К радикальному решению о вводе войск советское руководство подтолкнуло убийство 9 октября 1979 года Тараки, к которому Москва питала особые симпатии, и захвата власти Хафизуллой Амином. «Тройка», занимавшаяся в Политбюро решением афганской проблемы — Громыко, Андропов, Устинов, — потребовали срочного ввода войск.
На заседание Политбюро ЦК КПСС 6 декабря 1979 года было принято решение о направлении в Афганистан «для охраны резиденции Амина» специального отряда Главного разведывательного управления Генерального штаба Министерства обороны СССР численностью 500 человек.
Руководство страны 12 декабря приняло решение о вводе советских войск в Афганистан. На даче Брежнева 26 декабря было созвано очередное совещание по этому вопросу, и Леонид Ильич одобрил предложенный «тройкой» план.
Советские спецподразделения 27 декабря 1979 года захватили дворец Хафизуллы Амина в Кабуле, в результате которого Амин в перестрелке был убит. Во главе Афганистана поставили лояльного Кремлю Бабрака Кармаля. Началась война.
Война в Афганистане стала крахом советской внешней политики, Брежнев окончательно утратил доверие и понимание западных политиков. Надо заметить, что с марта по декабрь 1979 года афганское правительство более двадцати раз обращалось к Москве с просьбой о введении в свою страну советских войск, и каждый раз Политбюро давало отрицательный ответ. Помогали оружием и продовольствием, но не солдатами. Изменить позицию советского руководства вынудило сообщение о том, что Амин налаживает контакты с США, и Афганистан может перейти в сферу влияния американцев. Брежнев в телефонном разговоре 28 декабря 1979 года с американским президентом Картером уверял, что ввод войск — временная мера, что советское руководство выполняло просьбу Амина, и как только ситуация стабилизируется, войска будут выведены.
Однако уже 2 января 1980 года Политбюро раздвинуло рамки “ограниченного контингента” до 50 тысяч человек. В дальнейшем он удвоился, а его пребывание в суверенной стране растянулось на долгие девять лет. В Афганистане задолго до прихода советских солдат началась кровавая гражданская бойня, они лишь подлили масла в огонь. Новая война унесла жизнь 14 453 советских военнослужащих, более 100 000 вернулись домой больными гепатитом. Было уничтожено более миллиона жителей Афганистана.
Политбюро ЦК РКП(б), ЦК ВКП(б), ЦК КПСС со времен Ленина было высшим партийным органом власти. Видимость главенства над страной этого синклита продолжалась и при Сталине, и при Хрущеве, хотя все три первых советских вождя были полновластными властелинами партийного и государственного аппарата страны.
Когда Хрущева отправили на пенсию в октябре 1964 года, на заседании Президиума ЦК КПСС (в Президиум еще в конце сталинского времени переименовали Политбюро и вернулись к старому названию лишь в 1966 году) решили, что отныне в партии и государстве будет действовать коллективное руководство. Нигде не вывешивали портреты одного руководителя страны, а только всех членов Политбюро, притом строго по алфавиту. Фамилии на «а» не было, а на «б» первым шел Брежнев. Но постепенно к 1970 году портрет Леонида Ильича стал увеличиваться в размерах по сравнению с другими членами Политбюро. Наконец его отделили от соседей и стали вывешивать в гордом одиночестве. Стало воочию очевидным, что не все в Политбюро равны между собой.
Министр геологии СССР в 1975–1989 годах Евгений Козловский вспоминал: «Политбюро варилось в своем узком кругу. Мы, министры, не могли участвовать в обсуждении общеполитической проблематики. В советское время считалось, что министры — это хозяйственники. Ты сел на отрасль, обеспечь выполнение тех задач, которые определили съезды партии. Ты не имеешь право повернуть вправо-влево». Далее Козловский рассказал, как проходили заседания Политбюро: «Во главе стола сидел генеральный секретарь, а дальше все располагались по определенной иерархии: по правую руку — второй секретарь ЦК Михаил Суслов, по левую — председатель правительства Алексей Косыгин, затем остальные члены Политбюро и кандидаты в члены Политбюро. Это были рабочие заседания, где шел достаточно свободный разговор. Перед заседанием все его участники получали небольшие специально подготовленные доклады, в которых ясно была изложена проблема и предложения. Эти доклады накануне заседания кропотливо готовила аналитическая группа помощников и экспертов. Поэтому и Брежнев, и другие члены Политбюро обладали информацией, могли вникать в проблему, делать заключения. Это давало возможность очень разумно вести совещание, при этом не нести отсебятину. Члены Политбюро говорили по сути… Но надо отметить и другую сторону. Идут годы, люди стареют, прирастают к креслу… На того же Брежнева в последние годы, откровенно хочу сказать, мне было жалко смотреть. Но я не обвиняю его. Это было время, когда тяготы, пережитые в войну, и другие проблемы уже очень его подкосили».
Стареющий синклит
Екатерининский зал (также Круглый или Купольный зал, в советское время Свердловский зал) — главный зал Сенатского дворца в Московском Кремле
Заседания Политбюро проходили по четвергам в Свердловском зале Кремля. Здесь обсуждались наиболее важные проблемы страны. Но с каждым годом, как Брежнев набирал силу, все проблемы решались Леонидом Ильичем с нужными ему людьми заранее, а члены Политбюро лишь утверждались подготовленные решения. Допускались на эти заседания люди и рангом пониже, когда докладывались вопросы, непосредственно их касавшиеся.
Например, в апреле 1971 года обсуждалась ситуация в Египте. На заседание был вызван из Каира заместитель резидента политической разведки Вадим Кирпиченко. Он заметил, что в зале Брежнев был единственным человеком без галстука: «Очевидно, он мог позволить себе эту вольность и надеть темно-синюю шерстяную рубашку под цвет костюма. Он вел заседание спокойно, как мне показалось, без всякого интереса, скорее как бы по необходимости… На центральный стол подавались бутерброды с благородной рыбкой, с красной и черной икрой, а всех нас, подпиравших стены зала заседаний, обносили только бутербродами с колбасой и сыром. Таким образом, каждый еще раз мог осознать свое место и назначение в этом мире».
Постепенно в Свердловском зале «бутерброды с благородной рыбкой» оказались только у сторонников Брежнева да еще Косыгина, державшегося особняком. Брежнев избавился от бывшего первого секретаря ЦК КП Украины Петра Шелеста (27 апреля 1973 г.), бывшего председателя Совета Министра РСФСР Геннадия Воронова (27 апреля 1973 г.), бывшего первого заместителя председателя Совета Министров СССР Дмитрия Полянского (5 марта 1976 г.) и многих других.
Членам Политбюро полагалась охрана, легковой автомобиль «ЗИЛ» с радиотелефоном, государственная дача на западе от столицы (там не было промышленных предприятий, отчего воздух оставался чистым) с обслуживающим персоналом — поварами, официантками, садовником. При даче обязательно — кинозал, спортивные площадки, сауна… Кушали высшие соратники и их семьи экологически чистые продукты, получаемые через специальную продуктовую базу, одежду заказывали в специальном ателье, где им за небольшие деньги шили из заграничных тканей шикарные костюмы и платья, лечились в особой поликлинике на Сивцевом Вражке и в Центральной клинической больнице и т. д. и т. п.
В южных курортных районах страны за каждой политбюровской семьей была закреплена вилла, и отдыхать туда они ездили не обычными пассажирскими самолетами, а спецрейсами.
Несколько раз в году, по большим праздникам, члены Политбюро вместе с несколькими маршалами выстраивались на трибуне мавзолея, чтобы приветствовать участников военного парада, колонн трудящихся и физкультурников. Брежнев первый раз оказался на той трибуне 7 ноября 1952 года, последний раз ровно через тридцать лет — 7 ноября 1982 года.
Стоящие на гробнице вождя пролетариата партийные лидеры могли ненадолго отлучиться в буфет, незаметный вход в который был несколькими ступеньками ниже. Но чаще во время многочасового стояния они по очереди отступала на шаг-два назад, и становясь невидимыми для народа, наскоро перекусывали.
В. Медведев писал: «Если прохладно, то уже часам к одиннадцати появляются две официантки с термосами и набором хрустящих белоснежных пластмассовых стаканчиков (если не холодно, приходили чуть позже). В термосах — горячее вино с какими-то вкусными добавками. Ширина прохода на мавзолее метра полтора, не меньше. Когда позади вождей проходят официанты или охрана, с площади не видно. От стены мавзолея идут два выступа, которые служат столиками, выбиты ниши, они покрыты деревом и обшиты сверху материей — удобные сиденья. Всего шаг назад — Леонид Ильич садится за стол, выпивает, отдыхает и возвращается в строй. Точно так же после него пригубляют, согреваются остальные. Исчезновение их на краткое время незаметно ни тысячам людей с площади, ни, тем более, телезрителям».
Позже для престарелых вождей для восхождения на мавзолей построили эскалатор, но до этого новшества Брежнев не дожил. Ему приходилось самому подниматься по ступенькам.
Шли года, члены Политбюро старели и превращались в глубоких стариков.
В 1980 году на заседаниях справа от 73-летнего Брежнева сидели: Суслов (78 лет), Кириленко (74 года), Пельше (81 год), Соломенцев (67 лет), Пономарев (75 лет), Демичев (62 года); слева: Косыгин (76 лет), Гришин (76 лет), Громыко (71 год), Андропов (66 лет), Устинов (72 года), Черненко (69 лет), Горбачев (49 лет).
Заседания становились все короче — старикам нужен был покой. Брежнев подписывал, не глядя, бумаги, которые перед ним раскладывал К.У. Черненко, и со спокойной душой уезжал из опостылевшего ему Кремля на дачу. Все чаще он игнорировал заседания Политбюро, препоручая вести их Суслову, Черненко или Кириленко. Окружение генсека делало все, чтобы он как можно дольше оставался у власти — он был гарантом, что и они на старости лет вслед за ним не будут выброшены на пенсию.
Над Большой спортивной ареной Центрального стадиона имени В.И. Ленина в Лужниках 19 июля 1980 года в 16.00 раздался перезвон Кремлевских курантов и Гимн Советского Союза. Призывно зазвучали фанфары. Бурными аплодисментами стадион встретил сообщение о том, что на торжественное открытие Игр XXII Олимпиады прибыл генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР Л.И. Брежнев. Открывая Олимпиаду, он произнес по шпаргалке самую короткую из своих речей: