Наконец некто стронулся с места, и звук шагов начал удаляться. Уловка сработала. Ярик шумно выдохнул. Он включил фонарь и вновь знаками показал Славке, что нужно соблюдать тишину. Медленно, стараясь не выдать своего присутствия случайным шумом, мальчишки начали пробираться по тоннелю.
Вскоре потолок сделался ниже, потом пошел под откос, и некоторое время ребята передвигались чуть ли не на четвереньках. В конце концов стало не продвинуться даже ползком. Ребята вернулись обратно к развилке и долго стояли, не решаясь двинуться дальше. Назад дороги нет. Левое ответвление закончилось тупиком. Оставалось идти в правое, куда получасом ранее ушел неизвестный.
– Нам придется встретиться с ним, – озвучил неприятную правду Славка.
Ярик кивнул:
– Знаешь что, брат? Давай-ка запалим факел?
Теперь они пробирались крадучись. Не разговаривали и почти не дышали. Общались жестами. До рези в глазах всматривались во тьму перехода. Словно олени на водопое жадно ловили каждый звук. Факел давал больше копоти и дыма, чем света, но Ярик оказался прав: с ним стало спокойнее. Они так и не догнали обладателя тихих шагов, да и самих шагов больше не слышали, но по-прежнему были настороже.
Правое ответвление не поражало разнообразием. Грубо прорубленный ход тянулся в камне как холодная серая кишка. Ни поворотов, ни спусков, даже высота свода почти не менялась, оставаясь чуть больше роста взрослого мужчины. Ярик подумал, что это сделано для того, чтобы люди с подношениями могли добираться до капища, избежав перспективы быть сожранными по пути. Дикость! Неужели все это было здесь взаправду тысячи лет назад?!
Задумавшись, он не заметил, как тоннель закончился, выведя их в очередную пещеру, довольно большую; слабеющий луч фонаря не доставал до противоположного края, рассеивался во мраке. Что-то хрустнуло под ногой. Ярик присел, подобрал находку. Славик подошел поближе, и вместе они с удивлением уставились на глиняный черепок, лежащий на ладони Ярика. Ступая осторожно, мальчишки прошли вдоль стены. Здесь была самая натуральная помойка: осколки глиняной посуды, иногда довольно большие, птичьи кости и кости крупных животных, какие-то щепки, остатки шкур и прочий не поддающийся описанию мусор.
Ярик и Славка нерешительно вышли в центр пещеры. Шагов через двадцать они наткнулись на заботливо выложенное булыжниками кострище, все еще хранящее холодные угли последнего разведенного здесь пламени. Неподалеку высились сложенные полутораметровыми стопками дрова. На боку валялся закопченный котел без крышки. Возле кострища даже были какие-то подобия походных лавок. Все это место до боли напоминало…
– Стоянка, – сказал Славка.
– Перевалочный пункт, – поправил Ярик. – Здесь они отдыхали, прежде чем подниматься к капищу. Или прежде чем вернуться.
– Я сразу подумал, что эти ступени не просто так, – кивнул Славка. – Наверное, раньше их было больше, до самого верха, но потом часть обвалилась.
– Или до самого низа. Ступени под уклон шли, помнишь?
– Да, но… но это значит…
– Это значит, что вниз я не хочу ни за какие коврижки, вот что это значит.
– Блин, Яр… брат… во что мы вляпались?!
На Ярика вдруг навалилась усталость. Он рано встал, и с тех пор все время был на ногах, убегал, прятался, рисковал жизнью. Ярик потер рукой воспаленные глаза:
– Не знаю я, во что мы вляпались. Но если это перевалочный пункт, значит, мы на пороге выхода. Ну-ка… – Он вытянул руку, и в этот раз фонарь добил до противоположной стены. В ней действительно чернел зев тоннеля. А рядом, буквально в нескольких метрах, еще один. Ярик потащил луч справа налево, высвечивая все новые и новые ходы. Три. Пять. Семь. А в девятом, заставив их вздрогнуть, черной кляксой мелькнул мужской силуэт.
– Вот вы где, рыбы мои, – произнес знакомый голос. – А я вас ищу везде.
– Дядь Гриша! – обрадованно воскликнул Славка. Он даже качнулся вперед, но остался на месте. Даже до того, как Ярик схватил его за футболку. Видимо, тоже почуял неладное. Ярик приподнял фонарь повыше, но Дядя Гриша заслонил лицо рукой:
– Ну-ка, мальчик, в лицо мне не свети! Не вижу ничего.
Голос и впрямь принадлежал их вожатому. Фигура тоже была как будто его. И носатый профиль, мелькающий за приподнятой рукой, тоже был мальчишкам хорошо знаком. И все же что-то их остановило.
– Свет, – одними губами шепнул Славка. – Он без света.
– Мальчики, правда, опустите свет! Я уже несколько часов в потемках блуждаю. Глаза никак не привыкнут.
Это было похоже на правду, и Ярик уткнул луч света в пол. Дядя Гриша опустил ладонь, заморгал часто-часто. Стало видно, что и лицо у него вполне себе Дяди-Гришино. Разве что слегка поцарапанное и грязное.
– Следи за факелом, – шепнул Ярик Славке. А сам шагнул к вожатому. – Дядь Гриша, это вы?
– Конечно, я, кто же еще, рыбы мои?
– А как вы выбрались? Там же обвал был.
– Еще какой обвал, рыбы! – Дядя Гриша хмыкнул. – Я думал, там и останусь. Повезло, чудом успел в какую-то нишу нырнуть. И все равно по голове прилетело. А там ползком, ползком, ползком, ползко-о-ом… – Он всхлипнул и резко осекся, словно сболтнул лишнего. Широкая ладонь бережно потерла затылок, заставив Дядю Гришу поморщиться.
– А как это вы оказались за нами? И почему шли в темноте?
– Ого, вот это допрос! Что значит «за вами», рыбы? Вот же я, перед вами вышел. К моей полной неожиданности, честно говоря. Тут такая система подземных ходов – настоящий лабиринт. Да, в темноте шел, за стенку держался. Свет же у вас остался. Вы чего, рыбы?!
– Почему вы все время зовете нас «рыбы»?! – выкрикнул Славка, взмахнув гаснущим факелом.
– Э-э-э… потому что я всегда вас так называю, – опешил Дядя Гриша. – Разве нет?
– Нет! Вы зовете нас карасями!
– Ну… а разве караси не рыбы? Мальчик, ты меня пугаешь!
– Это вы нас пугаете! Перестаньте нас пугать! – чуть не плача взмолился Славка.
А Ярик вдруг уловил еще одну, едва заметную, неправильность в этом «Дяде Грише». Направив фонарь в лицо вожатому, он спросил:
– Как меня зовут?
– Мальчик, что за допрос?!
– Ну же, как меня зовут? Как его зовут? – Ярик кивнул на Славку, сжимающего и разжимающего кулаки.
– Мальчики…
– Вот именно, мы «мальчики»! Так как нас зовут?!
– Это просто нелепо! Хорошо, хорошо, вас зовут… – Дядя Гриша хрустнул плечевым суставом, схватился непомерно длинной рукой за один край прохода, и тонко, премерзко захихикал. Мальчишки синхронно сделали шаг назад. Ярик споткнулся, чудом удержав равновесие. Вторая рука Дяди Гриши выломалась из сустава, вытянулась, цепляясь за противоположный край прохода. Перегораживая его. – Вас зо-о-о-ву-у-ут! – заверещало существо. – Вас зовут «ры-ы-ы-бы-ы-ы»! Скользкие дохлые ры-ы-ы-бы-ы-ы!
Треснули ноги, выворачиваясь в коленях, захрустели ребра, выпуская наружу длинные паучьи лапы. И вот уже в проходе висело нечто чудовищное, с округлым брюшком, восемью когтистыми ногами, покрытыми толстой щетиной, и растянутой маской, едва напоминающей человеческое лицо.
– Назад! – закричал Славка.
Ярик подумал, что друг предлагает бежать, но Славка сделал шаг, заслоняя его от монстра.
– Назад! – Славка размахивал факелом. – Назад!!!
Тварь качнулась на ногах-ходулях, отпрянула во тьму коридора. Ярик тоже схватил факел, трясущейся рукой поднес к нему зажигалку, а когда пламя вспыхнуло, ринулся на помощь Славке, вопя что есть мочи. И чудовище убежало! Юркнуло в тоннель и тут же пропало во мраке. Ярик и Славка остановились, тяжело дыша.
– Заманивает! – Славка зло сплюнул под ноги.
Ярик кивнул. Потом помотал головой. Потом пожал плечами. Он понятия не имел, что происходит. Больше всего на свете ему сейчас хотелось свернуться клубком, прямо на холодном каменном полу, по которому тысячи лет назад проходили жертвенные процессии. Просто лечь, подтянуть колени к подбородку и обхватить себя руками – только бы оградиться от подступающего кошмара.
Но рядом стоял Славка, который наверняка хотел того же самого. И нельзя давать слабину, ни одному из них, ни в коем случае. Иначе они оба упадут прямо тут и будут рыдать, захлебываясь от жалости к себе. И тогда твари из тьмы возьмут их без боя.
Как сомнамбула Ярик дошел до поленницы. Сняв с нее твердые как камень дрова, отнес их к кострищу. Высыпал прямо в покрытый сажей и трещинами круг, огороженный закопченными валунами. Когда он пошел за следующей партией, к нему присоединился Славка. Вместе они быстро собрали костер-шалашик, как учил их Дядя Гриша. Настоящий Дядя Гриша, сгинувший где-то под толщей камня и земли.
Ярик до последнего боялся, что дрова не займутся – все-таки неизвестно сколько лет здесь лежали, – однако пламя, жадно сжевав какую-то бумажку, найденную на дне рюкзака, быстро вгрызлось в старое дерево. Довольно шумя и потрескивая, костер дымил в потолок, рассыпая дрожащий свет по всей пещере. Ярик погасил факел и без сил повалился возле огня. Рядом, оберегая раненые ноги, кряхтя словно старый дед, опустился Славка.
Свет костра стал их защитой, их силовым полем, за которым топталась жадная тьма, наполненная чудовищами.
Они договорились дежурить по очереди, но смежили веки почти одновременно. Обняв рюкзаки, мальчишки спали без задних ног и во сне видели дом, родных и яркое желтое солнце. Когда пламя костра чуть уменьшилось, в пещеру из тоннеля высунулась кожаная маска, натянутая на уродливую морду. Тварь цеплялась за потолок когтями, раскачивалась и шептала, шептала, шептала голосом погибшего вожатого:
– Я умер, и вы умрете. Я умер, и вы умрете. Я умер, и вы-ы-ы… вы тоже умрете!
Тоха никак не мог взять в толк, когда эта пигалица заделалась командиром отряда. Да, сейчас Варя одна понимала, куда идти и что делать. Но она держалась так, будто и в самом деле командует армией наступления. Отдавала приказания, делала замечания, советовала – и при этом оставалась на удивление спокойной. Вот этой спокойной уверенности Тоха завидовал больше всего. Потому что сам давно забыл, каково это – не сомневаться. Он чувствовал себя бумажным корабликом, насмешкой судьбы вынесенным в открытое море. Шторм швырял его, и намокшие бумажные борта грозили утянуть на самое дно, где только тьма и уродливые глубоководные рыбы.