Что-то невероятное…
За этими мыслями он незаметно для себя проехал короткий отрезок шоссе, миновал последний поворот. Фары выхватили высокое старое дерево с раскидистыми ветвями, забор, ворота…
«Вот оно!..» – пронеслось у него в голове.
278
– Я хотел с его помощью поприжать Эрику. – Лицо Кирилла – того самого человека, на которого Килин обратил внимание в аэропорту перед вылетом в Санкт-Петербург, – выражало тревогу. – Но этот чертов закройщик…
– Закройщик?.. – Брови Галины, жены Кирилла, которую Килин видел там же, в аэропорту, удивленно приподнялись вверх.
– Ты что, не знала – Тавурин еще совсем недавно работал закройщиком на какой-то швейной фабрике. Теперь этот урод угрожает нам Президентом… Знаешь ведь, его незаконная дочь – близкая подруга Макса…
– Чего он хочет? – резким тоном спросила Галина.
– Желает так же, как и его сестра, быть в доле. Процент… Не понимаю, когда он успел все разнюхать. Ему известны мельчайшие детали. Азино уверен: Макс посадил на Эрику жучка.
– Ты думаешь, Президент и вправду может вмешаться?
– Ради дочери – запросто! Макс собирается на ней жениться. Простая девка из рублевской деревни. Все ее счастье в том, что когда-то очень давно ее никому не известные родители познакомились. Потом расстались. Мать спилась и умерла. А отец… У меня только один выход.
Галина отвернулась от мужа и посмотрела в окно. Молодая женщина знала, о каком выходе идет речь.
279
Гипнотизер и вправду был не в себе – разговаривая с Килиным, он то и дело произносил какие-то загадочные фразы, которые никак не могли быть предназначены для собеседника.
– В восемь вечера на пристани у сфинкса они встретятся… – пробормотал Турсунов.
Беседуя, они отдалились от дворца и сейчас медленно шли по узкой дорожке парка. Справа и слева – густые заросли кустов.
«Быть может, это новый способ гипноза, который мне неизвестен? Опробует на мне…» – подумал Николай. И тут пожилой человек произнес хорошо знакомую Килину фразу:
– Сейчас это произойдет… В следующую секунду случится…
Николаю показалось: невидимый за густой стеной зеленого кустарника, наблюдая за ними, кто-то ступает по скрадывающему шаги зеленому пологу травы, прислушивается к их разговору… Он перевел глаза на гипнотизера. Тот встрепенулся, видимо, почувствовав во взгляде Килина неожиданный страх. Но истолковал его, конечно же, по-своему, – горько усмехнувшись, положил Николаю руку на плечо, сказал:
– Вы боитесь девятнадцатого века?.. Не бойтесь. Мое искусство было утрачено. Словно по чьей-то злой воле, в одну секунду… И боюсь, ему не вернуться никогда.
Не успел он договорить этих слов, как у Килина резко потемнело в глазах и окружающий мир словно поплыл куда-то… Прежде так бывало всякий раз, когда он перемещался в девятнадцатый век.
280
– Вот что, Соловейчик… Придется поработать…
Соловейчик не говорил ни слова.
В этот момент в просторную комнату, обстановкой больше напоминавшую внутренности барака, заглянул измученный, плохо одетый человек. Несколько мгновений смотрел на Кирилла и его собеседника, потом развернулся и стремительно вышел.
– Почему он не на стройке?! – раздраженно спросил про этого человека Кирилл.
Соловейчик усмехнулся.
– Сейчас пойдет. Все крепостные Кёлера, которых твоя Галина выиграла у его жены в карты, работают там.
– Это вранье! – возразил Кирилл. – Они находятся здесь добровольно… Так же, как и ты. Мы платим деньги.
– Брось!.. Кормежка, от которой можно протянуть ноги, койка в бараке и работа на постройке твоего дома с утра и до вечера. А что потом?! Когда дом будет выстроен, мы все превратимся в дворовых людей.
– Вы подписали контракт с Кёлером добровольно. Он не принуждал. У вас не было другого выхода. Сами дошли до такой жизни: ленивые, тупые, малограмотные свиньи!.. – Кирилл вдруг улыбнулся и сменил тон. – Но ты-то, Соловейчик, не такой!.. Потому работаешь не на стройке, а на меня…
Рот Соловейчика растянулся в кривой усмешке:
– Что надо?..
– Поработать ножом. Вот… – Кирилл бросил на грубое шерстяное одеяло несколько фотографий, распечатанных из Интернета. – Парнишка дохленький, охраны при нем нет.
Соловейчик рассматривал фотографии Макса Тавурина.
– Послезавтра он открывает бар имени себя. Вечером у меня будет приглашение… Я буду там. Но мы должны делать вид, что незнакомы. Я помогу тебе застать его одного. Будет ждать меня. А войдешь ты.
Соловейчик кивнул головой. Работа показалась несложной.
– Вот что, Соловейчик, это еще не все. Что связывает тебя с Азино?
281
Он уже толкнул дверь спортивного автомобиля вверх – она распахивалась не так, как у обычных автомобилей. Хотел выйти и нажать кнопку видеофона, но ворота стали открываться. Градусов не торопясь закрыл дверь и тронул автомобиль с места.
С хриплым клекотом, доносившимся из выхлопных труб, машина вползла на участок. Бобби не торопился преодолеть расстояние, отделявшее его от дома. Включил дальний свет. Луч фар ударил в стену дома, выхватил зашторенные окна – казалось, обитательница особняка уже спит. Нигде не было видно горевшей лампы.
Бобби посмотрел по сторонам. Как раз налетел порыв ветра: деревья качали ветвями. Он узнавал подробности этого сада – хорошо изучил его, когда попадал сюда, перебираясь через забор. Место, где был закопан труп, – вон там… Напряженно вглядываясь в темноту, Градусов поехал еще медленнее. Вид ночных зарослей – пустых и мрачных – подействовал на него угнетающе. Охватила неожиданная тоска. Подкатив к дому, он постарался отогнать ее, – несколько мгновений сидел неподвижно, положив руки на колени. Следом его охватило беспокойство – окна подмосковной резиденции писательницы по-прежнему оставались черными. «Но кто тогда открыл ворота?!. Почему Вика не выходит встретить меня?»
Градусов распахнул дверь и осторожно выбрался из автомобиля. Тишина… Он двинулся к входу в дом. Прошел мимо колонн. Каблуки его туфель громко ударяли о мраморные плиты портика. Наконец он взялся за ручку… Замок оказался не заперт. Дверь распахнулась внутрь. Сделав несколько шагов, Градусов оказался в полной чернильно-густой темноте.
Его охватил ужас. Какой-то шепот, слова, ему почудилось, что он стал свидетелем чьего-то разговора… Через несколько мгновений он уже был совсем не там, где собирался оказаться…
282
На противоположной стороне улицы – два тусклых фонаря. У перекрестка горели окна трактира. Ни прохожего, ни конного экипажа…
Мысль Килина работала лихорадочно. «Что-то случилось!.. Я рассоединил провода часового механизма, и девятнадцатый век стал недоступен. Как ни старался Турсунов – ничего не выходило!.. И вдруг я здесь… Значит, взрыватель бомбы опять соединен с тикающими часами!»
Он заметался: выскочил на середину улицы, пробежал несколько шагов, обернулся кругом – по-прежнему нигде не было видно ни одного человека – вернулся на тротуар, завертелся… Ужас сильнее охватывал его. Хотелось закричать… Адская машина опять на взводе! «Господи, что же произойдет здесь, в девятнадцатом веке, если там, в будущем, полыхнет?!»
Вдруг он замер. Его словно на несколько секунд охватило странное оцепенение: а может, это хорошо, что он здесь?! Атомный взрыв, случившийся в Московском регионе в двадцать первом веке, не заденет его здесь – в Петербурге века девятнадцатого.
Тут же он опять завертелся как ошпаренный, забегал по мостовой. Чушь!.. О каком спасении может идти речь?! Это все гипноз, иллюзия, а тело его как оставалось на Рублевке двадцать первого века, так там до сих пор и находится. Надо немедленно что-то делать!
283
– Проклятье!.. – выкрикнул Бобби.
Господин, проходивший мимо него от подъезда дома к карете, шарахнулся в сторону. Кучер – здоровенный детина, сидевший на высоких козлах с поводьями в руках, – повернулся всем мощным корпусом к Градусову. Глаза мужика на заросшем бородой лице смотрели недобро. Он поднял откуда-то из-под лавки кнут. Длинным, сплетенным из тонких полос воловьей кожи, им легко можно рассечь кожу на голове человека на расстоянии в шесть метров… Бобби знал это.
Скривив лицо, как будто уже ощутил малую толику боли от этого, еще не нанесенного, удара, Градусов быстро – еще немного – и побежит – двинулся прочь.
Господин, для которого ливрейный лакей держал открытой дверцу кареты, остановился и пристально посмотрел ему вслед.
– Смотри, шеф тайного отделения!.. – услышал Градусов справа от себя. Резко повернул голову: два молодых человека – по виду студенты – смотрели на карету и уже садившегося в нее важного пассажира.
– Проклятье! – еще раз воскликнул Бобби. – Дед! Скотина!.. Как ты смог переправить меня сюда?! Чертов Петербург девятнадцатого века.
284
«Этот подлец Турсунов постарается, конечно же, держать меня в этом состоянии как можно дольше!» – продолжали нестись в голове Килина лихорадочные мысли. Он проклинал себя за то, что позволил гипнотизеру затянуть его в этот длинный разговор, увлечь на дорожку парка. «Да ведь ты сам этого хотел, идиот! Думал, разузнаешь что-нибудь… Разузнал!.. Теперь Турсунов станет крутить шарманку пока как можно больше народа не поймет, что к нему вернулись его магические способности. И все это время буду находиться здесь… Проклятье!»
До этого быстро двигавшийся по улице в сторону освещенного трактира, Килин остановился, в задумчивости сделал несколько шагов к стене, вытянул руку, потрогал шершавую, холодившую ладонь поверхность: прежде его всегда интересовало только, каким образом он попадает в прошлое. Но никогда не задумывался, как происходит возвращение обратно.
Взгляд его побежал вдоль стены. Какой-то промежуток между домами… Темная фигура… Поначалу он не заметил ее. Явно уже некоторое время наблюдала за Килиным. Мысли в его голове заметались еще судорожней.