– Но мы ведь не будем участвовать в боях? – побледнев от ужаса, выкрикнул полковник Шайскопф.
– Конечно, нет, – снисходительно сказал генерал Долбинг и компанейски усмехнулся. – Вы все же должны хотя бы немного мне доверять. Именно поэтому мы и расквартированы пока в Риме. Флоренция устроила бы меня гораздо больше – из-за близости к рядовому экспервого класса Уинтергрину, – однако чересчур близкая линия фронта препятствует нам сейчас туда передислоцироваться. – Генерал Долбинг поднял деревянную указку с резиновым наконечником и широким волнистым движением перечеркнул Италию от побережья до побережья. – Здесь, видите ли, укрепились немцы, Шайскопф. Они вгрызлись в эти горы, создав необычайно прочную, так называемую Готскую, линию обороны, которую нам не удастся прорвать, по моим расчетам, до начала лета, хотя близорукие увальни из нашего строевого командования и попытаются, вероятно, это сделать, совершив, как всегда, прискорбную ошибку. Таким образом, наша спецслужба имеет в распоряжении около девяти месяцев для решения стоящих перед нами задач. А главная наша задача – захватить все бомбардировочные соединения военно-воздушных сил США. Ведь если бомбардировку врага с неба не именовать спецслужбой, – сказал генерал Долбинг и отрепетированно раскатисто рассмеялся, – то совершенно непонятно, как ее тогда именовать. Вы согласны? – Полковник Шайскопф ничем не выразил своего согласия, однако генерал Долбинг был уже слишком заворожен собственным красноречием, чтобы это заметить. – Наше положение следует назвать превосходным. К нам постоянно прибывают пополнения – и вы, в частности, тому пример, – а времени у нас для тщательной разработки стратегии больше чем достаточно. Наша первоочередная цель вот здесь. – Генерал Долбинг сместил кончик указки к югу и многозначительно упер его туда, где возле острова Пьяноса было выведено гримировальным карандашом четкое, написанное печатными буквами слово ДРИДЛ.
Полковник Шайскопф сощурился, подошел к карте почти вплотную, и на его дубоватом лице, впервые с тех пор, как он появился в комнате, проступило тусклое подобие мысли.
– Кажется, я начинаю понимать! – воскликнул он. – Да-да, я, безусловно, вас понял. Наша первоочередная цель – захватить Дридла, попавшего в руки врагов. Так?
– Нет, Шайскопф, – со снисходительной усмешкой ответствовал генерал Долбинг. – Дридл не попал в руки врагов и воюет на стороне союзных войск, однако он враг. Под его командованием сражаются в настоящее время четыре бомбардировочных полка, которые мы просто обязаны захватить, чтобы продолжить наше наступление. Победа над генералом Дридлом даст нам в руки авиацию, равно как и некоторые другие жизненно важные средства для последующих операций. Притом победа эта, можно сказать, уже одержана. – Снова негромко рассмеявшись, генерал Долбинг прошествовал к окну, облокотился на подоконник и по-наполеоновски скрестил на груди руки, вполне довольный своим тонким умом, глубоким знанием дела и дерзновенной решительностью. Искусно подбираемые слова в этой острой беседе наполняли его приятным возбуждением. Генерал Долбинг получал огромное удовольствие от своих разговоров, особенно когда он говорил о себе самом. – Генерал Дридл решительно не умеет со мной бороться, – похвастал он. – Я постоянно вмешиваюсь в дела, относящиеся к его компетенции, анализируя и критически освещая события, которые не имеют к моим обязанностям ни малейшего отношения, а ему никак не удается мне противостоять. Когда он утверждает, что я плету против него интриги, мне ничего не стоит объяснить мои действия по выявлению его прискорбных ошибок заботой об оптимизации наших военных усилий путем устранения досадных просчетов. Притом я объявляю, что действую исключительно по велению возложенного на меня долга, и невинно спрашиваю, есть ли у него возражения против оптимизации наших военных усилий. Он, конечно, ворчит и злится, свирепеет и рычит, а возразить-то ему нечего. Он безнадежно отстал от жизни. Его песенка, как говорится, спета. Совершенно очевидно, что генералом он стал по недоразумению. У него нет стиля, решительно нет стиля. Но теперь-то долго он, слава богу, не протянет. – Генерал Долбинг, испытывая веселое удовлетворение, самодовольно усмехнулся и плавно выплыл к своей излюбленной высокоинтеллектуальной шутке. – Я, знаете ли, порой напоминаю себе Фортинбраса, – он приятно хохотнул, – персонажа из пьесы Уильяма Шекспира «Гамлет», который осторожно кружит, поджидая удобного момента, пока все препятствия на пути к задуманному им предприятию не рассыплются в прах, а потом пожинает все лучшие плоды. Уильям Шекспир…
– Я не разбираюсь в пьесах, – туповато отрубил полковник Шайскопф.
Генерал Долбинг оторопел. Никогда еще его ссылка на шекспировский шедевр не была столь грубо оборвана и растоптана. Он встревоженно подумал, что за дуболома навязал ему Пентагон.
– А в чем вы разбираетесь? – едко спросил он.
– В маршировке, – бодро ответил полковник Шайскопф. – Вы разрешите мне прислать вам мои заметки о марш-парадах?
– Разрешу, – все еще хмурясь и усаживаясь за свой стол, сказал генерал Долбинг, – если вы не будете вставлять марш-парады в график работы. И если они не помешают вам заниматься вашими прямыми обязанностями – составлением реляций о необходимости расширения полномочий нашей спецслужбы, вплоть до руководства боевыми операциями.
– А могу я вставлять их в график работы, а потом отменять?
– Прекрасная идея! – мгновенно оживившись, воскликнул генерал Долбинг. – Только отменяйте их сразу, без предварительного включения в график. Это внесет неизмеримо больше путаницы. – Генерал Долбинг уже опять излучал дружелюбную сердечность. – Да, Шайскопф, – сказал он, – мне кажется, что вы набрели на замечательную мысль. Ну кто в самом деле, будь он хоть трижды боевой генерал, сможет возразить против извещения о том, что марш-парад не состоится? Мы просто подтвердим общеизвестную истину. Но подспудный смысл этого извещения далеко не прост. Да, Шайскопф, у вас, видимо, светлая голова. Ведь наше извещение таит в себе утверждение, что мы могли бы и не отменить марш-парад. Вы положительно начинаете мне нравиться, Шайскопф. Не забудьте уведомить полковника Каргила, когда будете ему представляться, какая на вас возложена задача. Думается, вы найдете друг с другом общий язык.
Минуту спустя в кабинет генерала Долбинга ворвался напуганный и возмущенный полковник Каргил.
– Я служу здесь дольше, чем полковник Шайскопф! – удрученно запротестовал он. – Почему вы не поручили извещать об отмене парадов мне?
– Потому что у него есть опыт по части марш-парадов, а у тебя нет. Однако ты можешь извещать о несостоявшихся выступлениях асоров. Представь себе, сколько мест не посещают наши асоры в каждый данный момент. Подумай, где только не смогут побывать наши славные артисты! Да, Каргил, это удачная мысль. Перед нами открывается воистину широчайшее поле деятельности. Скажи полковнику Шайскопфу, что я поручаю ему работать над этой темой под твоим руководством. И пошли его снова ко мне, когда дашь ему необходимые инструкции.
– Полковник Каргил утверждает, что вы поручили мне работать под его руководством над проектом не-рассылки асоров, – удрученно запротестовал полковник Шайскопф.
– Напрасно он это утверждает, – отозвался генерал Долбинг. – Откровенно говоря, Шайскопф, меня не очень устраивает полковник Каргил. Он властолюбив и нерасторопен. Присмотритесь к нему и подумайте, не удастся ли вам взять часть его работы на себя.
– Он все время сует нос в мои дела, – ворчливо пожаловался полковник Каргил, – и постоянно мешает мне закончить начатую работу.
– Да, у него немало странностей, – раздумчиво согласился генерал Долбинг. – Присмотрись к нему и постарайся понять, что он замышляет.
– Он лезет в мои дела, – плаксиво пожаловался полковник Шайскопф.
– Пусть это вас не беспокоит, Шайскопф, – сказал ему генерал Долбинг, с гордостью думая, как искусно включил он полковника Шайскопфа в свою обычную систему руководства людьми. Полковники уже едва разговаривали друг с другом. – Он завидует вашим прекрасным достижениям на поприще марш-парадов и боится, что я назначу вас ответственным за модельное бомбометание.
– А что это такое? – навострив уши, спросил полковник Шайскопф.
– Что такое модельное бомбометание? – повторил, искрясь усмешливым самодовольством, генерал Долбинг. – Модельное бомбометание – это термин, который я изобрел пару месяцев назад. Он ничего не значит, и, однако, его поразительно быстро подхватили чуть ли не все. Мне удалось убедить самых разных людей, что главное в бомбометании – модельная кучность, неплохо украшающая аэрофотоснимки. На Пьяносе, к примеру, есть один полковник, который теперь почти не озабочен при бомбардировке поражением цели. Надо, пожалуй, к нему сегодня слетать, он занятный человек. Это превосходно распалит зависть Каргила, а генерал Дридл, как сообщил мне Уинтергрин, отбывает на Сардинию. Он, я думаю, просто спятит от ярости, узнав, что я инспектировал один из его полков, пока он инспектировал другой. Мы можем успеть туда к предварительному инструктажу. Они собираются стереть с лица земли не прикрытую зенитной защитой деревеньку. Я узнал от Уинтергрина – он теперь, кстати, экс-сержант, – что этот налет никому не нужен. Его запланировали, чтобы задержать подход германских пополнений, когда у нас даже не намечается наступления. Вот что бывает, если к власти пробираются посредственности. – Генерал Долбинг указал вялым жестом на огромную карту Италии. – Эта деревенька в горах настолько незначительна, что картографы не сочли необходимым обозначить ее на карте.
Прилетев к полковнику Кошкарту, они узнали, что предварительный инструктаж уже закончен, и услышали, как майор Дэнби упрямо твердит:
– Да есть она, есть, говорю же вам, есть!
– Где это она тут есть? – нагло наседал на него Дэнбар, притворяясь, что ничего не видит.
– Вот она, здесь, где дорога делает плавный поворот. Вы же видите поворот?
– Не вижу, – упирался Дэнбар.