– Джейк и Кассандра? – Райнер смотрит на меня, и я чувствую, как что-то просыпается у меня в груди. Я даже не помню, чтобы так часто о них говорила. – Это отлично.
– Ты будешь здесь? – Я тереблю угол подушки.
– Да, – тихо произносит он. – И я буду рад с ними познакомиться.
Я смотрю на него. Он улыбается.
– Я не прошу об этом, – говорю я.
Он склоняет голову набок.
– Но хочешь попросить.
Я сержусь на себя. На то, что кровь бежит по жилам быстрее.
– Они замечательные, – говорю я, потому что не знаю, что еще сказать. – Мы с Кассандрой были друзьями всю жизнь, а Джейк…
Райнер замечает мою паузу.
– Ты так и не объяснила, кто он. Бывший?
– Нет, – поспешно отвечаю я. – Просто так странно быть вдали от них. До сих пор они знали обо мне всё.
– Это тяжело, – замечает он. – В этом мире нелегко поддерживать отношения.
– Да уж. И Кассандра просто… Она увидела эти дурацкие фото в таблоиде. – Я уже рассказала Райнеру о нашей с Уайаттом стычке, но упомянула Джордана до того, как смогла услышать его реакцию. Теперь я очень хочу узнать, что он думает об этих фотографиях. О том, что весь мир считает, что мы можем быть вместе.
– Любая пресса – хорошая пресса, не правда ли?
– Разве не так: «Вовсе не любая пресса – хорошая пресса?».
Он пожимает плечами.
– Не помню. Она что, расстроилась?
Опускаю взгляд. Чувствую, как мои щеки заливает краска.
– Она решила, что я ей не все рассказываю.
Поднимаю глаза и вижу, что Райнер пристально на меня смотрит. Его улыбка немного увяла, и он кажется сосредоточенным.
– И ты рассказала?
– Ты знаешь, что те фото вырвали из контекста, – говорю я. – А Уайатт слишком серьезно их воспринял. Ты любезно предложил мне фуфайку, и то, что ты взял меня за руку, было просто…
Он поднимает свою руку со спинки дивана и накрывает ею мою, лежащую на колене.
– Ты мне нравишься, – произносит он.
Я смотрю на его руку, а потом на него. Такое ощущение, что все волоски на моем теле разом поднялись. Когда я наконец открываю рот, мои слова звучат жалко, как фейерверк, который едва загорается и сразу тухнет.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты милая, – говорит он. – Умная. И талантливая. Мне нравится твоя храбрость и твоя скромность. Мне нравится, как все это для тебя в новинку. Ты такая настоящая.
В его тоне спокойствие и искренняя мягкость, которая заставляет меня думать, что он хочет как можно легче отделаться от меня. Что он догадался о моей неуместной влюбленности и пытается оставить это позади. Что он хочет дать мне понять, не говоря открыто, что мы должны быть просто друзьями. Уайатт был прав. Все, кроме меня, знают, что для нас быть вместе – плохая идея.
– Спасибо, – отвечаю я, потому что понятия не имею, что еще сказать.
Он посмеивается.
– Что ж, не за что.
Он убирает свою руку. Я моментально жалею, что он это сделал.
– Давай останемся здесь, – говорит он. – Кажется, у меня есть суши в холодильнике. Хочешь есть?
Я киваю.
– Умираю с голоду.
Мой голос звучит хрипло, во рту пересохло. Но в животе урчит при одной мысли о еде. Я пытаюсь подавить свое смущение, избавиться от него. В конце концов, я актриса.
Райнер идет в кухню и возится с контейнерами. Поворачиваюсь на диване, чтобы посмотреть на него.
– Может, у тебя там еще и пицца есть? – спрашиваю я.
Райнер смеется.
– Мне же завтра нужно быть в плавках. – Он стоит перед кухонным столом и приподнимает свою синюю футболку, открывая идеальный пресс, и дважды хлопает себя по животу, словно у него пивное брюшко, но я не вижу ничего, кроме мышц. Я моргаю и отворачиваюсь.
– Нелегко быть тобой, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал шутливо и непринужденно.
Он улыбается.
– У меня хотя бы есть ты.
Я усаживаюсь на диване по-турецки. Голова раскалывается от мыслей. Райнер. Джейк. Проблемы с Джорданом. И я все еще переживаю за завтрашний день. Визит Уайатта до сих пор не идет у меня из памяти и висит надо мной, словно облако дыма. Я должна стать лучше. Должна.
Райнер возвращается с кучей роллов, соевыми бобами эдамаме и какой-то зеленой склизкой лапшой, которая, по его словам, зовется салатом из морских водорослей. Гадость. Слава богу, это единственная противная еда.
– Эй, – говорю я, запихивая в рот яичный ролл. – Не хочешь отрепетировать пару реплик?
– Сейчас?
Я жую.
– Ага.
Он пожимает плечами.
– Конечно, если ты хочешь. Не устала?
– Устала, – отвечаю я. – Но Уайатт…
Райнер берет палочками ролл с тунцом.
– Что я говорил тебе о том, чтобы ты не позволяла Уайатту задевать себя, Пи Джи? Ты не можешь постоянно так поступать.
– Знаю, – говорю я. – Но думаю, он прав. Со мной на съемках что-то не так. И я не понимаю, что именно.
Райнер качает головой, все еще жуя.
– Будь снисходительней к себе, – говорит он, когда проглатывает ролл. – Это твой первый фильм. Тебе многое нужно переварить.
Райнер встает и подходит к окну. Останавливается и полностью раздвигает занавески. Я выхожу на веранду только по утрам, ночью – никогда. Сейчас снаружи темно. Я пропустила сегодняшний закат, а они здесь великолепны. Тысяча оттенков розового, красного и оранжевого озаряют небо. Намного ярче, чем на рассвете. Будто небо успело с утра приобрести фактуру и глубину. Все цвета вечером мощнее.
– Вот, так лучше. – Райнер снова усаживается на диван рядом со мной и берет свои палочки. – Итак, что именно ты хочешь отрепетировать?
– Что угодно? Всё.
Райнер отставляет свои суши.
– Знаешь, в чем твоя проблема?
– Секущиеся волосы?
Он качает головой.
– Ты сама не веришь, что можешь справиться.
Я на минуту умолкаю.
– Ты ждешь, когда Уайатт погладит тебя по головке, но этого не случится, пока ты не начнешь думать, что сможешь все.
– В общем, ты признаешь, что я ужасна, – говорю я.
Он закатывает глаза.
– Скорее, невыносима. Слушай, я думаю, ты отличная. Я думаю, ты делаешь замечательную работу. Но я хочу, чтобы тебе это нравилось. – Он смотрит на меня дольше, чем нужно. Я ощущаю, как сердце бьется у меня в горле. – Я хочу, чтобы ты была здесь счастлива.
Мы ужинаем и репетируем. Райнер говорит свои слова, ест сашими во время пауз и ободряюще на меня смотрит, когда я выдаю ответные фразы.
– Видишь? – произносит он, когда мы доигрываем сцену. – Никаких проблем.
Я хочу сказать ему, что проблема есть. Очень даже большая проблема: я все равно боюсь кого-нибудь подвести.
На кону слишком многое. Уайатт сказал мне об этом. Каждый таблоид говорит мне об этом, как и фан-сайт «Запертых». Райнер, похоже, этого не замечает. От того, как он подходит к этому фильму, к роли Ноя, создается впечатление, что это его вторая кожа. Что он все это делал уже миллион раз. Я понимаю, что так оно и есть.
Мы проходимся по репликам снова и снова. До тех пор, пока не наступает два часа ночи; до тех пор, пока до моего визита к Лилианне и перевоплощения в Август почти не остается времени.
Райнер провожает меня до двери. Мы оба почти засыпаем, у обоих затуманенный взгляд. И вдруг он делает то, что еще не делал. Он притягивает меня к себе и обнимает. Не быстрое и легкое объятие, а долгое, которое заставляет меня обхватить его шею и встать на мыски. Я вдыхаю его запах – Райнер пахнет и тепло, и сладко, и остро. Прячу лицо у него на груди и чувствую, что он обнимает меня еще крепче. И когда я уже думаю, что этого не случится, Райнер отпускает меня, я бреду к себе и оказываюсь в объятиях утра.
Глава 9
Сейчас утро четверга, и я сижу в кресле у Лилианны. Она набрасывается на мои волосы, безжалостно терзая их щеткой, и допрашивает, как проходит неделя. Но я не против. Во-первых, мой скальп, кажется, уже онемел после всех проведенных здесь часов, а во-вторых, мы говорим о Райнере.
Эту неделю мы снимались без остановки, но между нами теперь все иначе. Ладно, хорошо, может быть, он хочет, чтобы мы были друзьями. Но я не могу перестать думать, что моя влюбленность не так уж и безнадежна. Он флиртовал со мной всю неделю. На площадке пользовался любым случаем, чтобы меня коснуться. Я вижу, что это беспокоит Уайатта, да и вообще за нами многие наблюдают, но так было и раньше. Впервые я хочу просто расслабиться и насладиться всем этим. Я не знаю точно, что между нами происходит, но сейчас это, наверное, и хорошо.
Я думаю о вчерашнем дне, когда мы снимали сцену у водопада. Все, что на нас было, – крохотные клочки одежды, и мы промерзли до костей. Солнца мы так и не дождались. Ко второму часу съемок мои зубы начали стучать, и в перерывах между дублями Райнер обхватывал меня рукой и прижимал к груди, чтобы согреть.
– Он милый, – говорю я, глядя на Лилианну.
Она буравит меня взглядом.
– Между вами что-то назревает.
Я смеюсь. Но не говорю «нет». Я собираюсь рассказать ей о вчерашнем, когда раздается стук в дверь. Это Джессика.
– Эй, Пэйдж, ты нужна нам.
Я бросаю взгляд на Лилианну.
– Я только что пришла сюда. – Поворачиваю часы циферблатом к себе. – До съемок еще полтора часа.
Джессика улыбается.
– Джордан Уайлдер пришел на площадку раньше, – говорит она. – У тебя скоро проверка на «химию» с ним, так что все сдвинулось. Мы и так выбились из графика.
Я думаю о своем разговоре с Райнером в прошлые выходные. И как я сказала ему, что могу завалить прослушивание Джордана. Я знаю, что он отказался, но чем больше времени проходит, тем больше я уверена в том, что сделаю это для него. Сейчас нам на съемках комфортно, и мы не можем рисковать. Я не могу рисковать.
Киваю Джессике.
– Я скоро приду.
Джессика прикусывает губу, и я вижу, что она опускает взгляд.
– Прямо сейчас, – произносит она тихо и снова смотрит на меня. – Извини, просто Уайатт сказал, что нужно начинать сейчас.
Я встаю и вижу, как Лилианна пожимает плечами.