Роджер глянул на Колина, чуть приподняв брови.
— По закону полагается в первую очередь известить полицию.
— А что это меняет? Рональд прав. Давайте сначала устроим несчастное тело поудобнее. А то тут стало что-то холодно.
— Думаю, это как раз вряд ли что-то меняет. А Рональду в таком случае поневоле придется все рассказать дамам.
— Я схожу уведу их, — вызвался Колин.
Оставшись один, Роджер подошел к мистеру Уильямсону.
— Она совсем умерла? — спросил тот, немного оправившись и совершенно протрезвев.
— Боюсь, что так. Но все-таки мы хотим отнести ее вниз, в тепло, вдруг осталась какая-то надежда.
— Э-э! — с чувством произнес мистер Уильямсон.
Роджер поднял на него глаза.
— Что?
— Да просто интересно, кто вас поблагодарит, если вы вернете ее к жизни — вот и все.
— После того как пройдет первый шок, — задумчиво проговорил Роджер, — думаю, таких окажется не слишком много.
— Вот и я так думаю. Э? Ладно, притворяться-то незачем, а? Верно я говорю?
— По-моему, — осторожно заметил Роджер, — те же самые люди могут заявить в полицию, как бы они ни были в душе благодарны.
— Благодарны? А-а, ну да, ну да. Само собой — еще бы! Но я бы, — с пафосом признался мистер Уильямсон, — ни намека бы себе не позволил.
— Намека на что? — неприязненно переспросил Роджер.
— Ну — на то, что не настолько уж они огорчены, как это изображают. Правильно говорите, все жутко ей благодарны, что она сама себя вздернула. Самоубийство в припадке временного помешательства, а? Она ведь была сумасшедшая, так? А?
— Абсолютно, — согласился Роджер. — Полицейским следует об этом сообщить, такие сведения могут помочь.
— Помочь? А-а, понимаю, о чем вы. Ну ясное дело, это поможет. Еще бы!
Появление Рональда Стреттона вместе с братом положило конец этой несколько натужной беседе.
В лунном свете казалось, что лицо Дэвида не изменило цвета, и на нем не проступило никакого выражения в те мгновения, покуда он стоял над телом своей жены. Невозможно было понять, что он чувствует, и чувствует ли что-нибудь.
Наконец Рональд тихонько тронул его за локоть.
— Хватит, Дэвид. Больше не смотри на нее. Мы с Роджером сами отнесем ее вниз.
Словно послушный автомат, Дэвид шагнул в сторону. После чего не сделал и попытки помочь брату и Роджеру, пока те поднимали тело и тащили его вниз по лестнице, мимо закрытой двери зала, на третий этаж, оставив мистера Уильямсона одного присматривать за крышей.
— Придется отнести ее ко мне, — пробормотал Рональд. — А то свободных комнат нет.
Они положили тело на кровать, и Рональд с содроганием, которого не сумел скрыть, накрыл ее лицо простыней. Стоявший в дверях Дэвид наблюдал за ними равнодушным взглядом.
Рональд повернулся к Роджеру.
— Послушай, как только я позвоню в полицию, ситуация выйдет из-под нашего контроля. Думаю, через пятнадцать минут они уже будут здесь. Подумай, может, какие-то вещи мы не успели сделать?
Роджер чуть вздрогнул.
— Какие вещи?
— Ну, — Рональд заколебался, — скажем, в связи с этой вечеринкой. Ведь со стороны все это выглядит так себе, правда? Собрались знаменитые убийцы и их жертвы, и вот вам — одна из приглашенных сама взяла и повесилась. У коронера могут остаться не слишком приятные впечатления.
— Но я не понимаю, как все это можно скрыть. Все дамы в костюмах, да и ты сам тоже.
— Можно переодеться.
— Рискованно, — решительно возразил Роджер. — Будет выглядеть, будто нам и правда есть что скрывать.
Рональд оглядел свой бархатный наряд.
— Ладно, я-то в любом случае намерен переодеться. Не хочется предстать перед полицией в эдаком виде. И Дэвид переоделся, видишь? А вы с Уильямсоном и так в обычных смокингах. Только Колину придется снять свое бумажное жабо. А что до дам, то про них можно сказать, что они как раз пришли в маскарадных костюмах — и точка, правильно?
— Пожалуй — если тебе кажется, что это важно.
— Мне очень даже кажется. Иначе газеты в нас так вцепятся, что мало не покажется.
— Весьма правдоподобно. А сама миссис Стреттон?
— Ина? А что, она была в костюме, правда же? В костюме поденщицы.
— Да, это как раз важный момент. Именно потому, что она была в этом неописуемом, бесформенном черном балахоне, ее так долго не могли найти. Будь она в обычном вечернем платье, то и миссис Уильямсон, и я, и все, кто был на крыше, ее бы обязательно заметили. Так что момент костюмирования как раз важен.
— Понятно. В таком случае пойду сообщу дамам и предупрежу, чтобы помалкивали насчет убийц и жертв. Думаю, они легко придумают себе других исторических персонажей под свой наряд, если понадобится.
— И не забудем про обоих докторов. Не думаю, чтобы это касалось тех, кто рано уехал, но что до Чалмерса и Митчелла, то они находились в доме после того, как миссис Стреттон удалилась из зала, так что полиции придется их допросить. На самом деле правильнее сперва позвонить им обоим и попросить приехать сюда, а уж потом вызывать полицию. Ведь необходимо, чтобы ее осмотрел врач. Так что, Рональд, советую не терять времени.
— Да-да. Но знаешь, прошло всего восемь минут с того момента, как ты меня вызвал на крышу, — Рональд справился по наручным часам. — Так что времени мы не теряли. А ты пока что отведи Дэвида наверх, пусть выпьет чего-нибудь покрепче, — попросил он вполголоса.
Роджер кивнул. Дэвид Стреттон вряд ли испытывал большую привязанность к жене, и когда первоначальный шок от ее смерти пройдет, он вряд ли станет сильно сокрушаться. Но теперь он словно оцепенел.
— Пойдемте наверх, Стреттон? — обратился к нему Роджер.
Дэвид не ответил.
Рональд, проходя мимо него через дверь, братски стиснул его локоть:
— Выше нос, старик!
Дэвид поднял на него глаза.
— Да, я бы выпил, — произнес он совершенно нормальным голосом.
И покорно, как ребенок, поплелся наверх вслед за Роджером.
— Стало быть, — задумчиво проговорил Роджер, — в конце концов она это все-таки сделала.
— Почему «в конце концов»? — спросила миссис Лефрой.
Оба стояли в комнате с баром, возле камина. Объявив о случившимся дамам, Рональд позвонил обоим врачам и в полицию и теперь переодевался внизу. Силия Стреттон взяла на себя заботу о младшем братце, которого даже крепкая выпивка не сумела вывести из состояния транса, чем бы оно ни было вызвано — изумлением, или недоверием, или тайным облегчением, — состояния, временно лишившего Дэвида дара речи. Колин Николсон и Уильямсоны спорили в зале, надо ли переодеваться Лилиан Уильямсон, или лучше остаться в мужниных брюках, — что именно вызовет у местной полиции большие подозрения.
— Почему «в конце концов»? — повторил Роджер. — Потому что она сама признавалась мне чуть раньше, что ей бы хотелось покончить с собой, если б она знала «легкий способ».
— По-моему, она и Осберту говорила то же самое, — кивнула миссис Лефрой.
— Говорила. Он мне сам сказал.
Наступила пауза.
— Это, — произнесла миссис Лефрой, старательно подбирая слова, — может оказаться полезной информацией для полиции.
— Да. Но все же, — перед глазами Роджера стояло лицо с искаженными смертной мукой чертами, — по-моему, смерть через повешение не самый легкий способ, вам не кажется?
— Думаю, это кому как, — туманно ответила миссис Лефрой. Ее пальцы принялись нервно разглаживать белый шелк платья на талии. У нее очень красивые руки, заметил Роджер, маленькие и белые.
— Между прочим, — продолжил он тему, — я ни единой минуты не сомневался, что она сама не верит в то, что говорит. Ни единой минуты. Я полагал, она несет все это по глупости, ради дешевого эффекта. И все это наводило на мысль о старой доброй прописной истине.
— Какой же?
— Что те, кто грозится самоубийством, никогда не приведут его в исполнение. Более того, — продолжал размышлять Роджер, — я готов был поклясться, что к ней эта истина подходит гораздо точнее, чем к остальным. Чем больше я об этом думаю, тем больше уверен, что она попросту городила вздор. Полагаю, это не был несчастный случай?
— Неужели проницательный ум Великого Сыщика работает во имя нашего блага? — засмеялась миссис Лефрой, правда, смех ее звучал несколько принужденным.
— Вряд ли, — улыбнулся Роджер. — Но если хотите услышать мнение известного романиста, то оно таково: в литературе ситуация такого рода просто невозможна. Подобная художественная дерзость возможна только в реальности.
— Что вы имеете в виду?
— Да все эти совпадения. Имеется женщина, само существование которой раздражает — это еще мягко сказано — очень многих, весьма разных людей в силу различных причин. И как раз тогда, когда все эти люди злы на нее как никогда прежде, она крайне любезно и совершенно неожиданно сама себя убивает. Согласитесь, такое грубое совпадение никакой литературе не по зубам.
— Неужели? — спросила миссис Лефрой без особого интереса. — Лично мне все это не кажется таким ужасным.
— Правда?
— Ну, просто так само совпало, конечно же, вот и все.
— О, разумеется, — согласился Роджер.
Оба какое-то время глядели на огонь.
Миссис Лефрой оперлась голым локтем на толстый брус, служивший грубым подобием каминной полки и носком атласной белой туфельки принялась ворошить остывшие угли с краю очага.
— Хоть бы полиция поскорее приехала, — вдруг выпалила она.
— А мне показалось, вы ужасно боитесь ее приезда?
— Я? Какая ерунда. Разумеется, я не боюсь — с чего бы это мне ее бояться? — миссис Лефрой неестественно хихикнула.
Роджер промолчал.
По-видимому, поняв его молчание как попытку усовестить ее, миссис Лефрой добавила:
— Да, вы совершенно правы. На самом деле я ужасно боюсь. Было бы глупо притворяться.
— А почему вы боитесь?