Когда дети начинают соображать, что происходит в семье, всем становится плохо, и развод родителей – катастрофа. Не ждите, что подростки, считающиеся вроде как взрослыми, вас поймут. Ни фига они не поймут, это я по себе знаю. Маму я не понял, как ни пытался. Да и отца, если честно, тоже. До сих пор не знаю, что творится в голове у родителей. Мне кажется, они куда более инфантильны, чем мы, дети. Могут или унижать друг друга, или делать вид, что не знакомы в принципе. Как школьники.
Мне нужно было увидеться с Юлькой. Любым способом. Проблема была в том, что она или не хотела, или не могла. Я не знал. Говорила, то репетиторы, то секции, то еще что-нибудь. Я не хотел ее заставлять, пугать, карауля после школы. Надеялся, что она сама захочет со мной повидаться. Но иногда я понимал отца, его жесткость и требовательность. И раздражение тоже. Если я родной брат, значит, имею право увидеть сестру. Она обязана согласиться на встречу. Потому что она моя родная младшая сестра. Хотя бы проявить уважение. Конечно, это были только мои мысли, которыми я ни с кем не делился. Но от мыслей не так легко избавиться. Если отец обеспечивал маму и сестру, значит, имел право диктовать условия. Это ведь справедливо! Мне было страшно от этих мыслей, честно. Я становился похожим на отца? Невольно перенимал его стиль общения, отношение к жизни, обращение с женщинами? Нет, я не хотел становиться таким, как он. У папы не было друзей, а у меня были – Милан и Настя. Мы по-прежнему встречались на большой перемене в столовой за обедом. Иногда Настя прибегала в наш класс на перемене – списать у меня биологию или перерисовать контурную карту по географии. Я в это время списывал у нее доклад по литературе. Мы с Миланом играли в одной команде по шахматам. Пришлось его поднатаскать. А он учил меня играть в баскетбол. Точнее, уворачиваться, чтобы мяч не прилетал в голову, в переносицу и я не лежал бы в крови в спортзале, как случалось почти на каждом уроке. Мы учились в разных классах, с разным расписанием, но находили возможность общаться, обсуждать не только школьные проблемы. Если у нас получалось, почему это не получалось у наших родителей?
Папе Милана предложили работу в другом городе. Его мама не хотела переезжать. Милан говорил, что каждый вечер дома скандалы – то они переезжают, то нет. Папа хотел уехать сразу всей семьей. Мама предлагала поехать мужу первым, обустроиться на новом месте, а они потом к нему приедут. Мнение сына ни отца, ни мать не интересовало. Милан же хотел окончить год в своей школе и потом уже переезжать. Хотя, как он признался однажды, переезд для него станет концом всему. Здесь у него школа, друзья, секция, Настя, наконец. Антон видел, что она очень нравится Милану, он пытается ее завоевать. Нет, даже не завоевать, а просто быть рядом, пусть и в качестве друга. А там, в другом городе? Ничего. Папа настаивал – никаких проблем, все переезжают, переходят на домашнее обучение, заводят новых друзей. Зато они будут вместе. Милан соглашался с отцом только в последнем пункте. Мама же твердила, что во многих семьях мужья уезжают, а семьи или приезжают к ним время от времени, или переезжают, когда все устроено для жизни – квартира, школа и так далее. В конце концов, у нее тоже работа, и она не может уволиться вот так, в один день. А там? Где она будет работать? Все начинать сначала?
– Ты понимаешь, что, если я уеду, а вы останетесь, это будет конец нашей семьи? – спросил отец маму, не стесняясь Милана.
– Можно не при ребенке это обсуждать? – попросила, едва сдерживая гнев, она.
– Он уже не ребенок, – отмахнулся отец.
– И почему обязательно конец? Многие живут на два города. Или для тебя новый город означает новую семью? – огрызнулась мама.
– Ну что ты такое говоришь? – возмутился отец.
– Это ты мне сейчас сказал. Если ставишь условие – или переезд, или наш брак, – зачем мы вообще что-то обсуждаем? Ты ведь все решил для себя. – Мама говорила так, будто ей было очень больно.
Да, Милан не был ребенком. И прекрасно понимал, что у родителей давно проблемы в браке. Они не в первый раз ругались по разным поводам. На компромиссы давно не шли. Никакой близости у них не было. Может, поэтому отец так отчаянно хотел уехать, воспользовавшись благовидным предлогом, – на новом месте предлагали зарплату выше, условия лучше. А мама так же отчаянно хотела остаться. Милан осознавал, что ни один из родителей не хотел чувствовать себя виновным в разрыве и уж тем более ставить точку. Оба думали, что все решится само собой. Но как? Само собой в семьях, где есть дети, не важно какого возраста – так не бывает. Даже взрослые дети все равно чувствуют себя преданными, брошенными. Не родители хотят сохранить брак ради детей – это делают дети за родителей. Они пытаются их объединить, сплотить всеми возможными способами. Кто-то устраивает скандалы, разбираться с которыми приходится обоим родителям. Кто-то доводит дело до больницы и не важно каким способом. Опять же, ради того, чтобы увидеть у своей кровати и маму, и папу. А кто-то, как Милан, молча наблюдает со стороны, не принимая ничьи аргументы. Оставаясь просто ребенком, за которого должны принимать решение родители. Если бы он сказал отцу, что не хочет уезжать, тот бы решил, что сын на стороне матери. Ему было бы проще сделать выбор. Если бы сообщил матери, что хочет уехать, мама бы обвинила отца, что он надавил на сына. Опять же, произошел бы скандал, который мог привести к решению. Но Милан не давал родителям такого шанса. Так что они вели себя как дети в песочнице, выясняя, кто первый забрал лопатку и ведерко и когда не поделился конфетой. Каждый раз они припоминали друг другу давние обиды, которые лелеяли. Милан уже знал наизусть сценарий родительских ссор. Иногда он думал, что лучше бы было как у Антона – родители развелись – и всё, живут дальше. А его мама и папа без конца перемалывают одно и то же. Иногда он верил, что его родители все еще друг друга любят, ценят, раз оба не хотят доводить дело до развода. Но нет. Они просто не хотели брать на себя ответственность. Один хотел обвинить другого, не понимая, что виноваты оба. Брак – не только совместные обязательства, но и совместная ответственность. Если это понимал он, ребенок, почему не понимали они, взрослые?
Опять же, Милан знал, что в случае развода родителей, который может быть только по суду, у него спросят, с кем он хочет жить – с мамой или папой. А еще попросят рассказать, с кем из родителей у него более близкие отношения и насколько серьезной станет для него потеря контакта с одним из них. Как можно это оценить? Это вообще нормальные вопросы подростку? У маленьких детей такое не спрашивают. Судьи считают, что подростки разумнее малышей? Подростки бывают разумнее собственных родителей. А вот малыши – самые честные свидетели. У них нужно спрашивать про членов семьи. Дети врать не умеют, не хотят. Если бабушка бьет внука по рукам из-за того, что он сосет палец, внук будет бить бабушку в ответ. Если мама говорит маленькой дочке, что оставит ее чужой тете, девчушка ни за что не прижмется к маме в случае опасности. Если сын ближе к отцу, то мать хоть круги начнет наворачивать, тот не откликнется, не пойдет на ручки, а будет терзать штанину отца. Если ребенка не обнимают, не тискают в повседневной жизни, неожиданные нежности для демонстрации посторонним, например дальним родственникам, вызовут у него только протест. Он начнет отпихиваться всеми силами.
Милан любил и папу, и маму. И, конечно, хотел бы, чтобы они жили вместе. По какой шкале можно оценить близость отношений, если она всегда разная? Даже в разные дни. Это равносильно тому, как спрашивать у малыша, кого он больше любит – маму или папу? Если мама не разрешила съесть перед обедом конфету, а папа разрешил, малыш ответит, что больше любит папу. А если папа отказался покупать игрушку, ребенок скажет, что больше любит маму, тая обиду на отца.
Но если у папы появился шанс работать там, где он хочет, если предложение, которое ему сделали, для него так важно, как можно лишать его такой возможности? А маму, у которой своя работа и карьера? Почему считается, что женщина должна все бросить и ехать за мужем? Или так уже не считается? Почему нужно непременно выбирать – семья или карьера? Если папа выберет семью и откажется от работы, будет ли он счастлив? Нет, конечно. А если мама бросит работу и поедет вслед за мужем, как будет с ее счастьем? На самом деле это риторические вопросы. Решение всегда лежит на поверхности. Мама была права – папа уже все решил для себя. А она для себя.
– Ну что, вы уезжаете? – спросил Антон Милана.
– Мы с мамой нет. Папа да, – ответил он. – Бабушке, маминой маме, уже семьдесят восемь, мама боится ее оставлять. Папа говорил, всегда можно приехать, если что. Но мама ответила, что одно дело – тридцать минут на машине в другой район города доехать, другое – пять часов на самолете.
– А ты? – спросила Настя.
– Я буду жить с мамой. А на каникулы приезжать к папе, – ответил Милан.
– Но они ведь не разводятся? – уточнила Настя.
– Вроде бы нет. Пока, – пожал плечами Милан.
– Ну и хорошо. Я рада, что ты остаешься! – Настя порывисто обняла Милана. Тот тут же начал улыбаться, как влюбленный дурачок.
– Ой, а у тебя как? – спросила Настя у Антона. Она всегда была внимательной и доброй. Ко всем. Антону, говоря начистоту, она тоже нравилась. Но он не хотел переходить дорогу лучшему другу. Милан в нее влюбился раньше. Антон только потом понял, какая Настя хорошая, верная, честная. Ему было достаточно чувствовать, что она – друг, никогда не предаст, всегда поможет, стоит только попросить.
– Мне надо поговорить с Юлькой. Встречался с мамой. Она ждет ребенка. Мне не сказала, я сам заметил. Не знаю, Юлька в курсе или нет, – ответил Антон.
– Ой, это же здорово! – воскликнула Настя. – Я всегда хотела иметь младшую сестру или брата. – Чего ты такой надутый?
– У меня есть Юлька, а у нее – я…
– Ну конечно! Но ты же радовался, когда Юлька родилась. Вдруг и она обрадуется, что станет старшей сестрой? А если родится мальчик, тогда у тебя появится брат. Слушай, это же круто! – Настя обладала редким качеством – умела радоваться. Не важно чему. В любой, даже в самой, казалось бы, странной, неприятной новости, находила повод для радости. Во всем сначала видела хорошее, только потом плохое. Но даже плохое в Настиной интерпретации становилось терпимым. Не проблемой, а лишь досадой. Настя была легкой и компромиссной. Она умела видеть счастье в мелочах. Антону хотелось бы иметь хотя бы половину ее качеств. И уметь улыбаться, как она, абсолютно всем. От ее улыбки таяла даже всегда сумрачная географичка. И поневоле улыбалась в ответ. Настя заражала улыбкой других. Она сияла глазами. Антон не понимал, почему Настя считала себя некрасивой. Она была красивее всех девочек во всех классах. Никто так не умел смеяться. Никто не был так добр ко всему окружающему миру. Это не образное выражение, не напыщенные слова, Настя была именно такой.