17–21 сентября 1922 г., проф. В. К. Лебединский сделал обзорный доклад о деятельности лаборатории…» [42].
В 1922 году, 17 сентября, с радиостанции имени Коминтерна, сделанной нижегородцами, передали первый концерт в истории российского радио.
Воскресенье 17 сентября 1922 года выдалось тихим и солнечным. К трем часам дня во двор только что законченной радиостанции на Вознесенской улице близ Яузы в Москве (ныне — улица Радио) выносят пианино. На деревянном табурете усаживается девушка-аккомпаниатор. Бонч кладет на крышку пианино обычную трубку от телефона. Это микрофон радиостанции. Левой рукой он придерживает трубку, в правой — папироса. Бонч заметно волнуется, папироса давно потухла. Он оглядывается по сторонам: все ли готовы? Во дворе воцаряется тишина. И вот раздается его ровный глуховатый голос. Ему по праву создателя радиостанции выпала честь начать первую радиопередачу. Звучат его слова: — Алло! Слушайте. Говорит Центральная радиотелефонная станция. Начинаем концерт… Знаменитая певица, солистка Большого театра Надежда Андреевна Обухова тоже волнуется: ей впервые приходится петь в столь непривычных условиях, во дворе. Но не только это. Никогда не приходилось Надежде Андреевне выступать перед невидимым зрителем. [58].
В 1922 году, 17 сентября, в Берлине показали 1-й звуковой фильм «Поджигатель». Пионером звукового кино с непосредственной записью звука на пленку и оптическим воспроизведением был немецкий инженер и изобретатель Ганс Фогт (1890–1979), который со своими партнерами Джозефом Массолем (1889–1957) и Джо Энглом (1893–1942) в июле 1919 года в Берлин-Вильмерсдорфе создал компанию «Три-Эргон». После успеха в Берлине немецкие патенты на звуковое кино Фогт продал в американскую компанию Уильяма Фокса, которая с 1928 года начала активную работу в этом направлении — большинство звуковых фильмов в мире стали сниматься по системе немецкого инженера Фогта.
Во Дворце кино «Альгамбра» в Берлине состоялась премьера первого фильма со звуком, записанным на пленку и воспроизводимым при помощи оптико-электронной аппаратуры. Экранизацию пьесы «Поджигатель» голландского писателя Хейерманса «прокрутили» немецкие электроинженеры Йозеф Энгль, Ганс Фогт и Йозеф Массоль, организовавшие компанию Tri Ergon (по-гречески «Работа трех»). Поначалу Tri Ergon терпела поражения: спонсоры не находились, а немые фильмы пользовались стабильным успехом. Критики считали, что использование звука сделает фильмы недоступными для понимания зарубежных кинозрителей. Триумфальное шествие звука началось спустя 6 лет, когда фильм «Восход солнца» компании «ХХ век — Фокс» открыл новую эру в кинопроизводстве с использованием системы Movietone, базировавшейся на патентах Tri Ergon. [72].
В 1922 году, 18 октября, в Лондоне основана компания, которая получила всемирную известность как ВВС.
1923 г. аппаратура Шорина, Radiojournal, телевидение Бэрда и Зворыкина
В 1923 году, 17 апреля, в Москве был радиофицирован Кремлевский зал. Работа велась к открытию XII съезда ВКП (б), при радиофикации применялись усилители и репродукторы конструкции инженера Александра Шорина (1890–1941 — умер в Ульяновске после эвакуации из Ленинграда), работавшего до 1922 года управляющим в Нижегородской Радиолаборатории. К 1 мая 1923 года улицы и площади Москвы были радиофицированы с помощью громкоговорителей Шорина — и 1 мая Москва впервые слушала первомайский концерт. По [59].
В 1923 году, 18 мая, в Чехословакии начались регулярные передачи радиостанции Radiojournal. Чехословакия стала 2-й страной в Европе после Великобритании (BBC — см. 1922 г.), передававшей обычные программы по радио.
В 1923 году, 29 декабря, 35-летний шотландский инженер Джон Логи Бэрд (1888–1946) первым практически реализовал идею Нипкова и получил патент на первое телевидение на основе «диска Нипкова» (пат. № 230576, 29.12.1923 «Nipkow disc with lenses in apertures»). Оборудование Бэрда обеспечивало передачу по радиоканалу 8 линий изображения. Бэрд в последующие годы существенно усовершенствовал свою аппаратуру, в 1926 году (см.) он уже продемонстрировал телевизионные аппараты, который вскоре позволили начать в Великобритании передачи первого общественного телевидения. [79.]
В 1923 году, 29 декабря, (в один день с получением патента Джоном Бэрдом) русский инженер, работающий в компании «Вестингауз» в Питтсбурге, США, будущий «отец телевидения» Владимир Зворыкин (см. 1888 г.) подает в патентное ведомство США первую заявку на свою «Телевизионную систему». Схема Зворыкина включала катодную трубку, 10 аудионов (триодов) и 1 вакуумный диод (см. рис. 50). Уже были проработаны вопросы развертки с помощью отклоняющих катушек, создания анодного напряжения и антенный усилитель. Система Зворыкина была очень близка к реальным телевизионным конструкциям полностью электронного телевидения. Патент по этой заявке 1923 года Владимир Зворыкин получит только через 15 лет — № 2,141,159 от 20 декабря 1938 года.
Рис. 50. «Телевизионная система», патент Зворыкина № 2141159, по [81]
1924 г. иконоскоп Зворыкина, телесистема Каролуса, кристадин Лосева
В 1924 году 36-летний русский инженер Владимир Зворыкин, работающий на фирме Вестингауз в Питтсбурге, вне рамок своей основной работы изобрел иконоскоп, — электроннолучевую трубку, которая служила для приема изображения через объектив на светочувствительную матрицу. Это изобретение сразу поставило никому неизвестного (он будет неизвестен еще 5 лет) инженера Зворыкина впереди всех изобретателей телевизионных систем мира… Патентную заявку на иконоскоп Зворыкин подаст в 1925 году, получит патент в 1928 году.
1924 года, в сентябре, преподаватель Лейпцигского университета, Германия, Август Каролус продемонстрировал свою модель механического телевидения с двумя дисками Нипкова и фотоэлементом. У Каролуса изображение передавалось с помощью 45 строк, но низкая частота смены кадров (12 в секунду) приводила к мерцательному эффекту экрана на приеме.
В 1924 году свои эксперименты по телевидению продолжил шотландец Бэрд, его аппаратура на основе диска Нипкова обеспечивала передачу 30 строк изображения. Положительной стороной телевидения Бэрда была узкая полоса полезного сигнала — 12 кГц, это давало возможность применять для передачи «картинки» обычный радиоканал, а также вести запись «картинки» на граммофонные пластинки.
В 1924 году 21-летний сотрудник Нижегородской Радиолаборатории Олег Лосев (1903–1942) после 2-летних экспериментов с кристаллическими детекторами на основе окиси цинка обнаружил эффект регенерации, что обеспечивало на точечном кристаллическом диоде 15-кратный прирост радиосигнала. Свое устройство Лосев назвал «кристадин» — по сути это был первый твердотельный приемник с усилением — предшественник простейших транзисторных приемников, которые появились через 30 лет (см. 1955 год). Направление «кристадинов» впоследствии не развивалось, ввиду плохой повторяемости на кристаллах этого физического эффекта. Талантливый инженер Лосев — тогда уже кандидат наук — умер от голода в 1942 году в блокадном Ленинграде. В 1948 году в СССР инженер Лосев был объявлен родоначальником твердотельных усилительных приборов, что не соответствует истине, но не умаляет его роли, ибо когда в 1924 году Лосев построил прибор на генерирующем диоде, то об этом узнали во всем мире, т. к. публикации о работе Лосева были во Франции, а Нижегородская Радиолаборатория поддерживала связи с учеными Германии, в частности знаменитый радиоинженер Арко посетил Нижний Новгород в 1923 году.
10-й комментарий — НЭП, радиолюбительство и «свобода» эфира
В 1924 году, 28 июля, Председатель СНК СССР Рыков подписал «Закон о свободе эфира» (по [82]). Название не отражало содержания этого короткого (1,5 страницы) закона. На приемные радиостанции вводились ограничения — разрешение на их эксплуатацию гражданам СССР выдавались в конторах Народного комиссариата почт и телеграфа (Наркомпочтель), агенты этого ведомства имели право полной проверки приемных радиостанций (речь идет о пассивных приемниках!) у владельца. Вводились ограничения на прослушивание эфира: разрешалось слушать широковещательную информацию, речи, доклады, концерты, учебные передачи по азбуке Морзе (других азбук в Законе не прописано!), сигналы времени и сообщения о погоде; не разрешалось слушать двусторонние обмены радиостанций СССР и информацию для прессы; воспрещалось записывать и распространять информацию зарубежных радиостанций, в том числе и широковещательных. Нарушители Закона подлежали ответственности вплоть до уголовной. «По-доброму» отнеслись творцы закона к радиолюбителям — нужно было сначала получить разрешение, и уже затем кустарным образом, но с соблюдением технических требований (?) изготовить приемное устройство и представить на освидетельствование в Наркомпочтель.
Особо интересными были «Временные таксы абонементной платы за пользование приемными радиостанциями», принятые одновременно с Законом (в СССР была НЭП — и закон вводил в оборот «новую политику»). В Законе вводились семь групп приемных радиостанций — радиолюбители относились к III группе — абонентская плата по «таксе» составляла для них 10 рублей в год (половина месячного заработка среднего рабочего в РСФСР!), «успокаивало» то, что с коммерсантов-нэпманов из VI, VII групп брали 125 рублей (при этом они не должны были ничего записывать, если поступал донос, что нэпман слушал Варшаву и что-то записывал — это уголовная ответственность!), а с учащихся со стипендией, красноармейцев, военморов и инвалидов войны и труда брали 1 рубль.