Махмут вскрикнул. Барон ринулся к ним.
Рванув в сторону лохмотья шпалер, Александр пролез во мрак. Килин не двигался.
221
Свет канделябра освещал маленькую комнату с распахнутой узкой дверью. Вместо другой двери – квадратный проем, заклеенный шпалерами. Теперь они были рассечены.
– Станешь мешкать, я ждать не буду! – раздраженно воскликнул Махмут.
Фигура Николая виднелась в отсветах свечей с другой стороны прорезанного прохода. После слов Виктора он торопливо шагнул внутрь.
Махмут уже проносил горевший канделябр в раскрытую дверь. За ней оказался длинный узкий коридор, также оклеенный шпалерами. Каблуки миллиардера гулко стучали о дощатый пол.
– Скорей!.. Должны предупредить его! Он должен, наконец, узнать правду. Пусть прирежет эту тварь!..
222
Постепенно к Килину возвращалось самообладание. Виктор торопливо шагал впереди него. При ходьбе миллиардер размахивал руками, поочередно заводя их далеко назад. Пиджак на спине при каждом шаге морщился, образуя силуэты двух непонятных иероглифов. Николаю казалось: в них есть какой-то смысл, который скрывает агрессивная фигура приятеля.
Десять минут назад Махмут швырнул в темноту подворотни канделябр. Еще раньше ветер задул свечи… После разрезанных шпалер и коридора они оказались на кухне. Старуха в чепце со слезящимися глазами что-то варила в медном чане – тот стоял на железной плите. Какое-то отвратительное варево…Овощи для него уже подгнили.
Увидев их, она вскрикнула.
– Где лестница? Выход!.. – рявкнул, сделав зверское лицо, миллиардер. Тут же заметил: кухонная дверь приоткрыта. Темное пространство со ступенями, стесанными тысячами ног, и ободранными перилами…
Улица обдала свежим порывистым ветром. Канделябр погас. Некоторое время Махмут нес его, опустив свечами вниз. Угрожающе, точно гладиатор мощный трезубец…
Не были уверены, туда ли идут. Не знали, куда направился, выйдя из подъезда, Барон. Арки, черные проходы между домами… Эрика, а вслед за ней Александр имели возможность свернуть в любой из них, потеряться насовсем.
Несколько раз, словно прорываясь через кордоны, установленные в небесах, где-то там, за Невой, за Васильевским, за Охтой, принимался идти дождь.
Постепенно миллиардер пошел медленнее. Дурно освещенные улицы квартала, по которому путешествовали, пустынны. Окна домов за редким исключением темны. Ни всадника, ни кареты… Не попадалось даже обычных для таких мест третьеразрядных кабаков. Откуда-то тянуло сыростью, запахом воды. Поблизости текла река или канал.
– Мы его упустили, – сказал Виктор, останавливаясь и поворачиваясь к Николаю.
223
На другой стороне улицы, возле самого перекрестка Килин увидел женщину. Вот она очутилась под фонарем. Всего секунды были освещены ее черты, но Николай узнал: Василиса!..
Осмотревшись, но не обратив на них внимания, – вероятно потому, что стояли они в темноте у входа во двор, – Василиса нырнула в низкую, глубокую арку.
– Смотри-ка!.. – Николай взял Махмута за плечи, чтобы развернуть в сторону модели, но девушка уже исчезла в темноте.
– Этот трусливый придурок тоже здесь шастает!.. – воскликнул Виктор. Он решил, что Килин хочет показать ему появившегося из-за угла молодого мужчину. – Слепян!
Когда человек проходил под фонарем, Николай тоже признал – Вадик!
Слепян посмотрел на них. Это было заметно – он повернул голову, но не остановился, нырнул вслед за девушкой в арку.
Махмут решительно пошагал на другую сторону улицы… Только они ступили на тротуар, мимо проехала большая черная карта с золоченым дворянским гербом, запряженная роскошной шестеркой лошадей.
В арке – темно. Но там, во дворе, куда она выходила, мерцал смутный огонек. Двое пошли на него.
224
Во дворе они столкнулись с Бароном…
– Виктор, не надо! Прошу тебя: не сейчас… – Килин схватил Махмута за руку. Тот освободился.
– Эрика заразила тебя, знай!.. Она носит в себе смертельную заразу!
– Я слышал, что ты говорил. Там… – отрывисто произнес Александр. – В коридоре отличная акустика. Каждое слово доносится!
Он вдруг выхватил из-за пазухи большой дуэльный пистолет с красиво ограненным дулом, помахал им перед носом миллиардера. Тот отшатнулся. Показалось: пуля, вложенная в ствол, предназначается ему.
В следующее мгновение Барон ринулся вперед, через десяток секунд исчез в подъезде дома…
Огромный дом, похожий на громоздкий, неуклюжий комод, стоял в дальнем конце двора. Метрах в десяти чуть в стороне – сарай, поленница дров. У нее и остановились некоторое время назад преследовавшие Василису и Слепяна двое.
– Странное у нас общество! Все что-то скрывают друг от друга, – с едким сарказмом произнес миллиардер. – Смотри… – тихо проговорил он следом, все его крепкое тело вытянулось, словно у гончей перед броском.
Через двор торопливо шла, почти бежала Эрика. Николая и Виктора она не видела – у поленницы царил густой мрак. Не останавливаясь ни на мгновение – явно хорошо знала, куда идет, – рванула на себя ручку двери. Зашла внутрь неуклюжего дома.
Дверь захлопнулась. Огонек лампы, висевшей рядом с ней, задрожал…
Миллиардер ринулся вслед за моделью.
225
– Ваше сиятельство, вас ждут!.. – Пожилой человек в очень изношенном, почти до лохмотьев, сюртуке благоговейно поклонился Виктору. – Пойдемте, я провожу вас. Их квартира в дальнем конце, а лестницы у нас узкие и переходы запутанные. Как раз приготовил для вас свечу…
В руке человек держал простой оловянный подсвечник, в который была вставлена толстая, уже изрядно оплывшая и истраченная восковая свеча. Пламя тревожно билось над загнувшимся в сторону фитилем.
– Что ты несешь?! – неожиданно занервничал миллиардер. – Кто меня может ждать? Я здесь ни разу не был…
– Как же, ваше сиятельство?! Как не были?! – Пожилой человек отпрянул и в волнении задрожал. Вместе с его рукой – Николай обратил внимание: она покрыта густой седой шерстью – задрожал подсвечник.
Пламя теперь металось. Блики окрашивали лицо Виктора в багровые кровавые тона.
– Ведь вы, господин Махмут, сами поселили здесь покойницу!.. Она вам дальняя родственница, я слышал. Старушка так просто о вас одном и говорила… Что ни час, то помянет, ваше сиятельство, вас. Особенно давеча, перед самой смертью. Да и если б не к покойнице, если б не к панихиде, то зачем бы вы действительно сюда зашли?! – изумление звучало в речи старика. Как будто ища поддержки, он перевел взгляд на Николая.
Тот – его словно что-то толкнуло – вступил в разговор:
– Молодые женщины… Те, две… Они вошли сюда… Тоже на панихиду?
– Первая – Василиса Прекрасная. Ее все здесь знают, – охотно ответил старик. Вопрос помог ему успокоиться – рука со свечой перестала дрожать. – А та, другая… Монеты дала, чтоб я, значит, помянул. Но я ее прежде не видел. Глаза у нее злые. И какие-то… – Старик вдруг заговорил шепотом. – Как будто в ней самой смерть сидит. И через нее наружу просится. – Пожилой человек повернулся к Виктору. – Она, ваше сиятельство, о вас спрашивала. «Приехали ли уже князь Махмут?», говорит. «Я, – говорит, – как будто видела его карету. На ней его герб был. Только почему-то она обратно со двора съехала. И что странно – ведь у их сиятельства карета синяя, а эта была в черный цвет выкрашена…»
– Я дальше не пойду, – проговорил Виктор изменившимся голосом. – Все это слишком непонятно. Сдается мне, ты, рожа, играешь какой-то спектакль! – Сжав кулаки, Махмут подступил к пожилому человеку.
Свеча вновь задрожала. Килин приготовился в последнюю секунду встать между ними.
– Ваше сиятельство! – громко взвизгнул старик и тут же как-то воровато глянул назад, на лестницу. Свет от его небольшой свечки едва добивал до ступени, эдак, до десятой. Выше клубились густые клочья опасного мрака. – Коль пришли уже, то проходите скорей дальше, в квартиру. Все у покойницы заждались вас. Только о вас она перед смертью спрашивала.
Сверху донесся шум, как будто кто-то шагнул вниз по ступенькам. Виктор кинулся к двери. Резким движением распахнув ее, вырвался из темной парадной на улицу.
Пожилой человек охнул. Дверь с шумом захлопнулась.
Килин остался стоять, освещаемый дрожавшим столбиком желтого пламени.
226
Едва Турсунов принялся произносить свои гипнотические заклятья, Вадик ринулся обратно в дом. Ему было плевать, что подумают о его поведении остальные: протискиваясь среди гостей, он выглядел как человек, в панике спасающийся бегством. «Только не быть загипнотизированным! Я должен нормально соображать!..» – проносилось у него в голове.
Чертовы знакомые Махмута! Они мешали ему прорваться к двери: всем хотелось подойти к старику-гипнотизеру поближе. Эти люди – представители высшего, самого богатого общества – напирали, как толпа покупателей на прилавок во время дешевой распродажи.
– Сейчас это случится!.. Это произойдет… Никто из вас не сможет противостоять…
Вадика отделяли от двери каких-нибудь полметра.
Он сделал этот последний шаг, оказался за порогом. Почему-то ему понадобилось схватиться рукой за стену. В доме уже было темно. Несколько мгновений он различал предметы… Мебель… Картины – выглядели темными прямоугольниками на фоне светлых стен. Через полуоткрытую дверь проникало слабое сияние звезд и краешка луны, появившихся между облаками. Затем все померкло.
227
– Будь проклят этот девятнадцатый век! – прохрипел Слепян. Поднявшись с булыжной мостовой, он отскочил в сторону. Еще мгновение – его бы переехала карета. Лошади, будто их тоже загипнотизировали, неслись, не сворачивая…
Он был напротив глубокой, низкой арки. Оттуда несло отбросами. Где-то там, в глубине темного проема кто-то тихо стонал.
«Где Василиса?» – спросил себя Слепян. Немедленно надо было поговорить с ней. Этот чертов Турсунов вклинился в самый неподходящий момент!.. Оказаться в девятнадцатом веке… Вадик вдруг замер: «Странно… – поразился он. – Загадки так окружили меня, так вовлечен во все это… Невероятный факт: я – в девятнадцатом веке, пусть и воображаемом. И ничему не удивляюсь!..» Он еще раз огляделся… В дальнем конце улицы виднелся кабак. По ступеням, что вели к его порогу, сновали люди. Какой-то мужичок, покачнувшись, повалился прямо там же, у входа. Вадик протер глаза: «Нет, это наваждение сейчас пройдет. Подобный гипноз существовать не может». Конечно: это простые декорации и актеры в костюмах позапрошлого столетия. У Махмута хватит денег организовать и не такое представление.