мгновение я понимаю, что это Джордан. Он сидит на песке, скрестив ноги, подавшись вперед, будто молится.
Выплевываю воду и все быстрее плыву вперед. Проходит не больше минуты. Я достигаю линии прибоя, меня выносит на берег вместе с одной из волн.
Я встаю и вытряхиваю воду из ушей.
– Доброе утро.
Он испуганно поднимает взгляд.
– Что ты здесь делаешь?
– Могу спросить у тебя то же самое.
Он пожимает плечами и снова опускает голову.
– Мне не спалось. – На нем пляжные шорты и обтягивающая футболка. Тонкая ткань обрисовывает мышцы.
– Мне тоже. – Я думаю о том, как Джордан подошел ко мне вчера и как я отвернулась от него. – Можно сесть? – спрашиваю я.
Он на мгновение опускает взгляд, и я вдруг осознаю, что в своем крошечном нейлоновом бикини выгляжу почти обнаженной. Он видел меня такой и раньше, но после вчерашнего вечера я чувствую себя более уязвимой. Мне вдруг хочется, чтобы темнота стала плотной. Непроницаемой.
Он дает мне свое полотенце.
– Держи.
– Спасибо. – Я разворачиваю его и вытираю плечи, затем оборачиваю вокруг талии и сажусь рядом с Джорданом.
– Сейчас не утро, – произносит он, глядя на темный горизонт.
– Что?
– Ты сказала «доброе утро». Сейчас не утро.
– А.
Я наматываю волосы на палец и тяну. Струйка воды стекает по плечу на песок.
– Прости за вчерашний вечер, – начинаю я. – Он просто застал меня врасплох, этот ролик. Я не ожидала…
Он поворачивается ко мне.
– Хочешь куда-нибудь сходить?
Мой рот все еще открыт, я собиралась закончить фразу.
– Сейчас?
– Да.
– Но сейчас вроде как четыре утра.
– Я знаю, – говорит он. – Идеальное время.
– Для чего? Для убийства?
Он щурится.
– Я не собираюсь прикончить твоего парня, если ты об этом.
– Я… – Я выдыхаю. Нет никакого смысла вдаваться в подробности, кто для меня Райнер. Я уже устала. Вместо этого я говорю: – Куда ты хочешь пойти?
Он встает и протягивает мне руку. Я берусь за нее. Когда наши пальцы соприкасаются, я чувствую, как мою руку охватывает жар. Ладонь у него грубая, но мне это уже хорошо знакомо.
– Я хочу кое-что тебе показать, – говорит он.
Через десять минут мы сидим в пикапе Джордана, ветер завывает в окнах. Я все еще в мокром купальнике, хотя сверху кофта, которую мне дал Джордан. Я кутаюсь в нее поплотнее и вдыхаю ее запах. Она пахнет Джорданом. Деревом и огнем. Будто первородными элементами, чистыми и необходимыми.
– Куда мы едем? – снова спрашиваю я.
Он качает головой.
– Разве ты не хочешь, чтобы это был сюрприз?
– Но не в том случае, если ты меня похищаешь.
Джордан смотрит на меня и поднимает брови. Сердце стучит в груди, словно узник, стремящийся сбежать. Я скрещиваю руки.
– Похищаю?
– Разве ты уже не сидел в тюрьме?
Он издает звук, нечто среднее между чиханием и вздохом.
– Ты правда веришь всему, что читаешь?
– Нет. – Полотенце Джордана все еще повязано вокруг моей талии, я подтягиваю его повыше. – Но ведь это правда?
Он поворачивает голову ко мне. И смотрит на меня слишком долго для человека за рулем.
– Нет, неправда.
– Ты никогда не был в тюрьме?
– Я там был. – Джордан пожимает плечами и переводит взгляд на дорогу.
– Видишь?
– Чтобы помочь с программой по повышению грамотности среди заключенных, которую сам и предложил. – Он убирает одну руку с руля и подносит к шее. Поворачивает голову из стороны в сторону, и капелька воды скатывается вниз по шраму и устраивается в ямочке рядом с ключицей. – Некоторые вещи не то, чем кажутся.
Я отвожу от него взгляд.
– Я знаю. Ну просто когда ты рассказал мне о семье…
– Ты думала, что, должно быть, я сидел в тюрьме?
– Нет, я не это хотела сказать. – Я закрываю окно. В машине сразу становится тише, и я осознаю свои слова так отчетливо, как никогда. – Я имею в виду, ты произвел на меня впечатление человека, который сделает все что угодно, чтобы защитить тех, кого любит.
Чувствую на себе его взгляд и не поднимаю свой. Я рада, что мы в машине, которая несется по дороге. Что мы не сидим друг напротив друга. Он не видит, как кровь бурлит в моих жилах – так, что я почти ничего не слышу.
Он ничего не говорит, и я тоже. Солнце еще не нагнало нас, и мы продолжаем ехать в темноте. Что-либо разглядеть трудно, но Джордан, кажется, знает, куда он едет. Он не сверяется с картой и не щурится, чтобы прочитать указатели. Он просто едет, так, будто у него есть некий внутренний магнит, который тянет машину и нас к месту назначения.
Мы съезжаем на боковую дорогу, поворачиваем направо, а затем начинаем забираться всё выше и выше, будто солнце на пляже по утрам, и вдруг я понимаю, куда мы едем.
– Ты везешь меня на Халеакалу?
Джордан улыбается.
– Да.
– Правда? – На моем лице появляется улыбка шириной с разлом Сан-Андреас[10]. – Я мечтала поехать туда с тех пор, как оказалась здесь.
– Тогда почему не съездила? – Он чуть-чуть приоткрывает окно. Воздух здесь холоднее, плотнее. Почти как океан сегодня утром.
Я пожимаю плечами и накидываю на себя капюшон его кофты.
– Просто была занята.
– Райнер не ранняя пташка? – Он улыбается. Он шутит. Я выдыхаю. Возможно, мы сможем об этом шутить. Все еще может быть по-другому. Но потом я вспоминаю о нас на пляже, о его руках, приподнимающих меня над ним, о его ладонях на моих щеках.
– Можно попросить тебя об одолжении? – произношу я.
– Конечно.
– Давай не будем говорить сегодня о Райнере?
Он кивает.
– Хорошо, если ты так хочешь.
Какое-то время мы едем в тишине, ветер свистит в открытое окно, шины шуршат по асфальту. Мы продолжаем ехать вверх, дорога извивается вдоль склона вулкана. Я слышала, что во время поездки открываются восхитительные виды, но сейчас, в темноте, мало что могу разглядеть. Только зловещий горный склон и покатые холмы, спускающиеся во все еще чернеющее море.
Наконец мы достигаем вершины. Здесь на удивление много машин, но смотреть рассвет с Халеакалы – популярное занятие среди туристов, так что это логично. Джордан паркуется, и мы выходим. На улице холодно, свирепствует ветер. Он свистит, ревет и воет, словно кто-то оплакивает потерянную любовь. Может быть, любовь и правда была здесь потеряна, поглощена временем, пространством и звездным небом.
– Иди сюда. – Джордан берет мою руку и проходит мимо туристов, толпящихся у машин. В руках у них термосы с горячим шоколадом и кофе. Я потуже затягиваю полотенце у себя на талии и плотнее запахиваю кофту.
Когда мы заворачиваем за угол, я так резко сжимаю руку Джордана, что он вздрагивает. Я никогда не видела ничего подобного, даже в фильмах. Перед нами распахивается гигантский кратер: странный, неземной ландшафт в красных, оранжевых, темно-коричневых тонах протянулся так далеко, что невозможно представить себе, что это все находится на том же острове.
– Красиво, правда? – Джордан кивком показывает на два больших камня, и мы садимся. Сейчас еще темно, но первые лучи солнца начинают пробиваться сквозь тьму. Это совсем не похоже на рассвет на пляже. Здесь он кажется грандиознее, масштабнее. Ближе. Такое ощущение, что мы находимся в центре мира.
– Восхитительно.
В нашем укромном закутке мы защищены от ветра, и из-за его отсутствия здесь висит туман. Мы на самом деле в облаках.
– Спасибо, что привез меня сюда. – Я просовываю руки в рукава кофты и стискиваю их коленями.
– Пожалуйста. – Он откашливается, и снова наступает тишина. Но теперь она не спокойная, а напряженная. Наполненная тем, о чем мы не говорим.
Он поднимает камень. Я смотрю на его ладони – мозолистые и грубые. Несмотря на то, что здесь очень холодно, мгновение назад они были теплыми.
– Мне очень жаль, что так получилось с этим видео, – говорит он.
– Это не твоя вина.
Он кивает и переворачивает камень.
– Даже если так, мне все равно жаль. Готов поспорить, Райнер не был в восторге.
– Я думала, мы не будем говорить о Райнере, – отвечаю я, легонько толкнув его в бок.
Он переводит взгляд с камня на меня, а затем опускает обратно. Я понимаю, что он не шутит, и умолкаю. Даже кровь в моих жилах, кажется, застыла.
– Я не хочу усложнять твою жизнь.
– Ты ничего не усложняешь, – тихо говорю я. – А тебе кажется, что да?
Он внимательно изучает камень, как если бы на нем был написан ответ.
– Да, – отвечает он. – Мне так кажется.
– Объясни, почему вы с Райнером ненавидите друг друга, – говорю я. – Мне нужно знать.
Джордан вздыхает. Я смотрю, как поднимается и опускается его грудь.
– Это не так, я никогда его не ненавидел. Все просто стало очень сложно.
– Насколько сложно?
Он смотрит на меня, его глаза черны как уголь.
– Ты правда хочешь знать?
Я сглатываю. Киваю.
– Да. Я правда хочу знать.
Он роняет камень и вытирает руки о шорты. На секунду я чувствую страх – я боюсь того, что услышу. Что этот разлад навсегда. Что его не исправить.
– Помнишь, я сказал тебе, что мой отец не очень хороший человек? – Взгляд у него серьезный, но добрый. Я вижу, что он хочет защитить меня, что бы мне ни грозило. – Что ж, отец Райнера такой же.
– Грег?
Джордан кивает.
– Именно. Он был продюсером сериала, где мы снимались – я, Райнер и Бритни.
Я киваю, поспевая за ходом его мысли.
– «Умывальник»?
Джордан хмурится.
– Ты его знаешь?
– Нет. То есть да. Смотрела пару раз. И при чем тут он? – Я опускаю капюшон и убираю выбившиеся волоски обратно за уши. Холод заставляет меня подвинуться ближе к Джордану.
– Это был наш самый первый проект. Там мы познакомились. Мы были друзьями. – Он трет ладони, пытаясь согреться. Я вижу, как работают мышцы его рук.
– Все трое?
Он выдыхает, и на его губах играет легкая улыбка, словно он вспоминает что-то.