биваемся его утверждения, – а вы за это…
– Ну? Что я должен сделать?
– Полюбить нас, – коротко хохотнув, ответил подполковник Корн.
– Полюбить вас?
– Именно, – сказал подполковник Корн, наслаждаясь ошалелым недоумением Йоссариана. – Полюбить нас. Воспылать к нам дружескими чувствами. Хорошо отзываться о нас, пока вы здесь, и потом в Штатах. Короче, стать нашенским парнем. Одним из нас. По-моему, это не слишком дорогая плата, как вы считаете?
– Значит, вы хотите, чтоб я хорошо о вас отзывался? И больше ничего?
– И больше ничего.
– Так-таки ничего?
– Так-таки ничего, Йоссариан.
– А у вас и правда небольшие запросы, – ухмыльнулся Йоссариан и едва не расхохотался подполковнику Корну в лицо, когда понял, что тот действительно не хитрит.
– Мы запрашиваем даже меньше, чем вам сейчас кажется, – ничуть не обескураженный ехидством Йоссариана, весело уверил его подполковник Корн. – Вы и представить себе не можете, как легко поддерживать с нами добрые отношения, вступив однажды на этот путь. – Подполковник Корн поддернул свои мешковато необъятные брюки. Темные морщины, идущие у него от крыльев носа к массивному подбородку, раздвинула похожая на оскал улыбка. – Видите ли, Йоссариан, мы хотим вывести вас в люди. Мы присвоим вам звание майора и даже дадим еще одну медаль. Капитан Флум уже готовит материал для прессы о вашей доблести при бомбардировке Феррары, о глубокой и непоколебимой преданности своему полку и воинскому долгу. Все это, кстати, цитаты из будущих репортажей. Мы собираемся прославить вас и послать домой как героя, затребованного Пентагоном для выступлений перед народом и укрепления патриотизма. Вы будете жить лучше всякого миллионера. Вас будут носить на руках. Вы будете принимать парады и произносить речи, призывая людей покупать облигации военного займа. Перед вами откроются великие возможности, когда вы станете нашим парнем. Заманчивая судьба, не так ли?
– Я не уверен, что хочу произносить речи, – внимательно выслушав подробности будущей сделки, сказал Йоссариан.
– Так забудьте о речах! Гораздо важнее, что вы будете говорить здесь. – Подполковник Корн согнал с лица улыбку и, нагнувшись к Йоссариану, многозначительно отчеканил: – Мы посылаем вас домой отнюдь не из-за вашего отказа летать – вот что вы должны говорить летчикам. А генералу Долбингу и генералу Шайскопфу незачем знать о наших, так сказать, трениях, ясно? Именно на этом будет держаться наша дружба.
– А что мне говорить людям, которые спрашивают, почему я отказался летать?
– Говорите им, что вам сообщили по секрету про приказ о вашей отправке домой и вы не хотели рисковать жизнью накануне отъезда. Просто легкие недоразумения между своими, понимаете?
– И думаете, мне поверят?
– Разумеется, поверят, когда увидят, какие мы друзья, и прочитают в газетах ваши панегирики полковнику Кошкарту и мне. Не беспокойтесь о летчиках, Йоссариан. Мы быстренько приструним их, как только вас отправят домой. Они склонны проявлять строптивость, только пока вы здесь. Хороший сорняк, как говорится, из поля вон, – заключил со здравой иронией подполковник Корн. – Больше того – и это будет самое замечательное, – ваша судьба, вполне вероятно, вдохновит их на дополнительные боевые полеты.
– Ну а если я надую вас, когда вернусь в Штаты?
– После того, как вы согласитесь получить медаль, звание майора и молча примете все наши славословия? Вам никто не поверит, а Пентагон позаботится, чтоб вы не ерепенились… да и зачем вам ерепениться? Вы же собираетесь стать одним из наших, не забывайте. Вас ждут неисчислимые привилегии, богатая и шикарная жизнь, преуспеяние, могущество и слава. Надо быть дураком, чтоб отвергнуть все это ради моральных догм, а вы вовсе не дурак. Ну как, подходит вам наша сделка?
– Трудно сказать.
– Или сделка, или трибунал, Йоссариан.
– Но это ведь подлость по отношению к нашим парням, верно?
– Гнусная подлость, – оживленно подтвердил подполковник Корн и безучастно умолк, с тайным удовольствием поглядывая на Йоссариана.
– А, собственно, какого черта? – взъярился Йоссариан. – Если они не хотят летать, пусть открыто упрутся, как я, и дело с концом.
– Совершенно верно, – согласился подполковник Корн.
– Я не обязан рисковать ради них жизнью, правильно?
– Совершенно правильно.
Йоссариан решительно улыбнулся.
– Ну, так, значит, по рукам! – ликующе воскликнул он.
– Вот и прекрасно, – откликнулся подполковник Корн – гораздо, впрочем, сдержанней, чем ожидал Йоссариан, – и соскочил со стола. А потом, расправив кое-как складки своих всегда мятых брюк, протянул Йоссариану вялую руку. – Добро пожаловать в наши ряды, – сказал он.
– Благодарю, подполковник. Я…
– Зови меня Блеки, Джон. Мы ведь теперь свои.
– Ладно, Блеки. А меня приятели зовут Йо-Йо. Я…
– Приятели зовут его Йо-Йо, – сообщил полковнику Кошкарту подполковник Корн. – Почему бы вам не поздравить нашего друга с разумной сделкой, которую он заключил?
– Ты заключил разумную сделку, Йо-Йо, – сказал полковник Кошкарт, неуклюже, но воодушевленно пожимая ему руку.
– Благодарю, полковник. Я…
– Зови его Чак, – сказал подполковник Корн.
– Да-да, зови меня Чак, – нелепо расхохотавшись, сказал полковник Кошкарт.
– Ладно, Чак.
– Уходят, улыбаясь, – прокомментировал подполковник Корн, положив им руки на плечи и подталкивая их к двери.
– Загляни как-нибудь к нам поужинать, – гостеприимно пригласил Йоссариана полковник Кошкарт. – Например, сегодня. В штабную столовую. Договорились?
– Благодарю вас, сэр. Я…
– Чак, – укоряюще поправил его подполковник Корн.
– Верно, сэр, Чак. Я пока не привык.
– Привыкай, друг.
– Ладно, друг.
– Ну, спасибо, друг.
– Да чего там, друг.
– Пока, друг.
Йоссариан по-дружески махнул новым приятелям рукой, вышел на галерею и едва на запел от радости, как только остался один. Он добился своего – прошиб лбом стену, – и ему некого было стыдиться. Весело и бодро зашагал он к лестнице. Какой-то солдат в зеленом рабочем комбинезоне приветственно вскинул руку к лицу. Йоссариан ответил на приветствие, с любопытством вглядываясь в заслоненное рукой лицо солдата. Его облик показался ему странно знакомым. Прежде чем он сам опустил поднятую для ответного приветствия руку, солдат, оказавшийся шлюхой Нетли, стремительно ринулся вперед и всадил ему в бок столовый нож. Йоссариан с пронзительным криком осел на пол и, увидев, что шлюха Нетли заносит нож для нового удара, в ужасе закрыл глаза. Он был уже без сознания, когда полковник Кошкарт с подполковником Корном выскочили из кабинета и спасли ему жизнь, потому что спугнули шлюху Нетли.
Глава сорок перваяСнегги
– Режь, – сказал один из врачей.
– Режь ты, – сказал другой.
– Я вам обоим сейчас врежу, – с трудом ворочая неуклюжим языком, сказал Йоссариан.
– Это надо же! – удивился второй врач. – А я-то думал, сельский округ уже отголосовался. Так будем мы оперировать или нет?
– А зачем ему операция? – удивился первый. – Рана-то у него маленькая. Надо просто остановить кровотечение, продезинфицировать ее и наложить крохотный шов – два-три стежка.
– Да мне, понимаешь, ни разу не удалось кого-нибудь пооперировать. Где у них тут скальпель? Это, что ли, скальпель?
– Нет, скальпель вон. Ну что ж, начинай, если ты собираешься начинать. Режь.
– Здесь?
– Да нет, вот здесь, балбес. Режь.
– Я сам вам обоим сейчас врежу, – сказал Йоссариан, уловив сквозь отступающий туман беспамятства, что двое каких-то чужаков собираются его резать.
– Смотри-ка, опять голосует сельский округ, – едко удивился один из врачей. – Он что – так и будет трепаться, пока ему делают операцию?
– Вы не имеете права начинать операцию, пока я его не приму, – сказал дежурный.
– Ты не имеешь права его принимать, пока я не проверю, кто он такой, – сказал обрюзгший, мордастый и усастый полковник, который склонил свое багровое лицо над Йоссарианом, обдавая его, как раскаленная сковорода, нестерпимым жаром. – Где ты родился, парень?
Обрюзгший мордастый полковник напомнил Йоссариану обрюзгшего мордастого полковника, который допрашивал капеллана и признал его виновным, напомнив Йоссариану обрюзгшего усастого полковника из летного училища. В глазах у Йоссариана мутилось. Густые пары алкоголя и формалина освежали воздух.
– На поле брани, – ответил он.
– Да нет, я говорю про штат.
– Меня тогда еще не зачислили в штат.
– Да нет, ты не понял.
– Сейчас он у меня все поймет, – сказал еще один человек с обликом стервятника – тонкими, злобно поджатыми губами, глубоко посаженными глазами и пронзительным взглядом. – Ты что – умник или, может, псих? – спросил он Йоссариана.
– У него бред, – сказал один из врачей. – Почему вы не даете нам зарегистрировать его и привести в себя?
– Пусть лежит здесь, раз у него бред. Авось выболтает что-нибудь криминальное.
– Ему надо остановить кровотечение. Вы что – не видите? Он может умереть от потери крови.
– Туда ему и дорога.
– А то больно зажился, – сказал обрюзгший мордастый полковник. – Давай-ка, парень, выкладывай. Нам надо знать правду.
– Все зовут меня Йо-Йо.
– Не упрямься, Йо-Йо. Мы твои друзья, и ты должен нам доверять. Мы хотим тебе помочь. Помочь, а не навредить, понимаешь?
– А может, нам засунуть пальцы ему в рану да и разодрать ее, чтоб он не умничал, а отвечал на вопросы? – предложил человек с лицом стервятника.
Йоссариан закрыл глаза в надежде, что его сочтут потерявшим сознание.
– Он потерял сознание, – раздался голос одного из врачей. – Почему вы не даете нам увезти его и оказать ему помощь? Он действительно может умереть.
– Ладно, черт с ним, увозите. Но лучше б вы не мешали этому выродку умереть.
– У вас нет оснований оказывать ему помощь, пока я его не зарегистрировал, – сказал дежурный.