Собаки прыгнули одновременно… К несчастью, одна из них в последний момент споткнулась о вздыбившийся пол и промахнулась, другая же вцепилась Кристиану в руку и сбила его с ног. Однако праздновать победу не пришлось. Дико взвывший Кристиан с невероятной силой поднял пса в воздух и сломал бедному животному хребет о колено. Вторая собака бросилась на обидчика, не обращая внимания на визг агонизирующего сородича, но она даже долететь до Кристиана не смогла, врезавшись в невидимую стену. Отчаянный полувизг – полувсхлип, и животное разорвало на клочки. Кровь мелкой пылью окрасила поверхность Перекрестка, но на Кристиана и меня не попало ни капли. Волнующаяся черта невидимого силового поля не позволила проникнуть крови на запретную для нее территорию. Кристиан бросил яростный взгляд на пятящегося Борегара, который поднимал обе руки, дабы выпустить свой коронный «Поцелуй дракона».
Все произошло одновременно. Две огненные струи из кулаков Борегара врезались в стену несущегося на Бо силового поля. Пламя врезалось в стену, не причинив ей никакого вреда и, обтекая ее по краям, стало медленно отступать, оседая и съеживаясь. Борегар выл от боли, сотрясая в воздухе обожженными руками. Бегущая Соня провалилась одной ногой в зияющую трещину и, с трудом удержав равновесие, из последних сил швырнула в Кристиана винторез. Оружие, каким-то непостижимым образом пробило стену силового поля. Я судорожно дернулся, не веря в фантастическое везение.
Винторез замер в воздухе в волоске от груди Кристиана. Его губы исказились в яростной гримасе. Я с ужасом увидел, как оружие разворачивается стальными клинками в сторону Сони. Собрав последний силы, я пополз к Кристиану, но не успел.
– Нет, дорогая, со мной вам не сладить даже втроем! – захихикал Кристиан, а я закричал, увидев, как бешено вращающийся винторез со скоростью пушечного ядра полетел к Соне. Стальные клинки рассекли воздух и врезались прямо в грудь Соне. Ее отчаянный крик оглушил меня. Соня, зажимая руками фонтанирующую рану, неловко упала на бок и забилась в предсмертных судорогах. На другом краю разрастающейся пропасти неподвижно лежал Борегар, слабо трепыхающийся от боли в обожженных конечностях. Одежда на нем обуглилась и прилипла к телу. Кристиан перестал смеяться и повернулся ко мне, спиной к ползущим трещинам. Я встал, шатаясь, как пьяный.
– Ну, собственно, вот и все! – вполне дружелюбно сообщил он. – Перекресток будет уничтожен через пару минут. Я мог бы сказать: «Присягни мне на верность, и служи верой и правдой, тогда я пощажу тебя и сделаю верным слугой», но что-то мне подсказывает, что ничего хорошего из этой затеи бы не вышло. И потом, если честно, вы мне надоели. Боюсь, что ваше общество стало меня тяготить. Я не буду даже тебя убивать. Ты умрешь тут, уничтоженный вместе с Перекрестком. Ведь этот болван, – Кристиан махнул рукой в сторону мечущегося в панике Хранителя, – заблокировал всем скользящим выходы отсюда. И пока он не передумает, или не умрет, вы останетесь здесь. Возможно даже, вы успеете выбраться. Но мне на это наплевать. На меня, к счастью, эти законы не действуют и я…
Кристиан вдруг замолчал. На его лице появилось недоумение, а затем злость и плохо скрытый страх. Он смотрел на кого-то за моей спиной с такими испуганными глазами, что я не выдержал и обернулся.
Позади меня стоял парень. Обычный парень лет двадцати пяти, в синих джинсах, простецкой майке и небрежно зачесанными назад волосами. Его лицо было хмурым, а когда взгляд пришельца натолкнулся на мертвую Соню, незнакомец помрачнел еще больше.
– Не может быть, – прошептал Кристиан. – Ты никогда сюда не приходил…
– А надо было, – сурово сказал незнакомец. – Что же ты натворил, мальчишка?
Кристиан взвыл, и новая телекинетическая волна рванулась в сторону незнакомца, который безмятежно ожидал развязки. Силовая линия, не дойдя до пришельца всего пару шагов, исчезла, словно ее не было. Кристиан, испустив крик ярости, протянул скрюченную руку к второму винторезу, выпавшему из руки Сони и сделал повелительное движение рукой. Оружие затряслось, словно в ознобе, но не сдвинулась с места. Незнакомец усмехнулся, иронично подняв бровь.
– Довольно, – сказал он. – Больше у тебя нет твоих сил, что я так глупо тебе подарил.
Кристиан не ответил и махнул рукой. Мутное марево портала осталось непрозрачным. Он сделал несколько попыток создать новый портал, но все они были безуспешными. Расползающаяся у его ног пропасть застыла и прекратила свое разрушение. Кристиан беспомощно оглянулся по сторонам затравленным взглядом. А потом в панике посмотрел на меня.
– Помоги мне, – прошептал он. – Я просто хочу уйти.
– Конечно, – сказал я. – Уходи…
Я сделал резкий выпад и вонзил острые, как ножи когти в его безжалостное сердце. Кристиан задохнулся и попытался выдернуть клинки, но я держался крепко, потому что в этот момент мне уже некого было жалеть. Захлебывающийся кровью Кристиан стал медленно оседать, и я, вырвав когти из его груди, просто оттолкнул его мертвое тело прочь, в серую бездну Безвремения. Кристиан с воплем улетел в пропасть, которая затягивалась на глазах.
– Он тут много чего натворил, – произнес Император Эдема, отнявший силы того, кого мы считали своим товарищем. Но я его не слушал. На подгибающихся ногах я поспешил к Соне, тускло смотревшей в никуда застывшим мертвым взглядом. Император Эдема и подоспевший Хранитель смотрели на меня с сочувствием, видя, как я заливаюсь слезами, качая на руках мертвое тело моей любимой. Я повернулся к ним с отчаянной надеждой.
– Вы ведь создали мир, в котором исполняются все желания. Воскресите ее, ведь вы же можете!
Император покачал головой.
– Не могу. В Эдеме нет людей. Это то, что я так и не научился создавать. Его обитатели – бездушны и созданы для определенных целей. А ее душа, увы, уже далеко… Эдем не идеален, к сожалению, но я придумал его именно таким. И сейчас очень сожалею об этом, потому что мне пришлось заплатить за это слишком дорогой ценой – одиночеством, помноженным на вечность…
– Будьте вы прокляты с вашими правилами, мирами и вселенским могуществом, не годящимся ни для чего, – прошипел я, прижав Соню к груди. – Что такое ваше одиночество по сравнению с ее смертью? Она спасала всех вас. И спасла, отдав свою жизнь.
– Вы несправедливы к нам, Артем, – сурово сказал Хранитель.
– А вы к нам, – парировал я. – Впрочем, я не хочу с вами разговаривать, по крайней мере сейчас. Позвольте мне уйти и похоронить ее. Теперь, когда ее душа, как вы изящно выразились, далеко, я смогу унести ее с собой.
Хранитель переглянулся с Императором Эдема, оба синхронно пожали плечами, а Хранитель вяло махнул рукой. Борегар пошевелился и со стоном перевернулся на бок. А я, открыв портал прямо в дом Сони, сделал один шаг, неся ее на руках. И этот шаг был самым тяжелым в моей жизни.
Эпилог
Анталия прекрасно и в октябре. Я отсиживался на берегу моря уже пару месяцев, стараясь не вспоминать о недавно произошедших событиях. Море, солнце, фрукты, знойные туристки и путаны в дешевых барах, безмятежные пляски на многочисленных анимационных вечеринках, фейерверки и восточные базары… как же все это мне нравилось раньше. Сейчас из всех развлечений остались только бары и море. В барах я напивался мерзкой турецкой водкой, а у моря предпочитал страдать, воя на луну, как волк. Погода как нельзя кстати отвечала моим настроениям. В последние несколько дней на побережье Анталии налетели шторма. Я этому был даже рад. Казалось, что даже море скорбит вместе со мной.
Однажды вечером я вновь пришел в бар без имени в старом городе и уселся за дальний столик в углу. Услужливый бармен без разговоров пододвинул мне бокал с мутноватой белесой жидкостью, но я отрицательно покачал головой, велев ему наполнить новый и на этот раз не разбавлять водку водой по местной традиции. Турецкая раке и без того омерзительна на вкус, а уж в разбавленном виде и вовсе не лезет в горло человеку нашей закалки. Рядом кто-то с шумом опустился на высокий стул.
– Привет, красавчик, – весело сказала полная блондинка слегка потасканного вида. – Угостишь даму?
– Привет, Эльвира, – спокойно ответил я. – Угощу. Как поживаешь?
– Да какая я тебе нафиг Эльвира, – отмахнулась моя старая знакомая. – Танькой зови. Устала я прикидываться.
Я махнул бармену, который без лишних разговоров принес Тане-Эльвире бокал с пивом. Она сделала жадный глоток и удовлетворенно облокотилась на стойку.
– Уфф… Хорошо. За сегодня ты первый, кто угостил. Сезон заканчивается, туристы жадные, в номера никто не зовет… А ты тут по какому случаю? По работе снова или как?
– Или как, – неопределенно ответил я. – Таня-Эльвира внимательно посмотрела на меня.
– Горе заливаешь? Девушка, наверное бросила?
– Вроде того, – вяло ответил я.
– Я так и подумала, – заявила Таня-Эльвира и сделала еще один глоток. – Ну, это она зря сделала.
– Зря, – согласился я.
– А чего так? Уехала куда?
– Уехала, – кивнул я. – Далеко уехала. Не возвращаются оттуда.
Путана ойкнула и положила свою пухлую ручонку на мой локоть.
– Прости, пожалуйста. Я честно не хотела…
– Да ладно, – отмахнулся я. – Тебе то откуда было знать?
Таня-Эльвира задумчиво отхлебнула пиво. Я равнодушно оглядел зал. Сидевшая у противоположной стены троица мужчин самой бандитской наружности вдруг спешно сорвались с места и покинули зал, позабыв заплатить. Официант с криком кинулся за ними. Таня ухмыльнулась.
– Нагнал ты на них страху, – сказала она, кивнув на дверь.
– А кто это?
– Здрасьте-пожалуйста… Это ж те уроды, что на тебя напасть хотели еще по весне. Они потом тут таких ужасов рассказали, только им не поверил никто. Я разве что. Я ведь сразу смекнула, что ты – не простой человек.
– Ты не женщина, Татьяна, ты – рентген, – усмехнулся я.
– Ну, что есть, то есть, – невозмутимо согласилась она. – Тебя, кстати, тут уже пару дней мужик какой то ищет.