Йоссариан утомленно вздохнул и принялся размышлять о слухах насчет повторной бомбардировки Болоньи. Форсунка, над которой колдовал Орр, состояла из тридцати семи, не считая корпуса, деталек, в большинстве своем настолько крохотных, что Орру, когда он с ними возился, приходилось подцеплять их ногтями; разбирая, как сейчас, форсунку, он укладывал детальки на пол в строгом соответствии с порядком разборки, и его движения часами не теряли спокойной методичности и углубленной размеренности, прерываясь на мгновение, только когда он скашивал маниакально озорной глаз в сторону Йоссариана. Йоссариан старался на него не смотреть; он сосчитал детальки и понял, что через секунду его охватит буйное безумие. Он зажмурился и отвернулся, но от этого ему стало еще хуже, потому что теперь до него доносились лишь бесплотные звуки – едва слышное и вместе с тем совершенно отчетливое, неумолчное и раздающееся через равные промежутки времени позвякивание почти невесомых железочек, шуршащий шорох орровских движений да его монотонное, с чуть заметной хрипотцой, убийственно ненавистное сейчас для Йоссариана дыхание. Йоссариан сжал кулаки и глянул на охотничий нож мертвеца из их палатки, висящий в ножнах над его койкой. Решив прирезать Oppa, он мгновенно успокоился. Мысль об убийстве этого чудика представилась ему столь несуразной, что он завороженно и всерьез отдался ей как бы под действием необоримого наркотика. Его взгляд плотоядно прильнул к орровскому затылку, где у человека, насколько он знал, расположен мозжечок. Легчайшее движение ножа, и Орр будет убит, что автоматически упразднит их обоюдные, часто мучительные для обоих претензии друг к другу.
– Это больно? – словно бы по велению защитного инстинкта, неожиданно спросил Орр.
– Ты о чем? – пристально глядя на него, спросил в ответ Йоссариан.
– Да ходить с раной на ноге, – загадочно усмехнувшись, проговорил Орр. – Ты вон до сих пор немного прихрамываешь.
– Наверно, просто по привычке, – во второй раз с облегчением вздохнув, отозвался Йоссариан. – Пора, пожалуй, отвыкать.
Орр неуклюже выпростал из-под себя ногу и, встав на одно колено, повернулся лицом к Йоссариану.
– А помнишь, – мешкотно и как бы с трудом припоминая, начал он, – помнишь ту девицу, которая охаживала меня в Риме туфлей по голове? – Досадливое восклицание Йоссариана вызвало у него удовлетворенный смешок. – Я ведь заключил тогда с тобой сделку. Мы договорились, что если ты ответишь мне на один вопрос, то я расскажу тебе, почему она била в тот день меня по голове.
– Какой еще вопрос?
– Хотелось бы мне узнать, спал ли ты с девицей Нетли.
– Я? – удивленно хмыкнув, переспросил Йоссариан. – Нет, конечно. А теперь скажи, из-за чего та девка била тебя по башке.
– Так вопроса-то я тебе еще не задал, – победно откликнулся Орр. – Я просто сказал, что мне интересно, спал ли ты с девицей Нетли. По ее поведению выходит, что вроде бы спал.
– Не было этого. А как она себя ведет?
– Так, будто ты ей здорово не нравишься.
– Ей, по-моему, никто не нравится.
– Ей нравится капитан Гнус.
– Он всегда показывает, что она для него вроде грязной подстилки. Так, я думаю, любую девку можно завоевать.
– Ты видел у нее на ноге рабский браслет? Там выгравировано его имя.
– Он устроил это, чтобы досадить Нетли.
– Она даже отдает ему часть денег, которые платит ей Нетли.
– Послушай, Орр, чего ты от меня хочешь?
– Ты спал с моей девицей?
– С какой такой, к дьяволу, твоей девицей? Разве у тебя есть постоянная девица?
– Конечно, есть. Та, что била меня туфлей по голове.
– Да вообще-то пару раз было, – припомнил Йоссариан. – А с каких это пор она твоя девица? Куда ты, собственно, гнешь?
– Она тоже тебя не любит.
– Нашел о чем думать! Она, по-моему, любит меня примерно так же, как тебя и всех остальных.
– Она когда-нибудь била тебя туфлей по голове?
– Отстань от меня, Орр. Ты мне надоел.
– Иии-хи-хи-хик! Ну а те тощие графини из Рима, сноха и свекровь, – все настойчивей донимал Йоссариана Орр, – с ними ты когда-нибудь спал?
– Хотелось бы, да не выходит, – честно признался Йоссариан, привычно вспоминая, с какой жадной и разрушительной для него жаждой ласкал он – всегда вприглядку – их вожделенную плоть.
– Они тоже тебя не любят, – резюмировал Орр. – Им нравится Нетли, нравится Аафрей, но только не ты. Тебя все женщины, похоже, не любят. Я думаю, они думают, что ты дурно на них влияешь.
– Все женщины – психопатки, – угрюмо определил Йоссариан, покорно ожидая давно известного ему продолжения.
– Ну а твоя сицилийская девица, – притворно печалясь, продолжал допытываться Орр. – Которая толстая. С плешью. Та потливая лысая толстуха в тюрбане. Она тоже психопатка?
– Я и ей, по-твоему, не нравился?
– Дело не в этом. Мне просто трудно понять, как ты мог лечь в постель с девицей без волос.
– Да как я мог угадать, что у нее нет волос?
– Можно было не сомневаться. Я с самого начала это знал.
– Ты знал, что она лысая? – удивленно вскричал Йоссариан.
– Да нет, я знал, что форсунка не будет работать, если при сборке останется лишняя деталь, – ответил Орр, клюквенно пламенея от радости, что опять одурачил Йоссариана. – Будь любезен, дай мне, пожалуйста, вон тот сальничек. Вон он, видишь, рядом с твоей ногой?
– Нет тут никаких сальничков.
– Вон он, голубчик, – любовно проворковал Орр и, подцепив с пола ногтями нечто почти невидимое, поднял руку вверх, чтобы показать Йоссариану. – Придется мне, значит, опять ее разбирать.
– Я убью тебя, если ты начнешь. Пристукну на этом самом месте.
– Почему ты никогда со мной не летаешь? – спросил внезапно Орр и впервые посмотрел Йоссариану прямо в глаза. – Вот какой вопрос я хотел тебе задать. Почему ты никогда со мной не летаешь?
– Я же тебе объяснял, – смущенно отвернувшись, забормотал Йоссариан. – Меня почти всегда назначают ведущим бомбардиром.
– Не в этом дело, – покачав головой, возразил Орр. – Просто ты пошел после первой бомбардировки Авиньона к Птичкарду с Краббсом и сказал, чтоб они больше не назначали тебя бомбардиром в мой самолет. Верно я говорю?
– Никуда я не ходил, – чувствуя, что у него горят щеки, соврал Йоссариан.
– Ходил, – спокойно сказал Орр. – Ты попросил их не назначать тебя бомбардиром ко мне, Доббзу и Хьюплу, потому что, мол, не доверяешь нам как пилотам. А Птичкард с Краббсом отказались выполнить твою просьбу, сказав, что это было бы несправедливо по отношению к тем парням, которым придется с нами летать.
– Вот, стало быть, и незачем рассуждать, ходил я к ним или не ходил, – облегченно подхватил Йоссариан.
– Да они ведь с тех пор так больше ни разу тебя ко мне и не назначали. – Орр уже снова опустился на оба колена и повернулся к печке, а голос у него озвучился грустной приниженностью, которая ранила Йоссариана гораздо больней, чем естественная в таком случае обида или горечь, хотя говорил Орр все еще посмеиваясь, как если бы они обсуждали что-нибудь забавное. – А все же зря ты отказался со мной летать. Я, знаешь ли, очень неплохой пилот и вполне смог бы позаботиться о твоей безопасности. Меня и правда много раз сбивали, но ведь не по моей же вине, и никто из моего экипажа ни разу не пострадал. Так-то, сэр. И знаете, что вы сделали бы, сэр, будь у вас на месте мозги? Вы немедленно отправились бы к Птичкарду с Краббсом и попросили б их назначать вас бомбардиром в мой самолет.
– Ты пытаешься мне о чем-то намекнуть? – пригнувшись на своей койке и пристально глядя Орру в глаза, спросил Йоссариан, но увидел перед собой только странную маску, словно бы озаренную изнутри противоречивыми чувствами.
– Иии-хи-хи-хик! – заперхал Орр. – Я пытаюсь тебе рассказать, почему та здоровенная девица в Риме лупила меня туфлей по башке. Да ты не желаешь слушать.
– Ну так расскажи толком.
– А ты попросишься ко мне в самолет?
– Чтоб тебя опять сбили над водой? – рассмеявшись, спросил Йоссариан.
Oppa в самом деле опять сбили над водой – когда слухи о повторной бомбардировке Болоньи обернулись правдой, – и он опять умело шмякнул свой самолет в пенисто белесые волны, над которыми собирались, будто перед атакой, черные грозовые тучи. Он едва успел выбраться – как всегда, последним – из самолета, и его плот, на котором он оказался один, сразу же стало относить ветром от плота с экипажем, и, когда за ними приспел, продравшись сквозь пелену редкого косого дождя, спасательный катер, его уже не было видно. Орровский экипаж добрался до расположения эскадрильи только к ночи. А про самого Oppa никто ничего не знал.
– Зря вы психуете, – утешал всех Кроха Сэмпсон, кутаясь под огромным дождевиком в одеяла, которыми он разжился на спасательном катере. – Его уже, наверно, подобрали, если он не успел утонуть – шторм-то раскачало порядочный. Так что долго это не протянется. Его должны доставить сюда с минуты на минуту.
Йоссариан побрел в палатку и разжег там печку, чтобы, когда с минуты на минуту появится Орр, встретить его уютом и теплом. Печка работала превосходно, и пламя горелки послушно регулировалось форсункой с краником, которую починил наконец-то Орр. Шел небольшой дождь, капли приглушенно барабанили по палатке, по листве деревьев и сырой земле. Йоссариан разогрел для Oppa банку консервированного супа и выхлебал суп сам, потому что иначе он бы остыл. Потом сварил для Oppa несколько яиц и тоже съел их сам. А потом съел всю порцию чеддера из сухого пайка.
Всякий раз, как его начинала томить тревога за Oppa, он напоминал себе, что тот может справиться с чем угодно, и беззвучно смеялся над картиной, которую набросал ему в своем рассказе сержант Найт: Орр деловито и сосредоточенно склоняется над компасом с картой, жует, ухмыляясь, одну за другой солоноватые от морской воды шоколадные конфеты, а руки у него умело орудуют бесполезным крошечным веслом, и он плывет куда надо сквозь расхлеставшийся шторм, волоча за кормой плота длинную леску с наживкой для трески. Йоссариан не сомневался в способности Oppa выжить, что бы с ним ни стряслось. Если на эту идиотскую наживку можно поймать какую-нибудь рыбину, то Орр ее, безусловно, поймает, и если он решит поймать треску, то поймает именно треску, пусть даже до сих пор никому ее здесь изловить не удавалось. Йоссариан разогрел на печке еще одну банку консервированного супа и снова выхлебал суп сам. Когда поблизости хлопала дверца автомобиля, он с широкой улыбкой поворачивал голову ко входу в палатку и старался услышать шорох приближающихся шагов. Он был уверен, что Орр может явиться в любое мгновение: войдет этакий щекастый гномик с крупными, как у зайца, зубами и огромными, влажно сияющими то ли от счастья, то ли от дождика глазами, похожий на веселого торговца устрицами из Новой Англии, – желтая клеенчатая шляпа, громадный, размеров на десять больше, чем ему нужно, дождевик, а в руке зажата, на радость и удивление Йоссариану, гигантская снулая треска, которую ему удалось выловить по дороге к спасению.