похожа на тех девушек, которых обычно можно увидеть в рекламе бренда Roxy. Загорелая, высокая, стройная блондинка. Готова поспорить, по утрам она занимается серфингом, днем работает моделью, а по ночам обслуживает здешних посетителей. Если моя актерская карьера провалится, такой образ жизни – тоже неплохой вариант. Кроме работы моделью.
– Я подумываю о том, чтобы не уезжать в эти выходные. – Райнер откидывается на стуле, и его рука вскользь касается моей. Мы сидим наискосок за столиком на четверых, но Райнер устроился так близко, что мы почти соприкасаемся. Неподалеку от нас ужинают две девочки с родителями и чуть ли не падают в обморок.
Тяжело забыть, что Райнер знаменит.
– Да? – говорю я, отламывая кусочек булочки.
Райнер летает в Лос-Анджелес и обратно каждые выходные. Теперь я думаю, что, скорее всего, он виделся с Бритни, но я не спрашивала.
Он берет стакан с водой и отпивает, не поднимая глаз.
– Да. Я просто подумал, что мало свободного времени провожу здесь. Ради чего я постоянно сбегаю?
– Бритни? – предполагаю я и сразу же жалею, что произнесла это вслух.
Райнер хмурится.
– Что ты имеешь в виду?
Я представляю свой ответ: «Ты хочешь убедиться, что твоя девушка не встречается с плохим парнем из Голливуда, Джорданом Уайлдером, так?»
А затем я говорю: «Таблоиды», хотя на самом деле хочу сказать: «Лилианна». Но я слышала о Джордане Уайлдере и от Кассандры тоже. Тяжелый случай.
Райнера это забавляет.
– Ты их читаешь?
– Э-э… нет, не совсем. – Я чувствую, как мое лицо начинает краснеть.
– Все в порядке. – Райнер кладет руку на мое обнаженное плечо. Она мягкая и теплая.
– Я не читаю таблоиды. – Я выдыхаю. – Наверное, стоит, потому что тогда я буду знать хоть что-то о людях, но я не читаю. Моя лучшая подруга всегда мне обо всем рассказывала. – При нормальных обстоятельствах я бы уже сообщила Кассандре о комментарии Лилианны, но у меня не было времени. – Лилианна рассказала мне о некой Бритни. Хотя это не важно… – Я понимаю, что слишком много болтаю, но мне трудно остановиться. То, как он смотрит на меня – с интересом и в то же время смущенно, – заставляет меня нервничать.
Райнер откашливается и убирает руку.
– Мы не встречаемся. Уже нет.
– О.
Он улыбается.
– А ты?
– Бритни не в моем вкусе, – парирую я.
Райнер смеется.
– Забавно.
– Стараюсь.
Он наклоняется ко мне.
– Дома есть кто-нибудь?
Я думаю о Джейке, который, скорее всего, сейчас пикетирует какой-нибудь приют для животных или Barnes & Noble.
– Нет.
– Правда? У тебя?
– Как это ни удивительно, да. Несмотря на все это, ко мне еще никто не прибежал. – Я прихватываю несколько тонких прядок волос, и песок сразу же сыпется мне на колени.
– Ты кинозвезда, не заметила? – говорит он. Его голубые глаза сияют. Если за нашим столом и есть кинозвезда, это точно не я.
– Я актриса, – поправляю я его.
– В нашем положении, дорогая, это одно и то же.
Я пытаюсь сопротивляться его воздействию, но то, как он произносит «дорогая», заставляет вибрировать каждый мой нерв.
Райнер откидывается на спинку стула и улыбается.
– Ну, что закажешь?
Я замечаю, с каким спокойным очарованием он говорит с официантом; как он встает и поправляет мой стул, когда я возвращаюсь из уборной; как он улыбается и беседует с матерью и дочерью, которые подошли к нашему столику, чтобы попросить у Райнера автограф. Он чувствует себя комфортно. Даже больше: ему будто все это нравится.
– Ты привыкнешь, – говорит он, нарезая лосося. – Иногда они немного навязчивы, но это даже льстит. Значит, они любят то, что ты делаешь.
Мне не хватает духу сказать ему, что после сегодняшнего вряд ли кто-то полюбит то, что делаю я.
– Все будет хорошо. – Он словно читает мои мысли. – Но ты не можешь позволить Уайатту тебя задеть.
– Ты прав, – отвечаю я.
Он кладет локти на стол и склоняется ближе.
– Итак, ты устроишь для меня экскурсию в эти выходные или заставишь умолять об этом?
Я сглатываю.
– Разве у твоей семьи нет здесь дома?
Райнер поднимает брови.
– Ты точно читаешь таблоиды.
Я качаю головой.
– Ну уж нет, ты сам мне это сказал несколько недель назад.
Он вздыхает.
– Да, но мы обычно просто сидим у бассейна, проводим здесь только выходные. Я хочу посмотреть твои Гавайи. Ты из тех, кто постоянно заперт на острове. Думаю, хоть что-то ты уже видела. – Он наклоняется еще ближе, так близко, что я чувствую его запах. Он пахнет дорогим одеколоном, как целый универмаг. В сочетании со сладким ароматом растущей вокруг плюмерии это даже опьяняет.
Мои Гавайи внутри здешней квартиры, за заучиванием слов.
– Я мало куда выходила, – признаю я.
Райнер смотрит на меня.
– Значит, будем исследовать вместе.
От этого предложения я точно не могу отказаться.
– Ладно, – отвечаю я.
– Отлично. – Он отодвигает свой стул. – Пойдем?
– Разве не нужно заплатить? – Я поворачиваю голову в поисках официанта, но Райнер встает.
– У меня есть счет здесь, – объясняет он. – Не волнуйся об этом.
Когда я встаю, он касается моей талии, и я не могу удержаться от того, чтобы посмотреть на девушку через несколько столов от нас. Она ловит мой взгляд, и меня охватывает незнакомое ощущение. Гордость. На секунду я чувствую, что он мой. Хоть и не в реальном мире, но в моей фантазии это так.
Я не из тех девушек, которые восторженно умиляются при виде невест – я лучше посмотрю триллер, чем романтическую комедию, – но в нем что-то есть. Он знает, чего я хочу еще до того, как я говорю об этом. Он спокоен и уверен в себе. И сейчас, провожая меня до двери в квартиру, он наклоняется ко мне, и я не могу поверить, что… Райнер Девон действительно собирается меня поцеловать? Но он только касается губами щеки.
– Спасибо за ужин, – произносит он. – Увидимся завтра.
Я прощаюсь с ним, он поворачивается и направляется в холл.
Захожу к себе и сразу же берусь за мобильный. Я ищу номер Кассандры, но что-то останавливает меня. Я не могу позвонить ей, что я скажу? «Я запала на Райнера Девона?» Так ли это? Она наверняка укажет мне на очевидное – он кинозвезда и не заинтересован в отношениях с простыми смертными вроде меня. Мы коллеги. Он просто дружелюбен. Возьми себя в руки, Таунсен.
Я засыпаю в своей юбке с цветочками и с телефоном на подушке. Когда я просыпаюсь, телефон все еще на месте, а имя Кассандры по-прежнему на экране.
Глава 6
На Гавайях у меня сложился свой ритуал. Каждые выходные, когда у меня нет съемок, я прихожу на пляж до восхода солнца и ныряю в океан. Кругом ни души, кроме ранних серферов, и даже если они тебе улыбнутся, до беседы все равно не дойдет. У нас тут принято, что каждый сам по себе. Но при этом мы не одиноки. Совсем наоборот. Для меня утренний океан – словно хороший друг. Друг, с которым можно сидеть в тишине часами.
Никогда не видела здесь Райнера или Уайатта, но Уайатт постоянно работает, а Райнер обычно улетает на выходные. Я знаю, что сегодня он остается, но он больше похож на того, кто завтракает в отеле, чем на того, кто, просыпаясь на рассвете, бросается в ледяной океан.
Я кладу полотенце на камень и направляюсь к линии прибоя. Я пробую воду и иду вперед, считаю до трех, а потом ныряю. Единственный возможный вариант! Если погружаться медленно, то это настоящая пытка.
Вода ударяет по мне так резко, что перехватывает дыхание, и я выплываю на поверхность, глотая воздух ртом. Океан мне в новинку, но я всегда любила воду.
До того как моя сестра забеременела, а братья съехали, родители каждое лето брали нас в поход. Сестра ненавидела эти выезды. Она все время сидела в палатке и жаловалась то на недостаток журналов, то на слишком холодный воздух, то на жесткую землю или вонючую еду. Но я каждый год ждала их с нетерпением.
Мы разбивали лагерь у озера, которое выбирал папа, и впятером устанавливали палатки, пока мама выгружала кухонные принадлежности. Когда мы заканчивали, я отправлялась в воду. Мне было все равно, насколько она холодна – как только лагерь был обустроен, я оказывалась там. Мама говорит, что я родилась с рыбьим хвостом, и я думаю, так оно и есть. Когда я была маленькой, люди спрашивали меня, кем я хочу стать, когда вырасту. Я отвечала, что рыбой. Я не понимала, что для этого ничего нельзя сделать. Как ни трудись, мне никогда не отрастить жабры и хвост.
Скрывшись под водой, я словно оказываюсь в раю. Здесь прохладно, бодрит и невероятно освежает, словно откусываешь первый летний кусочек арбуза. Холод заряжает меня энергией, щекоча руки и ноги. Я переворачиваюсь на спину, позволяя волнам качать меня. Только начало светать, и я вижу розовые, желтые и оранжевые лучи, прокалывающие небо. Будто бы наблюдаешь за созданием картины. Длинные, ленивые мазки, которые смягчают темноту до тех пор, пока наконец участки между ними не оказываются сплошь залиты солнцем.
Я вытягиваю руки вперед и отталкиваюсь ногами, уходя под воду. Вода больше не жалит меня, она кажется гладкой и мягкой, как шелковый халат или бархатная пижама.
Около пятнадцати минут я плаваю в толще океана и на поверхности, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на щербетовое небо. Когда я в воде, мне кажется, что весь мир на одном уровне – пляж и небо параллельны, а не перпендикулярны. В Портленде все не так. Город весь состоит из закругленных углов и холмов. Гавайи кажутся ровными, будто события здесь происходят одновременно, все сразу.
Я наконец позволяю волне вынести меня обратно. Зарываюсь ступнями в песок, прыгаю несколько раз на одной ножке, чтобы вода вытекла из ушей, и выжимаю волосы. Уже совсем светло, и если я встану лицом к нашему отелю, я могу увидеть всё вплоть до Халеакалы, дремлющего вулкана Мауи.
Когда мы только приехали сюда, отец Райнера оплатил нам урок гавайской культуры. Пришла вся команда, но многие быстро ушли. Я была одной из тех, кто остался до самого конца. Нам сказали, что Гавайские острова на самом деле – цепь вулканов, и «горячая точка», очаг вулканической активности, движется от острова к острову. Именно поэтому в конкретное время активным может быть только один вулкан – сейчас это вулкан на острове Гавайи, Большом острове. Но самый интригующий факт – «горячая точка» движется прямо сейчас, создавая новый остров. Возможно, он окажется на поверхности где-нибудь через десять тысяч или сто тысяч лет. И имя у него тоже уже есть. Его назвали Лоихи.