– Ани! Слушай меня внимательно!
Ага, время поджимает, с признаниями пора заканчивать. Алекс сунул мне в руку крохотный флакончик.
– Что это? – с подозрением осведомилась я. – Отрава?
– Нет, дорогая. Это безобидное зелье. Тебе надо подлить его своему мужу.
– Я не стану подливать ему яд! Ты что, хочешь, чтобы меня казнили?
Алекс вышел из себя.
– Это не яд, поняла? Маг столь могущественный, как Максимиллиан Родвиг, уж точно почует отраву. Уверен, что он увешан амулетами, распознающими все известные яды.
И вовсе даже не увешан. Никаких амулетов я не припоминала, хотя неоднократно сама раздевала мужа. Но Алексу об этом говорить не стоит.
– Тогда что здесь?
– Не твое дело! – взорвался экс-возлюбленный. – Просто подлей это своему мужу!
Я скривила рот так, будто собралась зарыдать. Хотела ещё швырнуть флакончик на пол, но передумала: вдруг разобьется, а запаса у Алекса нет? Лучше отдать Максу, пусть изучит и выяснит, что ему пытаются подсунуть. Так что вместо битья тары я принялась теперь глаза и скулить. Алекс перепугался.
– Ани, дорогая, не плачь! Прости меня! Пожалуйста!
– Ты меня больше не лю-у-убишь! – провыла я.
Он тут же бросился уверять меня в своей пылкой любви, осыпать поцелуями руки, а когда я сделала вид, будто успокоилась, буквально вытолкал за дверь, пообещав, что через пару дней свяжется со мной.
* * *
Дома Макс крутил флакончик в руках, смотрел сквозь него на свет, вынул пробку и осторожно понюхал.
– Что там?
– Пока не знаю. Но точно не яд. Подожди.
Он скрылся за дверью и вскоре вернулся, неся небольшую стеклянную реторту. Сразу же вспомнились уроки ненавистной химии и пожилая растрепанная Любовь Андреевна, изводившая учеников рассказами о своей маленькой внучке. Правда, лицо учительницы в воспоминаниях будто скрывал туман.
– Так, сейчас…
Макс вылил в реторту темно-зеленую жидкость из флакона. Интересно, почему нет спиртовки? Или реактивов? Но магу, как оказалось, никакая спиртовка и не требовалась. Он щелкнул пальцами, и с них сначала посыпались искры, а потом под удерживаемой на весу ретортой и вовсе заплясал в воздухе огонек.
– Ух ты! – восторженно выдохнула я.
Муж усмехнулся, бросил на меня быстрый взгляд и вернулся к своему занятию.
– Та-ак, – протянул он. – Интересно. Очень интересно.
– Выяснил?
– Сейчас еще раз проверю.
Он поболтал жидкость, капнул на камень в своем кольце, ухмыльнулся и разом выпил все.
– Макс! – ахнула я.
– Все в порядке. Эта настойка абсолютно безобидна, – заверил он.
Но во мне уже поселилась тревога.
– Как ты можешь быть уверен? Алекс точно подсунул какую-то гадость!
Макс подошел к креслу, в котором я устроилась с ногами, опустился на пол, погладил меня по колену.
– Думаю, те, кто отдает ему приказы, хотят подсунуть какую-то гадость. Но для начала они решили проверить, удастся ли тебе незаметно подлить зелье. Они собираются действовать наверняка, Ани. Ведь если я поймаю тебя, то второго шанса уже не будет. Поэтому и дали безобидное возбуждающее средство.
Я не поверила своим ушам.
– Возбуждающее? Но зачем?
– Чтобы не вызвать у меня подозрений. Даже если я схвачу тебя за руку, то не подумаю, что меня пытались отравить или лишить магических сил. Молодая жена всего-навсего хочет ребенка, вот и все. Никто ведь не знает, что нам с тобой не нужны настойки такого рода. Напротив, в столице светские сплетники делали ставки, как скоро я охладею к выросшей в провинции супруге. А если я не замечу подлитой мне настойки, то в следующий раз ты получишь совсем другое зелье.
Немного успокоившись, я поинтересовалась:
– Она что, не действует на тебя?
Муж усмехнулся.
– Почему же? Очень даже действует. Или ты полагала, что я должен сразу же наброситься на тебя в приступе страсти?
Признаться, после его слов я ожидала чего-то подобного. Хотя заговорщики должны были предусмотреть, что Макс мог выпить зелье за ужином, например. Да, если бы он в неконтролируемом порыве повалил меня на стол, то это точно вызвало бы у него некоторые вопросы. Так что я капризно протянула:
– И как долго мне ждать?
Макс провел ладонью по моему бедру и хрипло прошептал:
– Ждать не обязательно. Я хочу тебя и без всяких зелий.
Я ахнула, когда он приподнялся, склонился надо мной и припал горячим поцелуем к шее. Запустила пальцы в густые темные волосы на его затылке, откинула голову и только тихо постанывала. Желание разгоралось внутри, наливался тяжестью низ живота, кожа горела там, где прикасались губы Макса, обжигая, ставя печать.
– Ани-и…
Он подхватил меня на руки, опустил на постель и принялся раздевать, покрывая поцелуями обнажавшиеся участки тела.
– У нас будет долгая, очень долгая ночь, Ани.
Так оно и получилось. Сначала я просто стонала и вскрикивала, потом уже кричала в голос, срывая горло, а Макс все никак не мог насытиться. Он переворачивал меня то на живот, то на спину, ставил на колени, подхватывал под ягодицы, устраивал на боку. Я плавилась от наслаждения, предоставив все делать ему – сама обессилела очень быстро. Но он снова и снова разжигал во мне вожделение, и я покорно разводила ноги, обнимала его, приподнимала бедра, принимая в себя, сходя с ума от невозможного, невероятного блаженства.
Небо за окном уже посерело, когда Макс рухнул рядом и привлек меня к себе на грудь.
– Это было нечто особенное, – хрипло выдавила я. – Не уверена, что смогу пережить подобное еще раз.
Все тело одновременно болело и чувствовалось легким, словно я в любой момент могла бы воспарить над кроватью. Горло саднило, губы припухли и покалывали, на груди и бедрах проступили синяки.
– А мне понравилось, – устало выдохнул Макс.
– Мне тоже, – призналась я.
– Тогда мы можем повторить. Не очень скоро, через месяц – другой. Как думаешь?
Но думать я уже не могла. Сознание затуманивалось, глаза слипались. Я завозилась, устраиваясь поудобнее, и отключилась.
Глава восемнадцатая
Утром Макс отправился в храм, опрашивать свидетелей. В то, что удастся узнать новые подробности, он и сам не верил, но порядок есть порядок. Я же провалялась в постели до полудня, пока в дверь не заколотила встревоженная Магдален.
– Ани, я так беспокоюсь, – выговаривала она мне. – Стучала к тебе, стучала, но никто не открыл. Зашла в комнату – тебя нет. Хорошо, горничная сказала, что ты у супруга.
На последних словах кузина смутилась и покраснела, а я вздохнула. И как прикажете выдавать ее замуж, с такими-то представлениями о семейной жизни? Да уж, наставницы хорошо поработали над кузиной, вылепив из нее почти монашку.
Выглядела Магдален неважно. Лицо бледное, глаза покрасневшие. Она призналась, что спала плохо. Стоило закрыть глаза – и в памяти оживали сначала вчерашние события в храме, а потом и оба покушения, в лесу и во дворце.
– И все-таки он великолепен! – вдохновенно воскликнула кузина, закончив рассказ о ночных мучениях.
– Кто? – не поняла я.
– Преподобный Сирил, кто же еще. Как он развеял тот жуткий дым. А как прочувствованно читал проповедь!
Глаза Магдален загорелись, щеки окрасились румянцем. Мне ее религиозное рвение не понравилось, тему великолепия Сирила продолжать не хотелось, тем более, что я сама еще не разобралась со своим отношением к священнику. Так что я быстро предложила:
– Хочешь, съездим в парк?
Магдален охотно согласилась на прогулку, а вот я очень быстро поняла, что погорячилась. Следовало бы провести день дома. Стоило мне попытаться встать с постели, как я ахнула от ноющей боли во всем теле. Полная страсти ночь не прошла даром: ныли все мышцы, даже те, о существовании которых я и не подозревала. Но делать нечего, пришлось подниматься, приводить себя в порядок, завтракать и собираться на прогулку.
Риту мы на этот раз в парке не встретили, зато столкнулись кое с кем другим. Магдален как раз изъявила желание посмотреть на лебедей, и мы подошли к пруду, когда я заметила идущую нам навстречу смутно знакомую женщину в зеленом платье. Солнце отливало в ее русых волосах, окрашивая их в рыжеватый цвет. Где же я могла ее видеть? И только когда незнакомка поравнялась с нами, пришло узнавание: принцесса Оливия.
– Ваше высочество, добрый день.
Магдален тоже поспешно поздоровалась с принцессой, а Оливия остановилась и впилась в меня немигающим взглядом темно-серых глаз.
– Мейни Родвиг, верно?
– Да, ваше высочество.
Магдален Оливия словно не замечала, смотрела только на меня.
– Анита Родвиг?
Во мне вскипела злость. Она что, полагает, будто у Макса несколько жен? Или что я представляюсь фальшивым именем? Но спорить с принцессой – себе дороже, поэтому я повторила вежливое:
– Да, ваше высочество.
Порыв ветра бросил прядь волос мне на лицо, и я отвела ее, не совсем аристократично заправив за ухо.
– Что это?
Оливия вскрикнула так, что я испуганно вздрогнула.
– Где?
Оглянулась, пытаясь понять, что же могло так напугать принцессу, но увидела поодаль лишь группку людей, настороженно смотрящих в нашу сторону. Вероятно, спутники Оливии, не гуляет же она в парке в одиночестве. Получается, ее высочество оставила своих сопровождающих, чтобы подойти ко мне? Но зачем? И что же она, все-таки, имела в виду?
– Вот это!
И Оливия схватила меня за руку, выкручивая запястье. На указательном пальце все еще красовалось подаренное мужем кольцо с бриллиантом-звездой.
– Это? Подарок супруга, ваше высочество.
Лицо Оливии исказила злобная гримаса. Выпустив мою руку, она изо всей силы толкнула меня в плечо. Я лишь чудом ухитрилась схватиться за дерево и не упасть в пруд. От неожиданности не нашлась со словами и молча смотрела, как принцесса быстро, почти бегом, направляется к ожидавшим ее спутникам.
Недоумение, обида и гнев сменяли друг друга. Во мне проснулась девчонка с рабочей окраины из прошлой жизни, и я с трудом удержалась от порыва догнать Оливию и приложить ее кулаком в челюсть от всей души. Помнится, в младших классах метод действовал на ура – дохлую мышь мне в портфель засунули всего один раз. Фингал под глазом хулиганистого Димки продержался почти неделю, и больше никто из мальчишек не рискнул связываться с «ненормальной Анькой». Сейчас очень хотелось столь же доходчиво объяснить принцессе, что она неправа. Пришлось закрыть глаза, сделать несколько глубоких вдохов и выдохов и сосчитать до десяти – как некогда на переговорах с неуступчивыми партнерами.