Замелькали улицы и проспекты района Голубой Ягоды. Моего любимого места в столице. Для меня это было сердце города. Не рыночная площадь и район Брокеров, не квартал Кристаллов, где царствовали журналисты и маги-искусники. Именно Ягода с ее зданиями прошлых столетий.
Тогда строили пусть и так же, за деньги, но при этом вкладывая душу. Даже жилые дома и мануфактуры. И это чувствовалось. В ныне старомодных и вычурных фасадах, стрельчатых окнах, резных вывесках.
Именно здесь и жил Густав Эйроу. Мы подошли к входной двери, рядом с которой висел латунный колокольчик — ещё одна деталь минувшей эпохи. Ворон уверенно дернул за шнурок, и за дверью послышались быстрые легкие шаги.
Минута — и дверь распахнулась, явив нам белокурое создание. Девушка, напоминавшая фарфоровую статуэтку, стояла на пороге и приветливо улыбалась. Только улыбка эта была странной, хоть и доброй: почти бескровные губы на алебастровой коже, синяки под глазами — все, вкупе с болезненной худобой, наводило на мысли о недуге.
— Добрый вечер! Вы, верно, к папа? — сделала она ударение на последнем слоге на старинный манер.
— Добрый вечер, эйра Адель, если не ошибаюсь? — ворон сделал паузу, позволяя девушке подтвердить его догадку.
— Да, верно.
Она слегка растерялась и машинально прикрыла рукой и так целомудренное декольте домашнего батистового платья.
— Вы весьма проницательны, эйра Адель, я к вашему отцу. Вы позволите войти?
— Ах да, конечно, — она спохватилась и, посторонившись, пропустила нас в прихожую, а затем и в гостиную.
— Я сейчас позову отца.
Адель чуть склонила светлую голову. В отблесках магических светильников копна ее волнистых белокурых волос точно светилась, создавая как будто ореол вокруг ее лица. На миг меня посетила мысль, что именно с таких дев художники некогда рисовали лики богинь.
А затем зашуршала юбка ее платья, и девушка покинула нас, чтобы явиться уже с отцом, карателем Эйроу.
Офицер походил на дочь разве что фамилией. Высокий, мощный, не человек, а гора. С налысо выбритой макушкой и суровым взглядом.
— Господин Верховный каратель? — вместо приветствия произнес хозяин. И в этой одной фразе было столько эмоций…
— ?устав. Нам нужно поговорить. Наедине. — Ворон бросил выразительный взгляд в сторону девушки. — Я не хотел вызывать тебя в отдел, потому решил заглянуть лично.
— Да, конечно. — ?устав поджал губы и, накрыв пальцы одной руки, на которой что-то блеснуло, второй своей ладонью, обратился к дочери. Удивительно: его хриплый голос стал мягче, словно при взгляде на Адель он оттаял. — Солнышко, развлеки пока нашу гостью.
— Да, конечно, только подам чаю. — Она кротко улыбнулась отцу.
— Вы можете сделать это с Тай. Она отлично готовит.
«Яды», — мысленно закончила я за ворона. Впрочем, последнюю фразу он произнес столь невозмутимо, что незнающий не смог бы заподозрить его в том, что о последнем, и главном, слове?р бессовестно умолчал.
Делать нечего, пришлось идти следом за Адель на кухню, изображая живейший интерес — в точности с поговоркой: как хорошо, что эйра выразила согласие, потому что все равно пришлось бы. За неспешным пасьянсом печенья по тарелке, завариванием собственно чая и нарезкой сладостей я невзначай заметила:
— Отец, судя по всему, очень вас любит, эйра Адель.
— О да. Папенька души во мне не чает. После того, как умерла моя мама, он окружил меня заботой. — Ее руки на миг замерли над чайником, а затем она добавила, меняя тему: — Вы какой чай предпочитаете?
— Трын-травовый, — я решила поддержать Адель в ее уходе от щекотливой темы. — Это фирменный некромантский. Очень помогает перед практическими занятиями.
— Ни разу о таком не слышала. Он придает сил и энергии перед учебой? — Она повернулась ко мне. На ее лице было написано искреннее любопытство.
— Скорее не энергии, а здоровья. Выпьешь его, и все тебе становится трын-трава, а тело наполняется здоровым чувством пофигизма! И ты понимаешь, что зачет тебе как-то безразличен. Главное — выжить. Ну и, само собой, становится гораздо легче удирать от восставших мертвяков, если что-то пошло не так.
— Интересно. — Адель улыбнулась. — А из чего он состоит?
— Скорее из чего не должен. — Я назидательно подняла палец, припомнив собственный неудачный опыт: — Главное, не перепутать мяту и ромашку с разорви-травой… Ну, или иметь пару запасных заварочных чайников, — заключила философски.
Как выяснилось, у Адель имелись и запасные чайники, и энтузиазм. Последнего — с избытком. В итоге получился фирменный некромантский чай, в котором соседствовали мята, липовый цвет, гибискус, сушеная груша. А потом я вспомнила, что ворон пьет кофе с солью и перцем, и бросила в чайничек по щепотке и того, и другого. Ару должно понравиться.
Вот только когда Адель протянула руки, чтобы взять поднос, она на миг замерла, а ее лицо побледнело ещё больше, отдав откровенной покойницкой синевой, а потом девушка начала падать. Я едва успела ее подхватить. Хотела было ринуться, чтобы позвать Ара с хозяином дома, как Адель бескровными губами прошептала:
— Всё в порядке, не беспокойтесь. Это у меня обычный приступ.
Спустя пару минут она и вправду пришла в себя, словно ничего не было. И под моим пристальным взглядом пояснила:
— Проклятие трепетного сердца. От него умерла мама. Но оно досталось ей, когда она была беременна, так что и мне… перепало.
— А снять? — удивилась я.
— Оно из вечных. Не поддается. Целитель сказал, что я смогу с ним даже дожить до глубокой старости, главное — не волноваться. Поэтому я и стараюсь… — Она смущенно улыбнулась. — Но иногда бывает вот так, резко прихватит на секунду-другую и отпускает. Без видимых причин.
Адель сглотнула и встала со стула, на который я ее, смертельно бледную, посадила.
— Все уже прошло, не стоит беспокоиться, — постаралась заверить она меня. — Давайте лучше пойдем в гостиную. Чай наверняка уже заждались.
Мы вошли ровно в тот момент, когда тело Эйроу обвивали потоки магической клятвы. Зрелище было завораживающим. Жгуты огненного ветра переплетались змеями, распускались цветками пламени.
— Папа? — Адель замерла, так и не переступив порога комнаты.
— Дочка, всё в порядке, — поспешил успокоить ее отец, вскакивая. — Это обычная формальность.
— Не желаете ли чаю? — подхватила я его фразу, не давая упасть напряженной тишине и уводя девушку от тонкой, как первый лед, грани испуга.
— Да, с удовольствием, — закивал Густав, вокруг тела которого истаяли последние отблески силы.
А дальше было самое необычное из всех чаепитий, на которых мне доводилось бывать. Создавалось впечатление, что на обоих карателей разом накинулся голод: один держал в каждой руке по конфете, второй — дольку яблока и печеньку. Так что взять в руки чашку ни Ар, ни Густав не могли. Но при этом оба нахваливали тонкий букет напитка.
Причем каратель Эйроу, видимо, не привыкший долго рассусоливать за трапезой, смакуя сдобу по крошке, то и дело прикладывался в вазочке с выпечкой. Его внушительная мозолистая длань периодически ныряла в нее. При этом блики от единственного кольца, которое красовалось на среднем пальце правой руки офицера, нет-нет да били мне в левый глаз. Я даже прищурилась, чтобы лучше разглядеть эту пакость.
Это была магическая печатка, на которой неизвестный мастер выгравировал профиль белого волка, скалящего пасть. Изображение искрилось заговоренным серебром в лучших традициях артефакта, предупреждая хозяина о том, что где-то поблизости обретается нежить.
Но Эйроу делал вид, что решительно этого не замечает: ну правда, не мог же начальник и друг притащить к нему в дом умертвие? А если и привел — значит, опасности от оного нет: оно наверняка подчиненное и вообще давно одомашненное и ручное. Но под конец хозяин все же не выдержал и повернул печать украшения к тыльной стороне ладони. И с удвоенным рвением стал нахваливать чай.
Зато?дель, не проронившая ни слова, порозовела.?е алебастровая кожа на щеках расцвела румянцем. Вот что значит правильная заварка! Я же невозмутимо сделала очередной глоток теплого напитка, когда ворон произнес:
— Благодарю за чудесный чай, — при этих словах ворона хозяин дома отчего-то закашлялся, — но нам пора. Доброй ночи.
Эйроу, внезапно подхвативший чахотку, выпрямился и, проводив нас до дверей, попрощался.
Как только захлопнулась дверь, я выпалила:
— Он невиновен?
— Что было в чае? — синхронно со мной произнес Ар и внимательно посмотрел на меня.
— Мята, липовый цвет… — начала перечислять я и добавила в свою защиту: — И вообще, он приготовлен с душевным теплом! Так он невиновен?
— Да, он непричастен. — ответив на мой вопрос, ворон поджал губы и добавил: — А касательно заварки… Она по ощущениям не просто с теплом приготовлена, с горячностью. Такой, что даже ошпарить может. Интересно, в какой преисподней собирали эту мяту? Она жжется так же сильно, как само пламя бездны.
А я поняла, что, видимо, третья столовая ложка красного молотого перца на заварочник все же была лишней. А еще: если сердце у Адель и слабое, то выдержка — совсем наоборот. Оной может позавидовать даже матерый наемник.
В общем, как-то неудобно вышло. Опять.
— Так что получается? Если трое поклялись и оказались невиновны — значит, пособница Рунур — лейтенант Майнок?
— Не факт, — возразил ворон, пробуждая в недрах магомобиля элементаль. Мотор заурчал, и магомобиль плавно тронулся с места.
— И что теперь? — задала я вопрос, готовясь услышать что-то в духе «начнем всё с начала».
— Теперь — самое трудное. Ждать. На всех четверых я повесил следящее заклинание. Кто-то должен проколоться.
— Но если есть ещё кто-то? Пятый?
— Исключено, — уверенно ведя магомобиль по уже опустевшим улицам столицы, произнес ворон и подавил зевок.
А я подумала, что за те несколько дней, что я его знаю, Ар спал всего пару часов. И наверняка сейчас держится на одном своем упрямстве. Ни какой бодрящий эликсир столько не работает.