РЕЛИГИЯ-ВРАГ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОГРЕССА
-
Лекция 10.БЛАГОЧЕСТИВАЯ МОРАЛЬ
1. ДВА МИРОВОЗЗРЕНИЯ — ДВЕ МОРАЛИ
По делам их ты узнаешь их
Около полутора лет назад французская уголовная полиция арестовала и предала суду одного молодого кюре. Этого священника, не раз выступавшего с проповедью морального самоусовершенствования, христианского человеколюбия и целомудрия, обвиняли в том, что он в свободное от «работы» время обольщал молодых прихожанок, а затем, чтобы скрыть следы, убивал их. Не успели блюстители божьих нравов успокоить паству, как разразилась другая, не менее скандальная история. В Вене ряд видных католических прелатов оказались замешанными в крупной растрате, достигшей 17 миллионов шиллингов. Значительная часть этой суммы, как показало следствие, была израсходована на содержание ночных клубов, пивных и притонов со штатом девиц легкого поведения.
За последнее время сообщения о подобных деяниях «святых отцов» все чаще мелькают на страницах печати и становятся достоянием гласности.
Каждый здравомыслящий человек, в том числе и верующий, без труда поймет, что такие поступки свидетельствуют о деморализации многих ревнителей и проповедников христианской нравственности. Между тем миллионы верующих под влиянием своих пастырей полагают, что факты, подобные вышеописанным, являются нарушением религиозной морали, а не ее следствием. Более того, среди верующих немало таких, которые искренне уверены, что религиозная мораль не только совместима с коммунистической нравственностью, но и является единственной прочной основой для достойного поведения.
Каково же действительное содержание религиозной морали, каково ее истинное отношение к коммунистической нравственности?
Социальная природа «божьей» морали
Мораль, или нравственность, представляет собой одну из важнейших форм общественного сознания, она содержит нормы и правила поведения человека в быту, в коллективе, на производстве, определяет и оценивает поступки человека по отношению к государству, к классам и социальным группам, по отношению к самому себе. Она определяет, какие поступки в данном обществе считаются полезными, нравственными, заслуживающими общественного одобрения и какие считаются безнравственными, достойными осуждения и порицания. Естественно, что для религиозных организаций важно, чтобы верующие придерживались таких моральных принципов, которые угодны церкви и содействуют распространению религии.
В наши дни, стараясь привлечь к себе сердца верующих, церковники все настойчивее утверждают, что спокойствие и вечное блаженство души может приобрести лишь человек, строго выполняющий заповеди религиозной морали. Особые достоинства религиозной нравственности они видят в том, что она якобы установлена богом и уже по одному этому стоит бесконечно выше земных треволнений, классовой борьбы, личных и общественных обязанностей человека. «По существу своему, — писал в 1958 году профессор Московской духовной академии, протоиерей Т. Попов, — евангелие абсолютно, вечно и не определяет непосредственно никаких временных норм и относительных форм в личной и общественной жизни христианина. Но основные идеи евангелия — свобода и любовь, то есть братство и единение всех людей»[36].
Но действительно ли религиозная мораль надклассова, вечна, неизменна и можно ли ее примирить с коммунистической идеологией и моралью?
Ревнители религиозной морали единодушно утверждают, что нравственные заповеди, содержащиеся в «священных» книгах, такие, как «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй», «не пожелай жены ближнего твоего», носят общечеловеческий характер и вполне совместимы с коммунистической нравственностью. Моральную же проповедь смирения и покорности властям предержащим они объявляют залогом сознательной дисциплины и основой общественного порядка. Однако подлинный социальный смысл этих заповедей нетрудно разгадать.
Покорность раба всегда нравится господину. Именно поэтому религия, на протяжении веков проповедовавшая смирение и молчаливую покорность, была лучшей защитницей эксплуатации. Подобно духовной сивухе, она проникала в сознание людей, парализуя их волю к борьбе, внушая им мысль о тщете земного благополучия. Голодным она рисовала картины райских садов, обездоленным обещала небесную обитель, а тем, кто, вопреки ее заповедям, брался за меч, чтобы отстоять свое земное счастье, старалась вложить в руки Псалтирь. Нищему она говорила «не укради»; рабочему, жену или дочь которого соблазнил хозяин, она нашептывала «не прелюбодействуй», «не пожелай жены ближнего твоего»; «не убий» проповедовала она революционеру. Россказнями о милости божией к эксплуатируемым и обездоленным жрецы и священники, как фальшивыми цветами, пытались прикрыть и украсить цепи, которыми помещики и капиталисты заковывали трудящихся.
«Святые отцы» и коммунизм
Защитники религиозной нравственности в буржуазном обществе не скрывали своей ненависти к коммунистической морали. В 1906 году крупный православный богослов, профессор Петербургской духовной академии Янышев в фундаментальной книге «Православно-христианское учение о нравственности», стремясь доказать несостоятельность коммунистической морали, утверждал, что в стремлении к равноправию и счастью всех людей коммунистическая мораль игнорирует законы природы, борьбу за существование и идею смертности всего живущего, без чего якобы невозможно построить подлинную нравственность. Ректор Казанской духовной академии, епископ Алексей незадолго до Октябрьской революции в специальной брошюре «Две морали», посвященной критике коммунистической этики, писал: «Мораль социалистов ненаучна. Она совсем не хочет знать законов естественных и социальных. Социалисты, например, не могут примириться с фактами социального неравенства»[37]. А другой «борец» за чистоту христианских нравов — священник Щукин меланхолически утверждал, что распространение научных знаний и победа социализма приведут к гибели моральных устоев общества. «Мы должны, — писал он, — лишь с уверенностью сказать… что и социалистическое завоевание и приобретение мира сего не принесет человеку ничего, кроме окончательной порчи его души. Уже и теперь достаточно ясно и убедительно определилось, что социализм есть прямая ступень к анархизму; что личность, даже только теоретически возомнившая себя во всем полноправной и со всеми равной, становится уже совершенно неспособной ни к повиновению, ни к самоограничению, ни к мирному сожитию с окружающими»[38]. Столпы нравственного богословия всего несколько десятилетий назад не только не пытались примирить религиозную и коммунистическую мораль, но открыто провозглашали их несовместимыми.
Служители церкви в Советском Союзе ныне, напротив, говорят, что мораль Христа является коммунистической и что сам Христос был первым коммунистом на земле. В этом же плане высказывается и Хьюлетт Джонсон, настоятель Кентерберийского собора в Англии, и некоторые другие деятели церкви. В этой перемене взглядов церкви на коммунизм и его мораль следует разобраться.
Нет необходимости доказывать, что новое общество, давшее трудящимся свободу от эксплуатации, гарантировавшее право на труд, обеспечившее образование и отдых трудящихся, провозгласившее свободу совести в качестве одного из своих принципов, восторжествовало именно потому, что были отброшены страх, покорность и смирение перед старым социальным строем, веками освящавшимся религией. Но может быть, теперь, когда в Советской стране нет господ и рабов, сущность религии изменилась, может быть, религия, перестав быть орудием эксплуатации, помогает теперь людям строить новую, счастливую жизнь?
Коммунистическая и религиозная мораль несовместимы
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выяснить, каковы основные принципы коммунистической и религиозной морали и как они влияют на поведение людей.
Подлинно нравственными действиями и поступками могут быть лишь такие, которые максимально содействуют построению коммунизма, — таков высший принцип коммунистического морального кодекса. Поэтому активное, сознательное участие в коммунистическом строительстве является основным критерием нравственности. Однако это отнюдь не означает, будто бы личные стремления советских людей подавляются обществом. Напротив, только при социализме все умственные и физические способности каждого человека могут получить всестороннее развитие, а духовные и материальные потребности — полное удовлетворение. Поэтому естественное стремление каждого человека к личному счастью, к радостной и зажиточной жизни коммунистическая мораль считает вполне нравственным. Моральный кодекс строителя коммунизма пронизан идеями гуманизма, коллективизма. Он выражает такие нормы поведения, которые делают человека духовно богатым, нравственно чистым, сильным и активным строителем коммунизма.
В противоположность этому, религиозная нравственность, составляющая очень важную часть религиозной идеологии, считает главной целью человека приобретение посмертного райского блаженства. Поскольку религия объявляет святотатством всякую попытку изменить и преобразовать мир, постольку религиозная мораль считает безнравственным активное, творческое и сознательное отношение человека к действительности. Рассматривая земную жизнь человека лишь как подготовительную ступень к вечной, загробной жизни, религиозная этика выдвигает на передний план индивидуальное нравственное самоусовершенствование. Духовное спасение каждого верующего с этой точки зрения полностью зависит от того, насколько сильна его вера в бога, насколько точно выполняются им религиозные заповеди, праздники и обряды. В этих принципах религиозной нравственности ничего не изменилось и в условиях социалистического общества.
2. «БОЖЬИ» ЗАПОВЕДИ
Одной из характерных черт заповедей религиозной морали является их туманность, абстрактность. Это позволяет церковникам каждый раз истолковывать их в таком смысле, который наиболее выгоден церкви и тем социальным силам, которым она служит. Туманность моральных заповедей религии весьма удобна церкви. На первый взгляд эти заповеди кажутся даже привлекательными; взять хотя бы знаменитые библейские заповеди «не убий», «не укради». Неискушенный человек скажет, что и в условиях социализма эти принципы необходимы. Ведь и коммунистическая мораль включает в себя основные общечеловеческие нормы нравственности, которые выработаны народными массами на протяжении тысячелетий в борьбе с социальным гнетом и нравственными пороками.
Однако посмотрим, к каким практическим результатам приводили и приводят религиозные моральные заповеди: ведь судить следует не по словам, а по делам.
О труде и любви к небесному жениху
Отношение к труду является центральной проблемой всякой морали. Миллионы советских людей на собственном опыте убедились в том, что достижение счастливой и радостной жизни является делом их рук, результатом их свободного творческого труда. Именно поэтому церковники в Советском Союзе проявляют немало изобретательности для доказательства того, что религия и религиозная нравственность помогают верующим трудиться.
Некоторое время назад один крупный баптистский проповедник, отвечая на вопрос верующих, можно ли примирить религию с производительным трудом, заявил: «Братья и сестры! Каждому из вас хорошо известно, что любовь заставляет нас жить и работать еще лучше. Стараясь понравиться любимому человеку, вы активнее работаете и повышаете свою квалификацию. Но если так обстоит дело с нашими обычными, земными чувствами, то почему же возвышенная и святая любовь к Иисусу Христу, нашему небесному жениху, должна мешать вам трудиться? Наоборот, стараясь приобрести ответную любовь и уважение спасителя, вы должны стремиться стать передовиками производства».
В том, что религия не только не мешает общественно полезному труду, но даже вдохновляет на него, пытается уверить своих слушателей и лектор Одесской духовной семинарии, протоиерей Николай (Концевич): «Надо исходить из веры в воскресшего спасителя нашего, надо воодушевляться в нашей жизни и труде этой верой…»
Наслушавшись подобных рассуждений, многие верующие считают, что религия помогает трудиться. Им кажется, что мораль коммунистическая и мораль религиозная занимают одинаковые позиции в вопросе об отношении к труду.
Коммунистическая мораль утверждает в качестве нравственного такое поведение, при котором люди отдают все свои силы и способности творческому, производительному труду, способствующему скорейшему построению коммунизма. И наоборот, отказ от труда, пренебрежительное, равнодушное или неприязненное отношение к своей работе являются признаками безнравственности и главными источниками всех аморальных поступков.
Совсем иначе относится к трудовой деятельности религиозная мораль. Большинство современных религий окончательно сформировалось в эксплуататорском обществе, когда труд был подневольным, тяжелым, безрадостным. Служа эксплуататорам и освящая устои классового общества, религиозная мораль провозглашает труд божьей карой, посланной людям за первородный грех, будто бы совершенный Адамом и Евой. Человек должен «добывать хлеб свой в поте лица» — это наказание господне.
Особенно враждебное отношение к труду присуще христианству. Эта религия утверждает, что близость к богу (а именно в этом видят христиане смысл жизни) достигается прежде всего благодаря молитвам. Тщательное соблюдение религиозных обрядов ставится бесконечно выше трудовой деятельности. Вместе с тем христианские богословы утверждают, что, чем тяжелее труд, тем более он угоден богу. Эта противоречивость христианской нравственности использовалась церковью, с одной стороны, для того, чтобы оправдать праздную жизнь представителей эксплуататорских классов, а с другой — чтобы убедить трудящихся безропотно переносить изнурительный подневольный труд. Можно ли такое отношение к труду примирить с нормами и принципами коммунистической этики, с трудовым подъемом и энтузиазмом, которым охвачены миллионы советских людей?
Современные христианские богословы отвечают на этот вопрос утвердительно. Но могут ли верующие им доверять, если тот же самый баптистский проповедник, убеждавший, что любовь к небесному жениху делает людей передовиками производства, в одной из своих статей, опубликованных в баптистском журнале, доказывал: «…мы можем получить спасение и царство небесное не по нашим заслугам, а даром, только по милости божией! Царство небесное не зарабатывается, а дается даром — вот что говорит нам сегодня Христос».
Стоит ли после этого трудиться, стараясь завоевать любовь «небесного жениха», если его расположение, по авторитетному заявлению богословов, нельзя заслужить трудом?
Еще отчетливее проявляется вред религиозного отношения к труду в период религиозных праздников. В эти дни верующие должны предаваться молитвам. В «Катехизисе нравственности» на этот счет имеется прямое указание: «…и блажен тот, кто так часто молится, что вся жизнь его могла бы быть названа как бы продолжительною молитвою».
«Обрати всю жизнь в молитву!» — учит церковь.
Вред подобной морали подтверждается многочисленными примерами. Вот некоторые.
Осенью 1958 года во время престольного праздника покрова в совхозе имени Чапаева, Пильненского района, Горьковской области, в течение целой недели не убирался картофель. В колхозе «Красный луч», того же района, на «казанскую божью матерь» два дня не выгоняли скот на пастбище. А в деревне Щерочное, Ардаровского района, отмечая Фролов день, прекратили работу полеводы и механизаторы: поклонялись «святому» Фролу и пили водку. Этот богоугодный труд причинил убытков не на одну тысячу рублей. А в селе Чупалейке, Выксунского района, на троицу и духов день колхозники не выходили на работу по три–четыре дня. Если учесть, что только в одном Ветлужском районе, Горьковской области, на протяжении 1958 года массовые невыходы на работу, связанные с религиозными праздниками, отмечались 66 раз, то нетрудно понять, какой огромный вред нашему обществу приносит религия, утверждающая, будто моральный облик человека определяется не его трудом, а молитвенным рвением и соблюдением богоугодных праздников и обрядов.
«Грешите, но не забывайте покаяться!»
Защитники религии кичатся тем, что религия якобы ограждает человека от совершения преступлений и безнравственных поступков. Ссылаясь на библейские заповеди «не укради» и «не убий», они утверждают, что религиозная мораль является действенным моральным средством предотвращения преступлений. Только глубоко религиозные люди, по мнению богословов и священников, могут жить подлинно нравственной, праведной жизнью. Преступность в нашей стране с каждым днем снижается, но все же еще есть люди, совершающие преступления, нарушающие общественный покой и нормы коммунистической морали. Как быть с такими людьми, которые временно вышли из общей шеренги и мешают строить новую жизнь? Этот вопрос волнует каждого советского человека. Отвечая на него, церковники поучают: человек по природе своей грешен, он не может не совершать преступлений и дурных поступков; кто не грешен, кто не совершал никаких преступлений и гордится этим, тот никогда не раскается, тот далек от господа. Зато много грешивший, но потом раскаявшийся человек, как утверждает евангелие и как на все лады повторяют православные и сектантские проповедники, гораздо ближе богу, чем никогда не грешивший, но зато и не каявшийся человек.
Если без греха и следующего за ним раскаяния невозможна близость к богу, а без этой близости жизнь верующего лишена смысла, то сам собою напрашивается выход из положения: греши и кайся… Было бы преувеличением утверждать, что религия прямо призывает к преступлению, что она уговаривает согрешить во что бы то ни стало.
Нет, проповедники религии действуют тоньше, они не призывают грешить. Напротив, в своих проповедях и богословских книгах, они требуют воздерживаться от греха и вести, насколько это в силах человека, «праведную жизнь». Но, порицая на словах грех, они вместе с тем оставляют лазейку для морального оправдания любого преступления и безнравственного поступка. Весной 1959 года в «Журнале Московской патриархии» была помещена редакционная статья, не оставляющая на этот счет никакого сомнения. Вот несколько строк из нее: «Милосердие божие безмерно; поэтому кающийся грешник никогда не должен сомневаться в возможности получить от бога отпущение своих грехов. Сам спаситель показал, что милосердию его к кающемуся грешнику нет предела, когда на вопрос ученика: „Господи! Сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз?“ — отвечал: „Не говорю тебе: „до семи“, но до семижды семидесяти раз“ (Матф., XVIII, 21–22)… Это величие своей благости господь ясно раскрывает, когда говорит: „Сказываю вам, что там, на небесах, более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии“ (Лука, XV, 7)…»[39].
Грешите, верующие, только не забывайте покаяться! — вот девиз, который, желают того проповедники религии или нет, дает моральное оправдание любому преступлению. Впрочем, есть одно исключение. Верующие не должны грешить против бога и отказывать в дарах его представителям на земле. Совершившим этот грех никакое раскаяние не поможет. Во всех остальных случаях снисходительность бога не знает предела.
«Не укради»
Чем глубже эти религиозные идеи проникали в душу заведующей парфюмерным отделом Московско-Ленинского универмага Антонины Гребенщиковой, тем чаще запускала она руку в кассу магазина. Благочестивые голоса нашептывали ей: «Если не скупясь жертвовать на богоугодные дела, господь все простит». В темном Откровении Иоанна, в молитвах перед иконой богоматери искала она себе оправдание. К 1959 году сумма, похищенная Гребенщиковой и ее подручными, перевалила за четверть миллиона. Следствие показало, что Гребенщикова, совершившая тяжелейшее преступление, пыталась найти для себя моральное оправдание в том, что, раскаявшись перед господом, она тем самым искупит свой грех.
Чего стоят после этого уверения в том, что вера в бога и страх перед божьим наказанием делают человека честным? Религия, иногда помимо воли своих защитников, дает оправдание антисоциальным поступкам. Она внушает человеку мысль, что, как бы ни было тяжело преступление, оно может быть прощено богом, разумеется, если это не касается самой религии. И для этого вовсе не требуется, чтобы человек исправился, перестал быть преступником. Достаточно простого молитвенного покаяния. Именно это позволяет неустойчивым в моральном отношении людям находить в религии оправдание своих проступков.
«Не убий»
Евгений Бухаров был невзрачным, ничем не примечательным молодым человеком. В поселке Мурмаши, где он появлялся во время летних каникул, на него обращали внимание только потому, что все знали: Евгений учится в Ленинградской духовной семинарии и собирается стать священником.
Летом 1956 года этот длинноволосый семинарист совершил чудовищное преступление. Встретив на автобусной остановке десятилетнюю школьницу Галю Г., возвращавшуюся из пионерского лагеря, Бухаров увел ее в лес, изнасиловал и убил. Три года еще оставался этот «духовный пастырь» на свободе. В 1959 году во время очередных каникул Бухаров похитил ценные вещи и был арестован. И лишь в процессе следствия было установлено, что под личиной священнослужителя скрывается не только вор, но и убийца-садист.
Защитники религиозной морали могут заявить, что воры, растлители малолетних и убийцы встречаются и среди неверующих и что в данном случае речь идет об отклонении от норм религиозной морали, которая никак неповинна в совершенном злодеянии.
На подобные возражения можно ответить следующее. Прежде всего, преступления, о которых только что рассказывалось, не были первыми в жизни Бухарова. По окончании десятилетки он поступил продавцом в магазин, проворовался и был осужден. Отбыв срок, он покаялся в своих грехах, и священник Обнорский не только утешил его, но и дал рекомендацию в Ленинградскую духовную семинарию.
Блюстители «строгой» религиозной нравственности без угрызений совести приняли в свою среду морально неустойчивого человека, совершившего впоследствии еще несколько преступлений. На следствии Бухаров рассказал, что за годы учения в духовной семинарии он, как и большинство других семинаристов, занимался развратом и пьянством. Однако ни в эти годы, ни даже после совершенных им чудовищных злодеяний, он не был отлучен от церкви. С амвона православного храма, в котором он совершал службу вскоре после убийства Гали Г., не прозвучало проклятие или хотя бы слово упрека в адрес этого негодяя.
И это не случайно: ведь священнослужители, провозглашая заповедь «не убий», вместе с тем сами же учили его видеть высшую христианскую добродетель в прощении любых грехов и преступлений. Недаром первым христианским святым был легендарный разбойник Варнава. Евангелие сообщает, что этот убийца и грабитель обрел райское блаженство только потому, что, будучи распят одновременно с Христом, уверовал в его всемогущество. Из этого христианские богословы делают вывод, что любой преступник может спасти свою душу и обрести моральную чистоту. Для этого нужно только стать на путь веры.
Следует отметить еще раз, что религиозная мораль не толкает прямо на путь преступления. Хорошо известно, что среди верующих есть немало честных людей. Их большинство. Вред религиозной морали в другом. Во-первых, она успокаивает совесть того, кто совершил преступление, обещая ему легкое и быстрое прощение. А во-вторых, она воспитывает у большинства верующих пассивное, безразличное отношение к преступным, аморальным и антиобщественным поступкам. Религиозные люди думают, что все в мире совершается по воле бога. Из этого многие верующие делают вывод, что не следует становиться на пути преступника, ибо не исключено, что он является орудием божьей кары. Можно ли после этого утверждать, будто бы религия является основой подлинно нравственного поведения.
Коммунистические нормы поведения
Коммунистическая мораль включает в свой кодекс простые нормы нравственности и справедливости, которые при господстве эксплуататоров уродовались или бесстыдно попирались. Но с ее позиций нравственным является вовсе не тот, кто, покаявшись, вновь и вновь совершает дурные поступки и преступления, а лишь тот, кто на деле претворяет в жизнь благородные и подлинно гуманные нормы коммунистической этики.
Коммунистическая мораль не ограничивается призывом «не убий». Она считает нравственными не тех, кто лишь воздерживается от преступлений, а прежде всего тех, кто, даже рискуя собой, готов предотвратить преступление или опасность, грозящую жизни, здоровью людей, причем не только ближних…
Эта черта особенно ярко проявляется в поведении наиболее сознательных советских людей. Об одном из них, Алеше Калашникове, рассказывала на своих страницах «Комсомольская правда» 11 февраля 1960 года. Разгружая вместе со своими товарищами газопроводные трубы, Алеша увидел, как одна из них сорвалась и покатилась вниз с насыпи. А внизу по дороге шел малыш. До катастрофы оставались считанные секунды. Алеша успел перепрыгнуть через катившуюся трубу и оттолкнуть малыша. Первоклассник Алеша Матушкин был спасен. Комсомолец Алексей Калашников погиб. В этом простом и благородном поступке как нельзя ярче видна противоположность нравственных принципов коммунистической и религиозной морали.
Коммунистическая и религиозная мораль о семье и отношении к женщине
Большое место в жизни каждого человека занимают семейно-бытовые отношения. Не удивительно поэтому, что коммунистическая мораль уделяет много внимания нормам и принципам, регулирующим отношения в семье, быту.
Чем счастливее семейная жизнь человека, тем радостнее его труд. Коммунистическая мораль призывает к созданию крепкой, жизнеспособной семьи. Залогом этого прежде всего является экономическое, юридическое и политическое равенство всех членов семьи. При этом коммунистическая мораль исходит из того, что прочная семья может быть создана не на корыстных расчетах и принуждении, а на отношениях дружбы, любви и взаимного уважения между мужем и женой, родителями и детьми.
Защитники религиозной нравственности любят рассуждать о том, что только семья, основанная на религиозных принципах, может быть крепкой и жизнеспособной. Так ли это? Вот один из примеров[40], достаточно полно характеризующий моральные устои христианских защитников семейного очага. Преподаватель одного из московских техникумов К. В. Квасков давно является ярым приверженцем секты адвентистов седьмого дня. Казалось бы, кому, как не ему, человеку верующему в скорое пришествие Христа и страшный суд над грешниками, бороться за святость семейного очага? Женившись первый раз, Квасков под влиянием адвентистов бросил молодую жену и женился вторично. Квасков скрыл и от загса и от новой жены историю с первым браком. Как только вторая жена пошла в декретный отпуск, Квасков, по-прежнему находившийся под влиянием адвентистов, заявил жене: «В тебя вселился бес, ты не можешь жить со мной под одним кровом. Пока бог не известит меня, что ты очистилась, ты будешь жить у своей матери». С этими словами он выпроводил жену. И вот уже более 12 лет, по убеждению Кваскова, бес продолжает обитать в его второй жене и одновременно в его дочери. И вот что интересно. Адвентистские главари не одернули Кваскова, не напомнили ему евангельские заповеди, касающиеся святости брака, любви к ближнему и т. п. Выступая на адвентистских молитвенных собраниях с елейными нравоучениями о Христовой любви к праведнику и грешнику, Квасков нисколько не стыдится своего позорного отношения к жене и ребенку. И в этом проявляется одна из самых отвратительных черт религиозной морали: ханжество и лицемерие.
Конечно, в «священном писании» можно найти отдельные места, говорящие о взаимной любви членов семьи. Но гораздо больше там высказываний другого рода: «Не мир пришел я принести, но меч… Пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее, и враги человеку домашние его» (Матф., X, 34–36). Может ли все это послужить фундаментом счастливой и прочной семьи?
В нашей стране женщины — равноправные с мужчинами строители коммунизма. Они пользуются общенародным уважением. Многие из них являются выдающимися государственными деятелями, новаторами производства, учеными. От них во многом зависят успехи коммунистического строительства.
Иное положение в обществе освящает религия. Максим Горький подчеркивал, что религия является злейшим врагом женщины. Уже сам библейский миф о сотворении Евы из ребра Адама и легенда о первородном грехе ставят женщину в униженное положение.
Большинство современных мировых религий окончательно сложились в тот период истории, когда женщины были экономически и политически наиболее угнетаемой частью человечества и занимали самое низкое положение в обществе и семье. Освящая этот порядок, религия требует от женщины слепой покорности мужчине. В одном из посланий, приписываемых апостолу Павлу, говорится: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава церкви» (Ефес., V, ст. 22–23).
Отводя женщине место домашней рабыни, христианство, ислам и иудаизм единодушно выступают против всяких попыток женщин участвовать в общественной жизни. И это понятно. Ведь женщина, занятая производительным трудом, общественной работой, не может уделять свое время церкви. Участвуя наравне с мужчинами в решении важных государственных и социальных проблем, как это имеет место при социализме, женщины освобождаются от влияния религиозных предрассудков и перестают быть «кроткими овечками», которых стригут священнослужители. Поэтому богословствующие моралисты изо всех сил стремятся доказать, что женщины по самой своей природе не могут заниматься научной или общественно-политической деятельностью. Один из них — профессор Петербургской духовной академии А. А. Бронзов в книге «О христианской семье и связанных с нею вопросах», признавая, что среди женщин было немало выдающихся представителей науки, искусства и даже видных государственных деятелей, заявляет: «…во-первых, все это лишь исключительные явления. На основании их делать обобщений нельзя. А во-вторых, и эти исключения никогда не были в состоянии проложить своим умом и вообще своими талантами каких-либо совершенно новых путей в искусстве или науке. Открытие этих путей всегда шло от лица мужчин»[41].
Нетрудно понять, как унижают женщину и какой огромный вред приносят такие взгляды. Совершенно очевидно, что религиозная мораль, осуждающая активное участие женщин в общественной жизни и в коммунистическом строительстве, несовместима с нормами нашей этики и целями нашего общества.
Религия и любовь
Христианские моралисты любят говорить, что проповедуемая ими нравственность несет людям идею высокой евангельской любви. Любовь — одно из самых прекрасных, самых возвышенных чувств человека. Во имя ее человек способен совершить выдающиеся подвиги. Но церковники расточают похвалы не этой живой человеческой любви. Нет, ее они объявляют греховной и безнравственной. Для них любовь возможна лишь как проявление молитвенного экстаза, как преклонение перед богом. Исходя из этого, христианские моралисты объявляют сам брак греховным, а высшую добродетель усматривают в аскетическом безбрачии. Один из наиболее почитаемых отцов церкви — «святой» Амвросий в трактате «О девствии и безбрачии» заявляет: «…люди, которые не женятся, не выходят замуж, будут как ангелы на небесах». И далее: «Я не порицаю, конечно, и супружества… но только преимущество отдаю девству… Одно терпимо, другому удивляюсь»[42]. Восхваляя безбрачие, объявляя греховным взаимное влечение любящих людей, проповедники религиозной морали видят в этом основу целомудрия и главное средство борьбы с развратом. Однако в действительности дело обстоит совсем не так. Ибо религия, хотя и провозглашает высшей добродетелью безбрачие и аскетизм, особенно среди священнослужителей, практически толкает нередко на путь разврата и сексуальной извращенности. Баварское общество помощи студентам опубликовало в прошлом году весьма симптоматичное сообщение о том, что «подписка на двухтомный доклад о половых извращениях в среде американской молодежи проведена на два года вперед и уже закончена. 56 процентов подписчиков — студенты теологических факультетов»[43]. Хорошо известно, что среди проповедников и ревнителей христианской морали немало людей, предававшихся самому необузданному разврату.
Верующие могут сказать, что все это не имеет отношения к религиозной нравственности, так как свидетельствует лишь о нарушении ее норм. Однако это возражение несостоятельно. Во-первых, не много стоит мораль, проповедники которой ведут себя столь лицемерно; очевидно, исток этого лицемерия «проповедников» заключен в ней самой; а во-вторых, в так называемых «священных» книгах, каждому слову которых верующие люди должны неукоснительно следовать, содержится не только заповедь «не прелюбодействуй», не только признание греховности живого человеческого чувства, но и указание, прямо оправдывающее «плотский грех». Так, в одном из апостольских посланий говорится: «Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Римл., V, 20). Из сказанного видно, что религиозная мораль глубоко противоречива, антиобщественна и не может служить основой нравственного поведения членов нашего общества.
Нет таких религиозных заповедей, которых не нарушали бы самые ревностные блюстители религиозной нравственности. Но это обстоятельство не смущает защитников религии. Они продолжают утверждать, что без религиозной морали обойтись невозможно, и в качестве доказательства великой нравственной силы религиозной морали ссылаются на поведение святых, которые якобы являются высшим воплощением нравственности.
Религиозный образец поведения
Призывая верующих советских людей во всем следовать примеру «святых», один из современных православных проповедников, обращаясь к своей пастве, говорил: «Мы хорошо знаем о подвижниках, пустынниках, отшельниках первых веков христианства. Какие подвиги добровольно они брали на себя! Подвиги поста, умерщвления плоти, стояния на столпах, целонощной молитвы. Какой силой они совершали эти подвиги? Той силой божией, которая снисходила на них по вере их. Чем глубже вера в сердце человека, тем действенней в нем эта сила божия». Итак, подлинно нравственные святые совершали свои подвиги в первые века христианства.
Перенесемся в середину V века н. э. В глубине Каппадокии, одной из малоазиатских стран, в центре небольшой долины под палящим южным солнцем стоит огромный, в 40 локтей высотой, столп. На его вершине небольшая площадка с полуразвалившейся от ветхости хижиной. В проломе стены виднеется странная фигура — седовласый старец, то безмолвно застывающий в молитвенном экстазе с высоко поднятой ногой, то вдруг начинающий с необыкновенной резвостью класть сотни земных поклонов. Если вы спросите паломников, кликуш и калек, расположившихся у основания заваленного горой нечистот столпа, об этом странном старце, они в один голос ответят, что это святой Симеон Столпник и что это его обычные занятия.
«Жития святых» рассказывают, что святой Симеон, будучи восемнадцатилетним юношей, покинул родительский дом. Это настолько расстроило его родителей, что после долгих поисков его отец, потрясенный горем, скончался. Но Симеон (хотя христианская заповедь требует почитать отца и мать) даже не задумался о горе, которое он причинил родителям. Став монахом, он одел на себя власяницу. Тело его покрылось отвратительными язвами, в которых кишели черви. Зловоние, исходившее от него, заставило настоятеля выгнать Симеона из монастыря.
Спрятавшись в пещере и став затворником, он томил себя голодом и жаждой, предавался посту и молитвам. Не утруждая себя физическим трудом, святой милостиво принимал пищу, которую ему приносили окрестные жители. Стремясь еще больше отдалиться от мирской суеты, преподобный Симеон построил себе столп в 6 локтей высотой. Затем высота этого столпа была доведена до 40 локтей. Поднявшись на этот столп, он, по рассказам биографов, уже не спускался вниз. Вся его жизнь проходила лишь в бесконечных молитвах и поклонах. Вот распорядок дня святого столпника, извлеченный из его жития: «Всю ночь и день до девятого часа стоял он на молитве, после же девятого часа говорил поучение собравшимся у столпа… По заходе солнца опять обращался к молитве».
Предание гласит, что один паломник, наблюдавший за молитвенным трудом святого, насчитал 1244 поклона, которые Симеон Столпник отвешивал с необыкновенной легкостью и без единого перерыва. Устав, паломник сбился со счета, а неутомимый святой долго еще продолжал свою богоугодную работу.
Иногда святой служил богу, стоя на одной ноге. Так, например, ту свою ногу, которая чуть было не согрешила, ступив на колесницу дьявола, он наказал тем, что простоял на ней целый год, не шевелясь. За все это время святой Симеон не мылся и не убирал нечистот. Покрытый червивыми и зловонными язвами, он являл собой образец подлинной христианской святости. «Потрудившись» таким образом для «прославления господа» почти восемьдесят лет, Симеон скончался, по свидетельству его биографов, почти столетним старцем около 464 года.
«Труды» этого первостолпника и своеобразного зачинателя «столпнического движения» не имели ничего общего с подлинным творческим производительным трудом, который во все века и эпохи был главным источником материальных и культурных ценностей человечества. Впрочем, писатель Марк Твен, кажется, нашел единственный возможный вариант производительного использования той энергии, которую тратили столпники на бесчисленные поклоны. В книге «Янки при дворе короля Артура» он рассказывает о фантастических похождениях одного деловитого американца, якобы перенесшегося в эпоху раннего средневековья. Во время одного из своих приключений герой книги прибывает в «долину святости» и застает там кладущего поклоны столпника. «Я подсчитал, — рассказывает предприимчивый янки, — за 24 минуты 46 секунд он отбил 1244 поклона. Жаль было, что такая энергия пропадает зря. Движение, которое он совершал, для механики настоящий клад, — все равно, как если бы нажимали педаль. Я отметил это в своей записной книжке, предполагая в будущем приспособить к нему систему мягких ремней и заставить его вертеть колесо швейной машины. Впоследствии я осуществил этот план, и отшельник превосходно работал целых пять лет». Остается только пожалеть, что предложенный Твеном рецепт использования энергии святых на благо общества так никогда и не был воплощен в действительность.
Во всех многотомных «Житиях святых» нельзя, пожалуй, найти ни одного «святого», мнимого или реально жившего, который мог бы служить примером для подражания. Одни из них совершили десятки убийств, не останавливаясь даже перед отцеубийством; другие, подобно святой Федоре, известны своей супружеской неверностью; третьи «прославились» тем, что годами не мылись, стояли на столпах, уходили в пустыню и вели паразитический образ жизни. Но никто из них не прославился своим творческим трудом, отважной борьбой за счастье народа, никто не сделал ни одного, даже самого маленького, научного открытия, облегчающего жизнь людей. Что касается нравственности современных «святых отцов», то об этом уже достаточно говорилось в настоящей лекции. Мораль, воспитывающая презрение к труду и выше всего ставящая отказ от общественной деятельности, не может служить основой подлинно нравственных поступков и действий. Аморальный облик так называемых «святых» — исторических и вымышленных — является лучшим доказательством несовместимости религии с теми высокими идеалами, которыми должны руководствоваться в своей жизни люди, строящие коммунистическое общество.