– Да, брат, я думаю, это приемлемо, – кивнул Ярик.
У Тохи больше не было кошмаров, не было тревог, не было угроз. Были друзья, старые и новые. Был поверженный враг. И была дорога домой. В желудке наконец-то переваривалась еда. Рот больше не напоминал пустыню Сахара. И – черт подери! – несмотря на усталость, он готов был идти вот так целую вечность или даже две! Простые понятные радости воина. Тоха подумал, что в компьютерной игре он бы, наверное, был варваром. Хотя сам всегда играл за магов.
Они снова выжили в смертоносной передряге. Рыцари с улицы Пушкина возвращались с победой. И пусть никто никогда не узнает, что они сделали, пусть не будет почестей и не позовут на вечернее телешоу на центральном канале, Тоха уже получил самую дорогую награду в своей жизни. Даже несколько наград. Все они сейчас устало переставляли опухшие ноги рядом с ним и иногда костерили неровный пол, мелкие камешки и все никак не заканчивающийся тоннель, вдоль которого тянулись непонятные трубы, обмотанные минватой.
Тоха был несказанно доволен такими наградами.
У Серого было слишком много приключений, которых он не желал. И пусть друзья подтрунивали над его рубашками поло и ростом, он знал, что для них он не Сереня, как они дразнились, не Сержик, как звала его мама, а Серый. Как Серый Волк из сказок – могучий, смелый и верный.
Когда они выходили на свет, Серый радовался, что уже вечер, потому что глаза нещадно болели. А еще радовался, что объясняться с мамой предстоит только завтра. Ну в самом деле, не станет же она названивать на ночь глядя? К завтрашнему утру, если, конечно, он проснется к завтрашнему утру, Серый что-нибудь придумает и объяснит, почему не звонил так долго.
Он смотрел на Двор, которым проходил каких-то пару дней назад, и думал, что здесь ничего не изменилось, и радовался этому. Та же детская площадка с рассыпанной песочницей и древними металлическими горками. Те же аккуратно постриженные деревья и кусты. Те же окна, бликующие от закатного солнца, словно забывшего, что стоит лето и белые ночи в разгаре. А еще больше Серый радовался, что не изменился сам. Ему по-прежнему нравились рубашки поло, тихие игры, и даже мамино беспокойство нравилось. Ну, иногда, когда мама не переходит границы и не приходится ее останавливать. В мире должно быть что-то неизменное.
Особенно когда знаешь, насколько он хрупок, этот мир.
У Жана тоже были родители, которые беспокоились о нем и подняли на уши соседей и полицию. Жан знал об этом, но сознательно тянул с возвращением. Он упросил Варю показать им здесь все, и хотя усталость валила с ног, к его просьбе неожиданно присоединились все. И Варя водила их по Двору, который оказался даже больше, чем виделся из окна. Варя издалека показывала им Мертвого дворника и просила не приближаться без необходимости. Она водила их на опушку Гиблого леса и даже немного показала изнаночный Петрозаводск. С виду почти такой же, но какой-то серый и совершенно безлюдный.
Жан не мог сказать за остальных, но сам он чувствовал, что видит это удивительное место в последний раз. И хотя Варя не подтвердила это ни словом, ни жестом, понимал, что Двор не место для экскурсий. Для них просто сделали исключение, возможно в качестве признания заслуг. Все еще лелея надежду сохранить с этим миром хоть какую-то связь, он украдкой спросил у Вари:
– Там ведь осталось еще немало этих пауков. Тебе понадобится помощь. Мы могли бы…
– Без своего родителя они совсем не так опасны. Ему понадобилось много веков, чтобы вырасти в этакое чудовище. У них этого времени не будет. Те существа, которые уцелели, вернутся и припомнят им все. Знаешь, мне их даже чуточку жалко. Они ведь тоже уникальный исчезающий вид.
– Это значит нет?
– Это значит нет.
И Жан делано пожал плечами, демонстрируя полное безразличие. На нет и суда нет. Но глядя на красноватые деревья Гиблого леса, он знал, что будет вспоминать это место с тоской, от которой щемит сердце и душа настойчиво требует бросить все, оседлать верного коня, повесить на спину меч со щитом и отправиться в дальнее странствие.
Будет вспоминать всю свою жизнь.
У Лены не было других младших братьев, кроме Ярика. И старших не было. В этом, казалось бы, безнадежном походе она осознала этот простой факт, как некое высшее откровение. Всю дорогу Лена украдкой поглядывала на Ярика, с теплотой и любовью, которые в реальной жизни часто забывала показывать.
Когда они забирались в окно Вариной квартиры, Лена обернулась, ловя последние лучи солнца. Двор любил темноту так же, как свет. И еще больше любил, когда они чередуются.
Лена поймала Жана за локоть и позволила себя обнять. В его объятиях было тепло и спокойно, и Лена подумала, что никогда не сумеет по-настоящему отблагодарить его за все, что он сделал для нее. Она боднула его лбом в ключицу, а он поцеловал ее в макушку.
Лена схватила рядом стоящую Варю и тоже притянула к себе. И Ярика. И красного, как помидор, Славку. И Тоху с Серым, который смущенно отнекивался, но все же обнял ее так, что хрустнули косточки.
Так они стояли, положив друг другу руки на плечи. Провожая заходящее солнце.
Пятеро мальчиков, две девочки.
Варя, Лена, Жан, Тоха, Серый, Ярик и Славка.
Двор навсегда запомнил их имена.
Петрозаводск, май 2023