Да, хоть я и была шпионкой, но травить во имя короны еще никого не доводилось. Опаивать, усыплять, подливать зелье правды или дурман – да… Но убивать? Такого не было. И вот сейчас в стенах академии мне предлагают заняться этим абсолютно легально.
Даже как-то жаль было отказываться, но… Надо! У меня даже и предлог был!
– А вас не смущает то, что я Тэрвин? Бриана Тэрвин, дочь того самого… – напомнила магессе о своей сомнительной репутации. Пусть хоть когда-то она сыграет мне на пользу.
Уже представила, как чародейка нахмурится, припомнит моего отца и его деяния и выдаст что-то в духе: «Как же я могла забыть. Тогда да, тебе не стоит приходить в выходные». Но вместо этого я услышала:
– А я Мервидич. Леди Мариска Мервидич. И что? Прятаться всю жизнь из-за того, что за моими предками закрепилась слава черных алхимиков? Дед из-за этого прятался, а после и мать… А мне вот надоело бояться. Не лучше ли найти применение своему дару и наплевать на сплетников и завистников?
В изумлении уставилась на чародейку. Опоздав, я, видимо, пропустила то, как она представилась группе. Но сейчас… Папка с фамилией рода Мервидич стояла у канцлера в кабинете на почетной полке. Не знаю, в курсе ли были мои одногруппники, чья праправнучка ведет у них занятие, все же больше двух столетий прошло с того великого отравления, но я-то была! И с восхищением посмотрела на ту, в чьих жилах текла кровь одного из самых талантливых, пусть и беспринципных, алхимиков в новой мировой истории четырех континентов!
– Ну же?! Присоединишься? – спросила чародейка, испытующе посмотрев на меня.
По-хорошему, надо было бы ответить «нет». По-плохому – сказать то же самое, но грубо. Вот только я не смогла. Вместо этого дипломатично произнесла:
– Можно я подумаю…
– Конечно, – даже не удивилась магесса и… отправила меня до конца занятия разбирать полки в лаборантской.
А что? Зачем будут даром свободные руки простаивать?
В небольшом кабинетике, что примыкал к лаборатории, я шустро расставила пробирки, колбы, реторты по местам, разложила капиллярные трубки, змеевики, пробоотборники и дошла до шкафов с книгами. И только тут оценила все коварство плана леди Мервидич. Потому как на полках стояли такие фолианты, которых и в королевской библиотеке не было! Руки к ним тянулись сами. «Трансагрегатная алхимия. Особенности трансформации материи с использованием магии», «Современная алхимия. Научный взгляд на древние практики», «Алхимия и сыскное дело», «Эликсиры жизни и смерти…» Корешок с последним названием был черным, кожаным, с золотым тиснением. Пальцы сами так и потянулись его погладить и… Я сама не заметила, как с увлечением зачиталась. А во всем виноват автор! Нельзя так художественно описывать историю исцелений и отравлений! Чего только стоила глава по исчезнувшим ядам!
Вот если бы в книге шли не художественные отступления, а сразу формулы, реакции и условия их проведения, я бы точно этот фолиант сразу закрыла. Зуб даю! Только не свой, а Норвиса.
Стоило подумать о напарнике, как я вспомнила, что оставила его в лаборатории. Да и, судя по браслету с камнями, показывавшими время, занятие должно было скоро закончиться, и фолиант следовало поставить на полку. Так что я, скорбно вздохнув, вернула его на место и только тут посмотрела на имя автора: Эдгариус Мервидич.
Удивиться я не успела: звук колокола возвестил об окончании занятия, а вместе с ним и моей передышки. Нужно было поспешить к расписанию, чтобы посмотреть, какая же группа занималась в кабинете номер восемь литеры «эу».
Я вышла из лаборантской, когда мои одногруппники уже собирали вещи. Зомби-крыс сидел в углу клетки и уписывал за обе щеки зеленоватые кристаллы. Похоже, чей-то порошок. Видимо, пасюк для себя решил, что смерть ему уже больше не страшна, в отличие от голода, и потому нажрался впрок тем, что его не убивает.
– Адепты Ривлал, Сьявиль, Плесковор – придете ко мне на пересдачу, – меж тем провозгласила леди, а затем посмотрела на меня и спросила: – Ну, так ты придешь в выходной?
И я неожиданно для себя согласилась. Правда, как только вышла из лаборатории, услышала из сумки возмущенное от напарника:
– Ты с ума сошла! Какая, к рахту, встреча алхимиков утром в выходной!
Виверн негодовал. Он бушевал в сумке и рвался на свободу – высказать мне все, что он думает об одной сумасбродной темной. Мне же не раз и не два пришлось считать до трех, чтобы успокоиться, а затем, игнорируя напарничка, который не на шутку разошелся, поспешить в главный корпус к расписанию.
На улице уже начало вечереть. Солнце только-только стало клониться к горизонту, окрашивая небо в нежные оттенки розового и золотистого. Лучи мягко освещали могучие стволы парковых деревьев, играли в кронах, где зеленые оттенки постепенно уступали место теплым карминовым, мандариновым и медовым, бурым… Ветер, налетая, подхватывал это разноцветье, срывал с ветвей и, как хоругви, нес по брусчатке.
Осень щурилась. Улыбалась. Медленно, но верно разрасталась вширь и ввысь. Меняла все окрест. И на мгновение мне показалось: в этих самых непрерывных метаморфозах и есть постоянство. С запахом упавших яблок и ощущением легкого холодка, который щекочет кожу, с шорохом опада под ногами.
И вот посреди этого умиротворения из ходившей ходуном сумки доносилось грозное:
– И выпусти ты меня отсюда наконец, зараза рыжая! Ты у меня щас так напрашиваешься, что дождешься…
Ну я и не выдержала. Оглянулась, убедившись, что никого поблизости нет, и… не только открыла сумку, но и высадила из нее виверна. Хватит с меня его воплей!
Поставила Норса на траву и руками еще помахала в жесте «кыш отсюда».
Но химериус и не подумал уходить.
– Эй! Ты чего?! – изумился он.
– Я тебя отпустила. Как ты и просил. На все четыре стороны, – отчеканила я. – А что касается моих решений – я не перед тобой отчитываюсь, а перед Грач… Канцлером! Захочу – буду участвовать в отравительной операции леди Мервидич, решу – и на свидание пойду! – вспылила я.
– Какое еще свидание? – пропыхтел виверн, раздуваясь, словно шар.
– Да любое! – выдохнула в запале.
– Ну уж нет! Ты должна выполнять свой долг. А все отклонения от задания – только с разрешения хозяина.
Я нервно дернула глазом, представив, как канцлер выписывает мне дозволение на романтическое рандеву со Змеем. С личной печатью и размашистой подписью. Ну уж нет…
– По-моему, ты, чешуйчатый, сейчас превышаешь свои полномочия наблюдателя…
– А по-моему, это ты зарываешься… – не остался в долгу напарничек.
Слово за слово разговор пошел начистоту. А какая же она без намыливания шей? Правда, до того, чтобы зубы начистить, не дошло, но пятки у Норса почти засверкали. Так что он, отбежав на некоторое расстояние, остановился и пропыхтел:
– Ладно, признаю, был не прав…
Я смерила химериуса мрачным взглядом.
– Извини… – выдохнул он и признался: – Просто я очень разозлился на то, что ты оставила меня в лаборатории. В сумке… Ни выбраться, ни чихнуть. А там вокруг все реактивы вонючие, – примирительно протянул он и спросил: – Можно мне теперь обратно в сумку? А?
Я скептически посмотрела на химериуса.
– Ну правда… – протянул он и выдвинул главный аргумент в свою пользу: – И вообще, тебе не идет без меня. – И начал подкрадываться к торбе, откуда его высадили. – К тому же я тебе стараюсь помогать… Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Мне никаких советов для тебя не жалко!
Я лишь покачала головой на это. Норс был в своем репертуаре.
– Ладно, залезай. И чтобы тихо! И без истерик.
В другой бы раз напарничек не преминул возмутиться последнему заявлению, но сейчас, после профилактической взбучки, молчал. Вот только на нее ушло время. Так что пришлось припустить рысью к главному корпусу, чтобы все успеть.
В холл я влетела на всех парах и сразу устремилась к расписанию, чтобы застыть перед доской спустя пару минут. На широком свитке, едва ли не в половину моего роста, и таком же длинном, мелким, убористым почерком были выведены дни седмицы, курсы, специальности, предметы. Я прищурилась и, найдя сегодняшний день, начала скользить взглядом по строке. Есть! Нашла. Оказывается, рыжий учился на третьем курсе, отделение артефакторов.
– Дай лист и грифель, – шикнула я на химериуса и запустила руку в сумку.
Требуемое в ладони оказалось тут же, едва она погрузилась в недра торбы. Я достала бумагу и начала споро переписывать расписание Медного. А потом заодно и первого курса боевиков. Ведь в первое утро на построении тощий пацан – один из подозреваемых – стоял как раз в толпе того факультета, в первом ряду…
Вокруг меня сновали адепты: кто-то торопился на занятия, кто-то обсуждал покушение на честь эльфа, кто-то отчисление Брайна Оттира… А иные переживали, не закроют ли ворота академии на выходные из-за всего этого.
На последнее мне, если честно, было плевать. Да и за Тиана я не очень переживала. Все же, насколько я успела узнать дивного, он в обиду себя не даст, как и оженить. Ибо он уже…
А вот за Мглистого было почему-то обидно. Да, он тот еще задира, но… Не развлечения ради рисковал собой, участвуя в гонках. Вот только навряд ли кто возьмет в расчет его младших сестер… А сам Брайн, заносчивый и гордый, и не подумает просить.
Да, это было не мое дело. Совершенно. И не нужно было вмешиваться, но… может, попросить канцлера поучаствовать… Конечно, Грач не вмешается бескорыстно, но… Что ждет Мглистого после отчисления? Минимум – вернуть все выплаты и стоимость за все годы учебы в казну.
Я замерла в раздумьях, когда внезапно ощутила, как кто-то подошел ко мне со спины. Меж лопаток пробежал холодок. От того, кто был сзади, веяло опасностью и силой. Такой, которая давила почище надгробной плиты. А еще я не услышала, как он подошел. Беззвучно, словно смерть.
Враз вспомнилось, что у моего вчерашнего разговора с Корсаром мог быть свидетель. Тот самый, который и раскинул темную сеть, заставившую драконов сменить ипостась в полете… И сейчас этот кто-то был вполне в состоянии всадить мне меж лопаток нож…