Джордан смотрит на меня, и в его глазах что-то новое. Не просто золотой отблеск – звездочка в ночном небе. И его глаза выглядят мягче. Больше карие, чем черные.
– Нам пока не выпадал шанс побеседовать, – говорю я.
Он фыркает.
– Что?
– Ничего.
– Скажи, что ты хотел.
Он откидывается на локти и вытягивает ноги.
– Ты просто занята, я имел в виду это.
– Занята?
Он качает головой.
– Да брось, не надо так делать. Не надо притворяться, что не понимаешь, о чем я.
Я думаю о руке Райнера, обнимавшей меня в тот день, когда Джордан появился на площадке. И потом еще на фотосессии.
– Райнер, – говорю я.
Он поднимает брови.
– Между вами что-то есть, правда?
Я сильнее кутаюсь в полотенце.
– Я не знаю. – Это самый правдивый ответ, какой я могу сейчас дать. Плюс… – Я не вижу, как это связано с нашей дружбой.
Он поднимает руки, будто я держу его под прицелом.
– Эй, это твоя карьера, не моя.
– Что это должно значить?
Он вздыхает.
– Райнеру нравится быть в центре внимания. – Он говорит медленно, будто объясняет что-то второкласснику. – И ты гораздо чаще оказываешься в центре внимания, если встречаешься с актрисой.
– Дело не в этом, – возражаю я. – Меня же никто не знает.
Он пристально на меня смотрит.
– Но узна́ют.
– Возможно, – отвечаю я. – Но с кем ему еще встречаться? Он актер. Ты разве не поступаешь так же?
Он сужает глаза.
– Я не встречаюсь с актрисами.
– Только с поп-звездами.
– Прошу прощения? – Он расправляет плечи и смотрит мне в лицо. – Что ты имеешь в виду?
– Как насчет Бритни?
Он шумно выдыхает, зачерпывает горсть песка и просеивает через пальцы.
– Бритни не моя девушка и никогда не была ею.
Я не могу сдержаться, у меня вырывается давно мучившая меня мысль:
– Значит, ты просто переспал с ней за спиной Райнера?
От его взгляда сердце уходит в пятки. Его взгляд снова смягчился. Но не потому, что он чем-то озабочен. Я задела его.
– Ты действительно так думаешь?
Я качаю головой.
– Нет, – говорю я. – Не знаю. Я перегнула палку. Прости.
– Послушай, если ты собираешься стать частью этого бизнеса, ты должна понять, что есть вещи, которыми нельзя делиться. Их нельзя обсуждать, потому что они для тебя святы. Люди попытаются докопаться до последней мелочи. Они готовы разорять могилы ради слухов. И если они их не найдут, они их выдумают.
Затем он встает, словно все сказано.
– Пойдем, – говорит он. – Вернемся в отель.
Он протягивает мне руку, и я берусь за нее. Она сильная и мозолистая. Надежная. Из тех рук, что держат крепко.
Мы идем молча, и тишина наполнена миллионом вопросов, которые мне хотелось бы задать, но я не говорю ни слова. Мне кажется, что он не хочет болтать, и после того, как он спас мою жизнь, заткнуться – это меньшее, что я могу сделать.
– Спасибо, – говорю я, когда он доводит меня до двери.
Он пожимает плечами.
– Повезло, – произносит он. – Я рад, что там оказался. – Его глаза встречаются с моими, и мы смотрим друг на друга вот так, даже не моргая. Я гадаю, чувствует ли он то же самое. Я гадаю, гадает ли он.
– Я тоже, – тихо говорю я.
Затем он опускает голову, складывает руки на груди и поворачивается, чтобы уйти. Я смотрю, как он идет по коридору, пока не исчезает за углом. И после этого мне требуется еще несколько секунд, чтобы достать электронный ключ и перестать наконец смотреть на то место, где он только что был.
Глава 15
Я читаю сценарии, которые прислал мой агент. Сама мысль об участии в еще одном проекте очень меня взволновала. Как напоминание о том, что Август – лишь эпизод моей жизни, хоть и очень важный. Есть еще много персонажей, которых я могу сыграть. Вот сценарий о «плохой девчонке», которая забеременела, сценарий о русалке, который тоже основан на серии бестселлеров, и сценарий исторического фильма, где я могу сыграть дочь главного героя. Его снимают в Сиэтле, так что я работала бы недалеко от дома, хотя по поводу этого у меня смешанные чувства. Я уже почти дочитала этот сценарий, и он гениален.
Я кладу листы рядом с собой и подавляю зевок. На улице прохладно, прохладнее, чем было в ту ночь, когда мы впервые здесь оказались, и я поджимаю ноги, усаживаясь поудобнее в своем кресле на веранде. Закрывая глаза, я оказываюсь в зимнем Портленде. Я представляю нас с Кассандрой, в проливной дождь шлепающих под зонтиками на субботний рынок. Или вспоминаю, как мы пили горячий шоколад у Джейка, а его мама закатывала глаза, пока он читал нам лекции о последствиях сжигания тростникового сахара или вреде бактерий, распространяемых чайками.
Кассандра. Джейк. Они как негативы фотографий.
Со мной происходит нечто, чего я совсем не ожидала. Я забываю, кем была. Для меня уже привычно находиться на площадке, крутиться рядом со съемочной группой, есть то, что готовит для меня кто-то другой, и обнаруживать любимые закуски в холодильнике без записки от мамы. Я даже не задумываюсь о том, что у меня всегда аккуратная прическа и макияж, и моя почта – электронная и голосовая – постоянно забита сообщениями от кураторов. У меня висит миллион сообщений от моего агента обо всем на свете. Я думала, актерство заключается только в актерстве, но я ошибалась. Это что-то гораздо большее – в нем так много сторон, которые мне не охватить.
Я не могу отделаться от того, что сказал Джордан: что некоторыми вещами нельзя ни с кем делиться. Я понятия не имею, что я должна скрывать. Что для меня священно? Я думала, священна дружба, но я не говорила с Кассандрой и Джейком с тех пор, как они уехали. А моя семья даже не понимает, чем я занимаюсь и в чем состоит моя новая жизнь. Возможно, священна моя мечта – этот фильм. Но разве люди не захотят разобрать все по винтикам, чтобы узнать, как я пришла к успеху? И как мне узнать, священно ли мое чувство к Райнеру, если все, что я слышу, – споры о нас, которые я прокручиваю у себя в голове?
– Тук-тук.
Я поднимаю взгляд и вижу Райнера, прислонившегося к косяку двери, ведущей на веранду. У него за ухом цветок плюмерии, а гавайская рубашка развевается на ночном ветерке. Его появление заставляет меня подпрыгнуть. Так странно, что он появился именно тогда, когда я думала о нем. Да и после того, как я чуть не погибла утром, я немного не в себе.
– Ты так представляешь себе стук? – спрашиваю я.
Он медленно кивает.
– Да.
– Как ты вообще открыл мою входную дверь?
Он улыбается.
– Я хотел увидеть тебя.
Мое сердце бьется быстрее.
– Это не ответ на вопрос.
Он направляется в мою сторону и садится в соседнее кресло.
– У меня есть друзья в высоких кругах. А именно – за стойкой администратора.
Я смеюсь.
– Теперь ты флиртуешь с администраторами?
– Все ради тебя, Пи Джи, – говорит он.
Я не буду говорить Райнеру о сегодняшнем утре. Точно не знаю почему. Наверное, только потому, что оно связано с Джорданом. Райнеру наверняка не понравится, что мы провели время вместе. Пусть даже большая часть этого времени была посвящена моему спасению. Разговор о Джордане кажется слишком тяжелым для этого вечера.
– Как прошел день? – спрашивает Райнер.
Я обнимаю колени и утыкаюсь в них.
– Хорошо, – отвечаю я.
– Почему тогда ты прячешься?
– Не прячусь, – говорю я, поворачивая голову набок. – Просто устала.
У Райнера и Джордана сегодня был выходной. Мы просто сняли несколько сцен, где Август одна на острове. Только я, Уайатт и съемочная группа, и сейчас у меня слипаются глаза.
– Иди сюда, – говорит Райнер. Он обхватывает меня, и я чувствую, что он поднимает меня со стула, берет на руки. Мне так хорошо у него на руках. Часть сегодняшнего напряжения начинает уходить.
Он усаживает меня к себе на колени и кладет ладонь на мою щеку. Затем он склоняется ко мне, и я жду поцелуя, но вместо этого он вытаскивает из-за уха цветок. И протягивает его мне.
– Для тебя.
– Спасибо. – Я беру его и провожу по стебельку большим и указательным пальцами. Подношу лепестки к носу и вдыхаю. Пахнет сладко и пряно, как настоящая ваниль.
– Что происходит? – осторожно спрашиваю я, не отрывая взгляда от лепестков плюмерии.
Он пожимает плечами.
– Посмотрел телевизор, перехватил сэндвич. Хоть немного отдохнул от работы. – Я чувствую на спине его руку, она скользит вдоль позвоночника. Я сдерживаю дрожь.
Откладываю цветок.
– Я не это имела в виду, – говорю я.
Он склоняет голову набок.
– Тогда о чем ты? – спрашивает он нараспев, явно флиртуя.
Я слегка хлопаю по его плечу.
– О нас.
Уголки его рта поднимаются в улыбке.
– Нас?
Я чувствую себя неловко. Я сижу у него на коленях, его руки обнимают меня, но я не понимаю, что это значит.
– Ага. Ты, эм-м, поцеловал меня.
– Я в курсе, – говорит он, слегка улыбаясь. – По-твоему, почему я здесь?
Легкий трепет в моей груди сменяется взмахами орлиных крыльев. Он склоняется ко мне, но теперь не протягивает мне цветок и не отстраняется.
– Я здесь, потому что ты умная. – Он наклоняется ближе. Я чувствую, как его ресницы касаются моей щеки. – И веселая. – Еще ближе. Его нос задевает мой подбородок. – И красивая. – Его губы возле моих губ. – И мне нравится целовать тебя.
Мое сердце бьется с бешеной скоростью. Такое чувство, будто оно может убежать от меня.
– Хорошо, но…
– Что еще? – шепчет он.
Я делаю вдох и изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно. Я борюсь за каждое слово.
– Чего ты хочешь?
Он вздыхает и кладет руку на мое колено, поверх моей руки. Она мягкая и теплая.
– Я думал, это очевидно, – произносит он, проводя большим пальцем по моему. – Я хочу тебя.
– Райнер…
Он поднимает мою руку и, держа ее в своей, прикладывает к сердцу. Я чувствую, как оно бьется – сильно и ровно.
– Просто расслабься, – предлагает он.