— Надевай это. Будь красивой. И пойдешь со мной на прием к герцогу Карлсбадскому.
— Все так просто? Тут какая-то ловушка…
— Ничего подобного. Ты должна будешь извиниться и пойти в условленное время в туалет. Там леди Данмор начнет восторгаться ожерельем и попросит примерить его. Разумеется, ты милостиво согласишься. Затем она отдаст его тебе, а ты вернешься ко мне в бальный зал.
— И все?
— Все, чтобы передать некий микрофильм.
Ее глаза заинтересованно загорелись.
— Твоя «легенда» уже разработана. Саймон и прежде оказывал кое-какие услуги моим работодателям и теперь с готовностью согласился нам помочь.
— Саймон? — Она даже запищала от удивления.
Кинжал усмехнулся:
— Он уже договорился, что ты будешь снимать принцессу Анну, так что я буду просто сопровождать тебя в твоей поездке по поручению журнала «Знаменитости».
— Ну, что ж, партнер так партнер. — Кэт поднесла ожерелье к шее. — Что скажешь?
— Скажу, что мне нравится это звучание.
Тонкие брови Кэт взметнулись вверх.
— Звучание чего?
Кинжал легонько провел пальцем по ожерелью и остановился на нежной жилке, бьющейся у нее на шее.
— Слова «партнер».
— Да, в нем есть что-то приятное, — задумчиво протянула Кэт.
— Кстати, о приятном… — Кинжал умолк, уставившись на телеэкран.
Кэт повернула голову и увидела Чарльза Ладама перед целым букетом микрофонов.
— Скоро он, похоже, решит баллотироваться в президенты, — пробормотал Кинжал.
Кэт поставила бокал с шампанским.
— Я слышала, что чемоданы у ОПНО разбухли от долларов, — добавила она.
Когда с Ладама было снято обвинение в похищении, он моментально стал знаменитостью, мелькая во всех выпусках новостей и выступая в различных шоу-программах. Ходили слухи, что теперь даже готовится к печати его книга. Когда коллеги Кинжала получили доступ к компьютерам, которые стояли в потайной комнате Престона, обвинение против ОПНО рассыпалось, принеся Ладаму поддержку от групп самообороны по всей стране.
Ну а Престон… Несмотря на то что пуля Кэт повредила ему спинной мозг, эта история симпатии широких масс ему не принесла. Против Кори Престона нашлось так много улик, что их хватило бы на целую дюжину статей для пожизненного заключения.
Когда на телеэкране возник госпиталь, где под охраной лежал Престон, Кэт испытала нечто вроде мрачного удовлетворения. «Теперь не важно, что решит суд: я заставила его заплатить за то, что он сделал».
Она отвернулась от экрана и протянула руку к бокалу с шампанским. И тут, вспомнив о чем-то, обратила вопрошающий взгляд на Кинжала.
— Кажется, ты начал что-то говорить о приятном?..
— Что?
— Ты сказал…
Чуть улыбнувшись, Кинжал достал из кармана смокинга еще одну коробочку из синего бархата, но уже поменьше.
Бриллиант величиной в два карата был потрясающим, он величественно возвышался на широком золотом кольце.
— А вот это уже не подделка. — Теперь в его глазах не было и намека на шутку, только тепло. — Кольцо такое же настоящее, как моя любовь к тебе, Кэт. И как мое желание, чтобы ты стала моей партнершей — на всю жизнь.
Она слушала его как завороженная.
«На всю жизнь. Навсегда. Я буду делить с ним тот дом за городом, ту большую кровать из кедра. И будущее наше будет прекрасным, наполненным радостью и, может, детьми».
Она знала, что он говорит серьезно. Пол сбежал от нее, Венс бросил ее, как только начались неприятности, а вот Кинжал кинулся под пули ради нее.
«Наступит такой момент, и у тебя будет все, что ты хотела в этой жизни…» — подумала Кэт.
Она протянула ему левую руку, и ее пальцы немножко задрожали от восторга. Кинжал надел ей кольцо на безымянный палец.
— Это означает согласие? — поинтересовался он.
— Да, да и да!
— А Лондон? Тебе нравится это маленькое приключение?
— Да.
— А ты умеешь говорить что-нибудь, кроме «да»? — Кинжал засмеялся, поднес ее ладонь к губам и поцеловал.
Ослепительно улыбаясь и поглядывая на сверкающее бриллиантовое кольцо, Кэт прильнула к нему.
— Знаешь, как я тебя люблю? Я люблю тебя всем сердцем. Люблю навсегда, до самой моей смерти. Я люблю тебя, люблю, люблю.
— Твои слова мне очень нравятся, — произнес Кинжал и поцеловал ее с радостью человека, обнаружившего среди поддельных камней настоящий бриллиант.
40
Мэг завязала волосы в конский хвост и открыла крышку кольд-крема. Голоса за дверью гардеробной звучали все громче. Там; видимо, снимали новую «Мисс Америка» при шквале фотовспышек. Теперь все, что было в ее жизни за последний год: интервью, огни прожекторов, бесконечная череда городов, гостиничные номера, график поездок и непременные блюда из цыплят — все это станет уделом кого-то другого.
Все позади.
Снимая бумажной салфеткой с лица кольдкрем, она мысленно перенеслась в то первое утро своего царствования, год назад, когда все было интересным и новым для нее, а планы и надежды на предстоящий год были волнующе лучезарными. Тогда еще не было никаких угроз от ОПНО, а опасность не стала такой же неотъемлемой частью дневного графика, как утреннее плавание.
Натянув на себя джинсы и гарвардскую майку, сунув ноги в новую пару кроссовок «Хай-Вей», Мэг стала размышлять над тем, какую злую шутку сыграла с ней судьба. Она вела кампанию против неконтролируемого применения оружия и даже не подозревала о том, что спустя какое-то время будет вынуждена стрелять сама, спасая себя и Джейка. Могла ли Мэг представить, что она когда-либо выстрелит в человека и что ее сестра Кэт обречет Кори Престона на пожизненный паралич?
Она и Кэт. Оружие вторглось в их сознание в самом раннем детстве. Оружие лишило их родительского тепла. И оружие же спасло им жизнь… Такая вот ирония судьбы…
Она положила в шелковую сумочку серьги — каскад сверкающих нитей из горного хрусталя — и затянула атласные шнурки. Поглядела на серебристое платье, в котором она вечером выходила на подиум, и убрала его в дорожную сумку. Как жаль, что жизнь никогда не бывает такой ясной и четкой, как эти тонкие серебряные нити, мерцающие на ее платье.
Впрочем, вот что стало для Мэг абсолютно ясно: люди должны противостоять преступникам вроде тех, кто убил ее родителей, преступникам вроде Кори Престона, Фрэнка Алдо и им подобным. И сегодня днем она заявила репортеру из «Ньюсуик», что после перенесенных ею за последние недели испытаний в ней укрепилась решимость стать прокурором.
— Гарвард, вот я и пришла, — пробормотала она.
Ей казалось, что она будет испытывать облегчение, когда наконец-то закончится этот год и она снова обретет свободу.
А вместо этого на нее нахлынуло ощущение ужасающей пустоты.
Ее жизнь вернулась на круги своя, но только это была жизнь без Джейка.
Он исчез так же бесследно, как и ее индейский амулет.
Как мог человек, которого она полюбила, исчезнуть так неожиданно, даже не предупредив ее?
Окинув напоследок взглядом гардеробную, Мэг вышла в коридор. Сейчас он был пуст, если не считать двух охранников.
— Вы собрались, мисс Хансен? Миссис Дэвис велела вашему шоферу ждать у выхода из отеля. Позвольте, я вам помогу.
— Благодарю вас. — Мэг отдала сумку охраннику и окинула взглядом холл. — Я должна встретиться с миссис Дэвис и моими родственниками. — Удивившись, что бабушка и Кэт не ждут ее в холле, Мэг опять почувствовала себя одинокой и опустошенной. — Вы не знаете, где они могут быть?
— Ваша бабушка просила передать, что она и Кэт будут ждать вас у себя в номере. Она намеревалась заказать шампанское и ужин в полночь. Она сказала, что ночь только начинается.
— О да, мы будем веселиться. Может быть, даже будем встречать восход солнца. — Она изобразила улыбку на своем лице.
Это было совсем не трудно. Она привыкла это делать, казаться веселой и беззаботной даже тогда, когда ее терзают тоска по дому, тревога или усталость. Сколько времени еще пройдет, прежде чем она вернется к прежней себе. Тогда она сможет грустить, когда грустно, ворчать и хмуриться, когда ей что-то не нравится, плакать, когда плачется.
«Лучше не расслабляйся, — одернула она себя, направляясь по коридору вместе с охранником. — Ночь будет долгой. Ты ведь не хочешь, чтобы все вокруг ждали тебя? Не нужно их огорчать».
Охранник проводил ее до длинного белого лимузина и открыл дверцу. Когда Мэг проскользнула на заднее сиденье, шофер поднес руку к козырьку форменной кепки.
— Добрый вечер, — сказала она через окошко в матовой стеклянной перегородке.
Он пробормотал что-то неразборчивое, но ей было все равно и не хотелось вести светские беседы.
Она откинулась на кожаное сиденье. Ее не интересовали ни шампанское, которое стояло рядом с ней, ни стерео, ни телефон. Откинув назад голову, она подставила лицо под прохладную струю кондиционера.
Тишина и спокойствие.
Как кстати этот недолгий перерыв между конкурсом с его суматохой и встречей с близкими, шумное внимание которых вот-вот обрушится на нее в отеле.
«Вероятно, так чувствовала себя Золушка после бала», — решила Мэг, глядя на темные улицы, мелькающие за тонированными стеклами. Вдруг стеклянная перегородка раздвинулась и Мэг сквозь легкую дремоту услышала:
— О чем задумалась, куколка?
Она встрепенулась и уставилась на шофера. Потом вскочила, просунула руку в окошко и сдернула кепку с его головы.
— Джейк! — пронзительно завизжала она, и он усмехнулся ей через плечо.
— Может, ты ожидала увидеть Дастина Хоффмана?
Она перебралась на переднее сиденье и с криком обняла его за шею. Он остановил машину.
— Я же говорил тебе, что приеду, — произнес он, обнимая ее.
— Но ты пропустил мое выступление.
— Я посмотрю его по видео. Иди сюда, бывшая «Мисс Америка».
Мэг была вне себя от счастья, когда Джейк приник к ее губам.
— Я страшно беспокоилась за тебя всю неделю, — произнесла она, покрывая поцелуями его лицо. — Где ты был?