Да, химериус был существом магическим, потому жрал не только обычную пищу, но мог питаться и магией. Хотя обычно успешно совмещал и то и другое. И особым деликатесом для него были артефакты-накопители… Мои сапфировые серьги – между прочим, награда лично от канцлера за одну из успешных операций – к таковым и относились.
Слова ворона лишь подтвердили догадку:
– Идей у меня и своих полно, а вот сережек нет… Дашь свои? Те, с сапфирчиками… – протянул Норс.
Хотелось ответить, чтобы на чужие награды пернатый свой клюв не разевал, но… вспомнила, как испугалась за него, когда в ворона полетел пульсар, и… дала. Сначала серьги, а потом – по шее, когда химериус заглотил украшения, словно мышь.
Нет, я, когда вручала обожженному пернатому сапфиры, конечно, понимала, что больше их не увижу… Но не так же буквально! Думала, что Норс просто выкачает магию, прикоснется крылом там, лапой… а оболочку из золота и драгоценных камушков сохранит как трофей. Но чтобы так…
– Эй, ты чего! – возмутился напарничек от затрещины.
– Ты не мог их сожрать хотя бы так, чтобы я не видела? – выдохнула возмущенно. – Это, может, была моя единственная медаль…
– Медаль? – удивился Норс. – Сережками?
– Ну да, орден же на грудь не повесить. А так я носила – и гордилась…
– Ну извини… – протянул химериус. – Я не знал. Просто тебе досадить хотел. Ты над ними так тряслась всегда…
– То есть они тебе не особо и нужны были, артефактожор? – закипая, уточнила я.
Я говорила, что недолюбливала этого химериуса? Так вот, с этой минуты я его откровенно ненавидела!
– Нужны, – меж тем как-то не слишком убедительно отозвался напарничек и поспешно добавил: – Для регенерации.
Соврал наверняка. Потому как внешне он ни капли не изменился. А потом и вовсе, завозившись, перекинулся в… карликовую крылатую виверну. Лазурненькую такую. И противненькую.
– Думаешь, так ты будешь меньше выделяться и на тебя никто не обратит внимания? – скептически уточнила я.
– Думаю, что по своим твой дракон стрелять больше не будет. Он же тоже крылатая ящерица, как и я теперь. А перья новые все равно с месяц отрастать будут. Что мне – голым задом теперь столько времени светить?
Из сказанного Норсом скепсис вызвало многое, но возмутило только одно.
– С чего это Хант мой? – фыркнула я.
– А чей же еще, если вы лобзались?.. – заметил вор… пардон, виверн.
– Это было нужно для расследования, – фыркнула я.
– Угу. Еще скажи, что и этому чешуйчатому для дела минимум государственной важности надо было смотреть на тебя так, как на сокровище. Словно он замыслил одну наивную девицу вот-вот спереть, утащить в свою пещеру и никому не показывать…
– Да ничего Хант не замыслил, – отмахнулась я.
– Это ты просто с драконами мало сталкивалась, – глубокомысленно изрек виверн и присовокупил: – Не переживай, я хозяину ничего про увиденное утром не скажу. Я хоть и сволочь, но с понятием.
Я усмехнулась. Так вот как на языке Норса звучит «Извини». Впрочем, напарничек тут же добавил:
– А про все остальное давай выкладывай. Я, помнится, тебя оставил в этой комнате, думал, что спать, но когда прилетел, то увидел через стекло, что кровать пуста. Где ты всю ночь пропадала?
– На нелегальных гонках, – выдохнула я, а затем рассказала и о разговоре с Корсаром, и о темном заклинании, из-за которого встрепенулись законники, и об их облаве, и о заезде до ручья…
Вводить в курс дела напарника я закончила, когда общежитие уже окончательно проснулось и из-за двери слышался активный топот. Это соседи спешили в столовую.
Мне же куда милее завтрака был сон. Все же повезло, что у некромантов занятия во вторую половину дня и по ночам… Так что со спокойной совестью можно было немного отдохнуть, и я, зевнув, поинтересовалась в свою очередь у Норса:
– А тебе удалось что-нибудь выяснить о магессе Симменс?
– Еще спрашиваешь! Ради этого даже пришлось полозом перекинуться и пробраться по вентиляции в канцелярию… А уж сколько личных дел я пересмотрел – жуть! – самодовольно отозвался виверн и даже пыхнул маленьким огоньком. – И адрес узнал, и то, что она устроилась в академию за пару седмиц до начала учебного года!
– А прежний преподаватель куда делся? – уточнила я. Больно уж одно к одному все было.
– Ушел на покой, – встопорщив крылья, ответил напарничек, и только я решила, что речь о пенсии, как он добавил: – Только сразу под землю…
– Все страньше и чудесатее… – выдохнула я задумчиво, села на кровать, а затем и вовсе легла на нее, ощутив: порой протянуть ноги – это истинное наслаждение! Правда, иногда – вечное.
– Вот и я о чем! Так что нечего тут разлеживаться! – скомандовал напарничек.
Но я уже закрыла глаза и начала задремывать. В общем, решила пока ничего не делать. А уж если задумала полодырничать, то меня уже было не остановить!
К такому выводу, похоже, пришел и химериус, который повозмущался-повозмущался и затих. Уже почти засыпая, почувствовала, как ко мне под бок притиснулось что-то чешуйчатое и мелкое.
Да уж… Сдается, не у одной меня эта ночка выдалась насыщенной.
Мы с напарничком так дрыхли, что едва не пропустили обед. Благо я окно не закрыла и звук набата, возвестившего о большом перерыве, оказался достаточно громким, чтобы я услышала его сквозь сон. Глянула на браслет и увидела, что там жемчужно-белым горит топаз. Вот черт! Ровно полдень!
Я соскочила с кровати так стремительно, что виверн подпрыгнул на постели. Очнулся он от ощущения невесомости. Шмякнувшись же на простыню, Норс пожелал мне, чтобы я плодилась и размножалась. Но только другими словами, со слегка матерным акцентом.
– С ума сошла? – профырчал он, выпуская из ноздрей струйки пара. – Я же чуть не убился!
– Извини, в следующий раз буду лучше стараться, – протараторила я и побежала умываться. Вода из бадьи, которую я на себя опрокинула, взбодрила.
А проснувшийся зверский голод напомнил, что хоть напарничек и подкинул утром много пищи для размышлений, но пора бы перекусить чем-нибудь посущественнее. А то детектировать на пустой желудок мне уже приелось.
Так что я шустро собралась и только потянулась за сумкой, как Норс проявил изрядную прыть и сиганул в торбу со словами:
– За тобой глаз да глаз нужен! Вот вчера отлучился – и ты уже успела разом во что-то и в кого-то вляпаться. Так что нет. Сегодня я буду как можно ближе к тебе. Под рукой… Чтоб помочь, если что.
Я скептически хмыкнула, потому как под руку у Норса получалось лучше всего говорить. А что до рьяного желания напарничка залезть в торбу… что-то мне подсказывало, что проснувшийся инстинкт гнездо… хотя точнее, сумкования химериус проявил отнюдь не из желания помочь, а банально сообразил: сидящая на ветке виверна вызовет вопросов еще больше, чем подпаленный ворон. Но сказать об этом напрямую моему соглядатаю мешала гордость.
Я не стала уличать Норса в хитрости и лишь предупредила:
– Хорошо, тогда помогай. Но тихо. Чтоб ни звука.
Виверн согласно кивнул, а я же, вскинув сумку на плечо, поспешила в столовую, на крыльце которой царило оживление. То тут, то там стояли парочки и компании, активно что-то обсуждая.
– …Да ты что! Правда исключат?
– Ерунда! Это все байки! Писакам лишь бы свои новостные листки продать подороже! Вот и сочиняют!
– Интересно, а эльф на ней женится?
– Придется, хоть я и ставила, что рыжая его захомутает…
– Как хорошо, что я вчера туда не пошел…
Доносившиеся до меня… Хорошо, подслушанные обрывки разговоров заставили меня нахмуриться. Что я пропустила? Ну, допустим, про исключат я могу предположить, что ректор уже в курсе ареста Мглистого. Но при чем тут эльф? А еще эти взгляды адептов, которые вроде бы скользили по мне, но нет-нет да и задерживались!
Впрочем, от мыслей об ушастом меня отвлек снаряд по имени Ким. Подруга главной героини, стоявшая в дверях столовой, увидела меня, поднимавшуюся по ступеням, и с целеустремленностью пушечного ядра ринулась вниз со словами:
– Бри! А вот и ты!
Пышка набрала такой разгон при спуске, что едва не снесла меня с ног, врезавшись.
– Уф! Про тебя с утра пол-академии говорит! А тебя на завтраке не было! Я уже испугалась, не случилось ли чего. Вдруг ты от переживаний решила с собой чего сделать…
– Каких переживаний? – не поняла я.
– Ну как же… из-за эльфа твоего! Вчера же все видели, как вы вместе ходили, за руку держались.
– Это была не рука, а дружеское плечо, – поправила я, собираясь спросить, что вообще произошло.
Но не успела. Ким меня опередила. Даже не набрав воздуха в грудь, она протараторила:
– Тем более! Где плечо, там и до сердца недалеко, – экспрессивно выдохнула Ким.
– Какого сердца? – Услышанное не нравилось мне все больше.
– В которое прекрасные девы западают дивным. А после те делают предложение!
От такого заявления я аж закашлялась. Виверн в сумке тоже издал какой-то клокочущий звук, но в шумной суматохе у крыльца его никто, кроме меня, не услышал.
– Поверь, если я где сижу у Тиана, то точно не в сердце, а в заднице! Занозой, – выдохнула я сгоряча. – Да и в могилу он свел бы меня куда охотнее, чем под венец. Впрочем, не он один…
– Ого! Второй день учебы, а у тебя уже столько врагов. Откуда? – удивленно протянула Ким.
Вынужденно призналась:
– Я просто общительная…
– И с дивным ты тоже вчера… наобщалась? – догадалась пышка.
– Угу, – мрачно подтвердила я.
– Расскажешь? – оживилась Ким. В глазах ее вспыхнул такой энтузиазм, который, что-то мне подсказывало, и надгробной плитой не прикрыть.
– Да рассказывать нечего. Нам вчера в качестве наказания браслеты выдали парные… – пояснила я.
Судя по тому, что вопросов про оные пышка не задала, она была в курсе подобных воспитательных мер в академии. Я же вспомнила, что так и не отнесла вчера кандалы преподавателю. Те до сих пор лежали у меня в сумке…
– А-а-а… – разочарованно протянула Ким, и, пока она еще что-то не спросила, я поспешила уточнить: