Килин отпустил таксиста. Тот с недоумением посмотрел по сторонам: с какой целью приехал в неуютное место загадочный пассажир?.. Автомобиль медленно тронулся с места. Взгляд водителя заскользил по забору бывшей махмутовской собственности. Между особняком и оградой – высокие деревья. Старая постройка едва проглядывала между ними.
Гадая, кто может быть внутри, Николай двинулся не к воротам, а в противоположную сторону. К «заколдованному» лесу, – так для себя определил мрачный сосновый бурелом.
312
Некоторое время он разглядывал забор. Килин был уверен – особняк миллиардера оборудован несколькими линиями защиты: камеры видеонаблюдения, проволока, подключенная к сигнализации, специальные датчики…
Идея проникнуть внутрь казалась дикой, невероятной, но ничего другого не приходило в голову. «Служба безопасности Махмута могла покинуть дом. Новая хозяйка мертва. Что, если…»
Он не видел ни камер, ни датчиков. Высокий забор из оштукатуренного кирпича выкрашен бледно-зеленой масляной краской. Видны окна второго этажа, крыша… Угловатая постройка – того же цвета, что и забор. От одного ее вида в душу проникала тоска. Ночью, когда Барон застрелил Василису, у Килина не возникло столь тягостного впечатления – кругом были декорации Петербурга, в темноте дом смотрелся иначе…
Время от времени по шоссе проезжали машины. Килин прислонился к стволу старой сосны. С дороги его теперь не видно.
Шторы на окнах плотно закрыты…
Рядом с забором – сломанное бурей дерево. Ствол повален наискосок к ограде и держится на комеле метрах в трех от земли. Верхушка уткнулась в зацементированное основание кирпичной стены. Николай принялся осторожно подниматься вверх: по стволу, как по трамплину, хватаясь за торчавшие во все стороны сучья. Когда достигнет комеля, сможет увидеть, что происходит на участке… Вот он уже наверху.
Раздался громкий треск: комель, державшийся на рваных древесных «жилах», оторвался и полетел вниз…
313
В доли секунды Килин представил, как падает с высоты больше человеческого роста, и одновременно рушится ощетинившееся острыми сучьями тяжелое бревно… Что было сил оттолкнулся от уходившей вниз опоры. Полетел на желтый забор. Толчок был достаточно энергичным – в воздухе, словно каскадер в свободном полете, рассмотрел прежде невидимую часть двора за оградой.
О кирпичный забор Килин ударился вовсе не как герой кинофильма, а некрасиво и испытав при этом невероятную боль. Показалось, сломал себе сразу все: ребра, руки, коленные чашечки…
«Я все же повис на нем!» – пронеслось в голове. Тут же понял: сейчас рухнет вниз. «Ударюсь затылком. Убьюсь!»
Николаю казалось: от боли, испытанного потрясения сознание куда-то ускользает. Еще доля мгновения – и мрак, темнота.
Он успел схватиться за торчавший наверху забора металлический штырь…
314
«Боже! Где я?!.» Килин беспомощно озирался по сторонам. Кирпичные стены, темнота… Лишь где-то там, через двор, на уровне второго этажа тускло светилось окошко.
– Эх, барин, что же вы наделали?! Стену-то всю разворочали…
От голоса, прозвучавшего прямо над ухом, Николай вздрогнул, резко обернулся. Дернулся в страхе назад.
Верзила хрипло расхохотался.
– Не бойтесь, барин. Дурного не сделаю. Кирпичи не мои, дворниковы. Он сейчас пьяный. Там ходит… Когда выпимши, лютый зверь! На самого генерала хотел с ножом кинуться. Бог уберег…
Из-за каменной стены, что в глубине двора, раздался вопль. Больше походил на рычание зверя. Килин попятился. «Куда бежать?!» В кирпичной кладке позади него чернел безобразный пролом. «Уж не за этой ли стеной разговаривал с Соловейчиком?! – Килин поразился догадке. – Нет, только не туда!» Шагнул вперед. Преграждая дорогу детина тут же сдвинулся в сторону.
– Мне бы на штоф, барин… И идите своей дорогой. Зверь этот пьяный пока еще досюда добредет!.. Успеете исчезнуть. – Из темноты в глубине двора донеслись хриплые ругательства. – Вон прется!..
Килин испытал ужас: и без того он разбит болью, схватки с пьяным дворником просто не перенесет. «Есть у меня хоть копейка? – сунул руку в карман длиннополого пиджака. Недавно уже задавал себе подобный вопрос. – Теперь точно ничего нет!» Пальцы уткнулись в какие-то монетки. Сжав их щепотью, Николай вытащил денежки наружу.
– Вот, держи тебе на водку! – Не глядя Килин протянул монеты детине. – Куда здесь идти?
Парень замер, по-прежнему преграждая Николаю дорогу. Монетки были на его огромной ладони. Не опуская руку, держал ее на уровне груди.
– Вот как, значит, барин! – Пальцем другой руки детина пошевелил монетки на ладони. – Да ты богач!
«Он не пропустит меня! – решил Килин. – Теперь ограбит…» Но детина повернулся и показал рукой, в которой были зажаты деньги, на высившуюся темную постройку – дом, в окнах которого не было ни огня. – Туда иди скорей… А то дворник изувечит.
– Куда?! – Собственный голос показался Килину неестественным. Слишком высоким, выдающим чудовищное напряжение. – Внутрь? Где вход…
– Нет… Не в двери. Там арка, – торопливо проговорил детина. – Вы, барин, ее просто не замечаете. Подойдете ближе – рассмотрите. Топайте скорей…
Морщась от боли, которую доставляло каждое движение, Килин быстро зашагал… Секунд через пятнадцать и вправду разглядел между двумя темными окнами узкую и низенькую полукруглую арку, напоминавшую очертаниями вход в мышиную норку. «Куда ведет это жерло? Еще дальше – в семнадцатый, в шестнадцатый век?..» Николай обернулся. В темноте смутно угадывалась фигура детины.
«Будь, что будет!» Потерев ладонями колени, – отчаянно болели, – Килин двинулся к «жерлу». Кирпичная кладка стен кое-как различима на расстоянии метра от входа. Дальше мрак сгущался и не видно уже ничего…
315
Это место ему знакомо… Вот только во время какого из своих путешествий по Петербургу девятнадцатого века он здесь побывал?.. Пустынный перекресток двух улиц, фонарь… Ноздри Килина втянули запах воды, сырости. Сразу вспомнил: столб с черным маленьким домиком наверху, в нем – бьющийся язычок газового пламени. Под уличным фонарем – женщина. Это – Василиса. Килин идет рядом с Махмутом… А вон и та арка! Они зашли в нее вслед за моделью и выскочившим из-за угла Слепяном.
Везет ему на эти арки сегодня!.. Казалось, весь город пронизан ими, точно особыми ходами сообщения.
Двинулся туда, а сам вспоминал события, случившиеся раньше, чем страдая от боли, он вывалился из пролома в стене. В своем времени он оказался на заборе махмутовского особняка, чуть не сверзился вниз, ухватился рукой за штырь, подтянулся, из последних сил влез обратно… Потом – потеря сознания. Скорее всего, он упал уже с другой стороны забора…
Где-то по ту сторону арки горел огонек. Он был и в ту ночь. Килин лишился последних сомнений. Все быстрее шел, как на маяк, на этот свет. Под сводами арки запах сырости усилился. Но он не обращал на него внимания.
316
Двор с сараем и поленницей дров. В дальнем его конце стоит дом, похожий на комод. Все по-прежнему…
Килин шел не останавливаясь, не сбавляя шага, – маршрут для него привычен. Дул ветер.
«В последнее время в Петербурге стоит очень ветреная погода», – промелькнуло у него в голове. Огонек лампы, висевшей у подъезда, дрожал.
От этого обстоятельства ему стало хуже. Все естество болезненно сжалось. «Все именно, как в прошлый раз!» Он был у подъезда…
Тоскливое предчувствие охватило его. Точно вся эта история возникла лишь для того, чтобы навсегда ему остаться здесь, в девятнадцатом. И нет ни бомбы, ни взрывателя, ни необходимости спасти город от атомного взрыва.
Из открывшейся со скрипом двери дохнуло чем-то затхлым. «Вот тебе и место, где лежит самое страшное оружие в истории человечества! – подумал он. – Какой-то плесневелый чулан».
Старик был на своем месте. «Быть может, у супергипноза есть свойство возвращать людей в одну и ту же точку во времени?»
Только теперь престарелый страж не встретил вошедшего у двери, а оказался сидевшим на стуле у стены. На нем был все тот же ветхий сюртук. Канделябр со вставленной в него оплывшей восковой свечой стоял почему-то на полу у ног. Пламя было слабеньким и едва освещало пространство возле лестницы, уходившей вверх, на этажи.
Страж на своем посту напротив входа не шевелился и не произносил ни слова, хотя гость стоял перед ним уже добрых полминуты. Зачем ему нужен старик, Килин не смог бы объяснить и самому себе. Ему хотелось что-то услышать от этого человека. Может, даст Николаю намек на скрытые пока обстоятельства. Тот, кто дежурит у врат, порой многое знает.
Килин кашлянул. Страж оставался неподвижен. Голова его находилась как бы в тени: мерцавшая свеча грозила вот-вот погаснуть. Николай различал только линию кустистых бровей. Глубоко посаженные глаза старика выглядели, как две черные ямки. Совсем скоро Килин понял: человек на стуле спит или…
Дверь за спиной Николая скрипнула и начала открываться.
317
– Они убиты в разное время. Со стопроцентной вероятностью утверждаю это уже сейчас… Трупы находятся на разных стадиях разложения. – Судебный медик смотрел на Панова равнодушными, немигающими глазами. – Женщина убита первой. Примерно за полдня до ножа в него.
– А можно определить, откуда привезли эти трупы? – задумчиво поинтересовался Константин Игоревич. Он избегал встречи со взглядом медика.
– Ниоткуда… Ее убили здесь. Земля пропиталась кровью, которая из нее вытекла. С ним – то же самое.
– Выходит, он пришел на место своей гибели. А там уже лежал труп. – Панов достал из кармана пиджака сигарету. Чиркнул зажигалкой, закурил.
– Именно… Не хочу вторгаться в вашу деятельность… Самым поразительным в этом являются не мои выводы эксперта, а место… Главное, все произошло именно в этой точке, а вокруг… – Медик развел руки в стороны, медленно повернул голову, словно приглашая Панова вместе прочувствовать как следует главное обстоятельство преступления.