрела на эльфийку, та ухмыльнулась в ответ, мол, всё в порядке, и я кивнула.
Гном незамедлительно сцапал свое новоприобретенное богатство и поспешил к двери.
– Стоять! – рявкнула я, а Арсений повиновался. – Чтобы всякие там заговоры и порчи на меня по волосам не наводил, и куклы вуду не делал, и веревки чтобы не плел для висельников! Что еще гадкого можно из волос сделать?
Последний вопрос я адресовала Элегии, которая с крайне недовольным видом сидела у моих ног и провожала обиженным взглядом Арсения.
– Плети для утех, сети для утопленников, хлысты для каторжников, утепленное нижнее белье, накладные ресницы и брови, – послушно рассказала банши, не изменив выражения лица.
– Точно, – согласилась я и вопросительно выгнула бровь. – Всё понятно?
– Да как вы могли такое обо мне подумать?! – обиженно воскликнул Арсений и выгнул грудь колесом, – Такое богатство – и на такие бесполезные вещи?! Я же маэстро! Я гений, я вас не подведу.
С этими словами гном крайне быстро смылся.
«Что-то недоговаривает», – подумала я, но посчитала за плюс избавление от назойливого поклонника.
Дальнейший день был на диво спокойный: я много читала, занималась танцами с Элегией и Матильдой. Обе так старались мне помочь, что постоянно спорили, и пару раз даже пришлось растягивать их за волосы.
Ближе к вечеру я вспомнила о пропущенном обеде, но не нашла в себе сил, чтобы встать с постели и одеться, поэтому решила прогулять и ужин, заменив его оздоровительным и крайне полезным сном.
Легла я рано.
Видела уже десятый сон (чего таить?), когда раздался стук в дверь. Крайне назойливый и настырный.
Я изо всех сил старалась скрыться под подушкой, но явилась Матильда и известила, что душеньку мою спассти не удалось и надо вставать.
– Ты сама приняла конверт из рук принца, – пожала плечами эльфийка, а я себе сделала пометочку на будущее ничего из его рук не принимать: мало ли...
– Ладно, – проворчала я.
За порогом спальни послышался заунывный вой Элегии, которая всячески оберегала мою честь и не позволяла гостям ворваться и проверить, с кем же я в постели.
Собираться пришлось быстро.
Спросонья я особенно злая, поэтому, наплевав на здешнюю моду, надела первое попавшееся платье ярко-красного оттенка, собрала волосы в «конский хвост» на макушке и со всей злостью толкнула дверь в гостиную.
А там было феерическое шоу.
Император Визерис, с красными выпученными глазами, ползком пробирался к двери, принц Данталион одной рукой держал его за ногу, а второй пытался заткнуть себе сразу оба уха. Получалось у него плохо. И еще примерно с полсотни разнообразных мужчин ровным слоем расположились на полу по всей гостиной – в некоторых местах в два и в три яруса.
Банши выла от души.
Рыжеволосая эльфийка сидела на коленях позади Элегии и беззвучно рыдала от смеха.
Впрочем, услышав угрозы Императора Всея, и я зарыдала.
– Я требую повиновения! – шипел сквозь слезы Визерис. – Я Император, вся Империя моя, а, значит, и эта комната тоже, и девушка в ней!
– Я её первый нашел! – в ответ огрызался Данте и оттаскивал отца назад, на что Визерис лягался, как дикий кабанчик, а Матильда еще сильнее хрюкала от смеха.
– По старшинству я – первый претендент на ее руку! – высказывал аргумент Визерис, продолжая диалог и снова изо всех сил стараясь по-пластунски добраться до двери в спальню.
– С тебя песок уже сыпется! – возмущался Данте, снова хватаясь за императорскую ногу, и отвечал контраргументом: – Девица она молодая, ей нужен супруг поактивнее.
– Да я весь гарем из тридцати наложниц успевал за ночь обойти! – возмутился старший Эль Сафори, даже не заметив, что Элегия уже перестала выть и заинтересованно слушает занимательную грызню.
– Да-да, лет сто назад так и было, – согласился принц. – А теперь у тебя их и вовсе нет, даже модифицированных, и тех не смог удержать, а они ведь, как куклы!
– Вовсе нет! Их выгнала моя будущая супруга и твоя будущая мать! – Визерис поспешил возмутиться в ответ и уколоть сына. – Как самая послушная невеста она побеспокоилась обо мне и лично подберет двадцать пять новых. Так и быть, фаворитку одолжу на пару ночей.
Ни за что не сказала бы, что передо мной отец и сын!
Больше было похоже, что пара маленьких инфантильных мальчиков ругается из-за новой машинки.
Наверное, ссора продолжалась бы дальше, если бы многочисленные штабеля мужиков не начали приходить в себя.
Императорская чета мгновенно поднялась и привела себя в порядок, а еще приняла свой привычный невозмутимо-брезгливый вид. Тут уж и я решила подыграть.
– Ах, что же это такое?! – всплеснула я руками и с напускным удивлением окинула взглядом гостиную. – У вас тут какое-то общественное мероприятие?
– Что? – брезгливо выплюнул Визерис и махнул страже. Стража принялась выволакивать приходящих в себя незваных гостей под белы рученьки. – Какое еще общественное мероприятие?!
– Дайте подумать... – Я приложила палец к виску на минутку, сделав вид что думаю. – Очень похоже на выступление клоунского дуэта. Жаль, меня не позвали, а то вон народ как валяется – животы, наверное, все от смеха надорвали.
Уже сказав, я подумала, что перегнула палку.
Лицо Императора вытянулось, глаза сузились от гнева. Данталион, напротив, только рассмеялся, быстро поклонился отцу и испарился. Его примеру постарались последовать и остальные.
– Как ты посмела?! – шепнул мне прямо в ухо Визерис, приблизившись ко мне.
Воздух заискрился силой, виски болезненно сжались. Сразу захотелось упассть на колени и отдать все, что есть.
Впрочем, судя по тому, что все остальные уже сидели на коленях и держались за головы, не я одна испытывала неудобства. Да, вот это мощь! Стало абсолютно ясно, что с сыном он просто играл.
– А нечего меня делить не спросив, – с напускной храбростью фыркнула я в ответ прямо в губы Визериса, за что и поплатилась. Схватив меня за плечи, он с силой придавил спиной к двери и накрыл мом губы жадным, властным поцелуем – очень грубым, не дающим возможности ответить или сделать вдох.
Да, ответить и не хотелось.
Внутри все покрылось коркой льда. Визерис был огненным магом, однако поцелуи «ледяного» Данте были намного горячее.
Император принялся шарить руками по моему телу, то и дело болезненно сжимая плоть.
«Синяки же останутся!» – только и подумала я.
В гостиной стало абсолютно пусто и ужасно холодно.
Вот тебе и огонь в глазах!
В этот самый момент я поняла, что если Данте был веселым и нежным мальчиком, то Визерис – холодный черствый сухарь, которому абсолютно плевать на то, что я хочу или думаю.
Это сквозило в каждом его жесте и движении; этот страшный поцелуй, вывернувший всю мою душу наизнанку, заставил меня на мгновение захотеть умереть, лишь бы его прекратить.