Таррэн одарил самку хмеры долгим, неверящим взглядом, словно видел ее в первый раз. Снова молча восхитился ее совершенным и гибким телом прирожденного охотника, идеального убийцы, полностью приспособленного для суровой жизни в Серых пределах. Запоздало подметил многочисленные надрывы и порезы в костяной броне, потеки засохшей крови на боках, израненные лапы, нещадно исцарапанный живот. Ее запятнанные бурыми пятнами ноздри, слезящиеся глаза, обломанный коготь на передней лапе… и внезапно осознал, что суровая хищница не единожды за сегодняшний день спасла ему шкуру. Всем им спасла, приняв на себя львиную долю того, что могло воткнуться, пролиться и даже опалить их непонятливые головы. А Белик, малыш Белик, что так долго сопротивлялся слиянию, всю дорогу старательно помогал ей бежать. Забирал ее боль. Делился силами. Отдавал все, что мог, ради того, чтобы этот безумный поход не закончился полным провалом. Именно он вытащил их из этого пекла! На своих плечах, на израненных ногах и руках, где наверняка сейчас такие же ссадины открылись, как у Траш! Он сделал это! За что ему можно только низко поклониться.
– Тебе надо поспать, – неожиданно хрипло сказал эльф, опуская глаза и со стыдом понимая, что сильно ошибся в Белике, зря подозревая его в подлости, и что на самом деле у хладнокровной Гончей гораздо больше причин держаться от него на расстоянии, чем казалось раньше.
Пацан покачал головой:
– Нет. Еще нельзя.
– Теперь уже можно. Вы истощены. Надо отдыхать.
– Только не нам с Траш, – коротко отозвался пацан, и Таррэн неожиданно почувствовал, что снова начинает злиться.
Торк! Все уже закончилось! Они прошли! Одолели это дерьмовое ущелье! Почти дошли до заставы – сам говорил! А теперь он не желает даже час передохнуть, чтобы не порвать узы ненароком! И почему? Да потому, что есть тут некоторые, с кого он глаз не собирается спускать до самого дома! Свалится, сорвется, сдохнет, как уже чуть было не случилось, а все равно не спустит!
– Проклятье… ты можешь мне хоть немного довериться?!
– Нет, – странной дрожью в груди отозвался быстрый взгляд зеленых глаз.
Темный эльф невольно опустил напряженные плечи и, так же неожиданно успокоившись, невесело усмехнулся:
– Что ж… это хотя бы честно.
– Ты заслужил откровенность.
– Я же враг. Разве нет?
– Ты умный враг, – предельно серьезно посмотрел юный Страж. – Враг умелый. Опытный. Очень опасный, но честный.
Таррэн неопределенно хмыкнул, но Белик, что удивительно, спокойно продолжил:
– Я не собираюсь отрицать твоих достоинств.
– О! Так у меня все-таки есть достоинства? – с иронией уточнил эльф. – У меня? У темного? Ты уверен?
– В каждом есть что-то плохое и что-то хорошее. Честное и не очень. Праведное и подлое. Вопрос лишь в том, что мы желаем показать миру. И ты не исключение… Ты уверен в себе, но, как ни странно, не склонен к самолюбованию. У тебя немалая сила, однако ты почему-то предпочитаешь ее лишний раз не демонстрировать. Ты готов на компромиссы, готов слушать. Ты хорошо знаешь людей, но не презираешь тех, кто слабее тебя, и никогда не используешь это знание во вред. Если, конечно, не вынудят. Еще ты превосходный воин и терпеливый охотник. Надежный спутник, верный товарищ, внимательный собеседник… Ты достоин уважения. Это правда. И ты не виноват в своем происхождении.
Таррэн невольно затаил дыхание, когда его насквозь пронзили две зеленые молнии, но взгляда не отвел. Только чуть вздрогнул и почувствовал, как в груди бешено заколотилось сердце: Белик сказал это так легко, будто за неполный час единения сумел увидеть его душу. Смог понять, узнать, выпотрошить наизнанку. Выходит, теперь действительно знает о нем все?
– Но все же для тебя я по-прежнему враг? – переспросил эльф, на что Белик странно хмыкнул:
– Скорее достойный противник, с которым интересно сыграть.
Таррэн странно улыбнулся.
Противник? Да, именно так малыш и чувствует. Помнит, кому обязан жизнью и рассудком. Не злится, не винит в ошибках, уважает, принимает как равного и все же не верит. По крайней мере, не верит до конца. Хотя, конечно, больше не испытывает той иссушающей ненависти, как раньше. Маленькая ниточка неснятых уз, которую эльф просто не успел сдернуть, очень многое шепнула ему на ухо. В том числе и то, что скрытный, крайне сдержанный на эмоции Страж сейчас не лжет: он действительно больше не считал эльфа кровным врагом. Нет. Всего лишь достойным противником, хорошим игроком и надежным попутчиком, что, признаться, сильно радовало. Подумать только…
Одно хорошо: кажется, малыш не заметил подвоха, не почуял крохотной, чудом уцелевшей нити, по которой его эмоции просачиваются в голову темного эльфа. И пока еще не подозревает о той небольшой форе, которую нечаянно ему сейчас дал. Но оно и хорошо, потому что этим узам Таррэн был готов поверить. И верил, Торк побери! Действительно верил!
– Значит, для тебя это всего лишь игра? – медленно спросил эльф, внимательно изучая спокойное лицо Белика.
– Где-то. В чем-то.
– А наш договор остается в силе?
– Ты о вопросах?
– Да. У меня их осталось немало.
– Позже, – вдруг тонко улыбнулся пацан. – Тебе пора отдыхать, мой ушастый недруг, не то скоро свалишься. Мы поговорим об этом позже, если желаешь, а сейчас хватит. Спи!
Таррэн только охнул, когда резко натянувшиеся узы пугливо дрогнули в руках маленького обманщика, напряглись и внезапно рассыпались зеленоватыми искрами. Но перед тем все же успели передать ему жесткий приказ – железную волю ведущего, властного и требовательного вожака, которому он не мог противиться: «Спи!»
Эльф грязно выругался, потому что после пробуждения не соизволил проверить узы. Причудливо выматерился снова, запоздало сообразив, что всего десять минут назад в их паре был совсем другой ведущий. Затем беззвучно взвыл, поняв, что хитрый мальчишка снова обыграл его по всем статьям, и наконец обессиленно прикрыл веки. Гад! Какой же ловкий гад! Снова так его обмануть! Откровенно посмеиваться про себя, не выдав истину ни словом, ни жестом! Весь разговор старательно контролировать свои чувства! Тихо цедить издевательскую усмешку в кулак! И только сейчас, в самом конце, открыть правду о том, что на самом деле в любой момент мог с легкостью оборвать второе единение! Что видел его маленькую уловку, отлично знал про ниточку оставленных уз, но милостиво позволил ею воспользоваться! Терпеливо подождал, пока не убедился, что эльф снова поверил! Еще раз подтвердил, что тот не ошибся, и лишь после этого нагло вырубил! Да еще и заставил подчиниться! Его, темного, который в свое время даже брату не поддался!
Проклятие! Да как же он пропустил?! Как мог забыть, что за двадцать лет таким фокусам можно и хмеру научить, а не то что Дикого пса! Ну, Белик… Ну, негодник!
Таррэн, в который раз признав полное поражение, мстительно сжал кулаки, но больше ничего не успел: почти мгновенно провалился в глубокий, здоровый сон.
«Спи, – донеслось до него откуда-то издалека. – Спи, эльф, и ни о чем не тревожься. Тебе это нужнее. А я, так и быть, подожду еще…»
Последнее, что Таррэн увидел, – хитро прищуренные зеленые глаза, в которых светилось странное понимание, а еще – непривычно мягкая, какая-то всепрощающая улыбка, от которой почему-то расхотелось рвать и метать и снова знакомо екнуло сердце.
Глава 16
Проснулся он внезапно, как от толчка. Стремительно огляделся, ища причину резкого пробуждения, обшарил глазами пустую башню, пробежался по ворочающимся фигурам спутников, что тоже только-только начали приходить в сознание. Обнаружил на прежних местах мирно досыпающих светлых и наконец наткнулся на молчаливую фигуру Стража, который сидел у противоположной стены и смотрел на него абсолютно ясными глазами.
– Как себя чувствуешь?
– Неплохо, – настороженно отозвался Таррэн и снова огляделся.
Ни Белика, ни Карраша, ни Траш. Похоже, они отсутствуют уже давно. Узы, разумеется, тоже бесследно исчезли. Только в воздухе висел слабый запах воска и, как ни парадоксально, цветочного меда, который был в этих суровых заброшенных стенах весьма неуместным. Да левая щека отчего-то перестала нещадно саднить. Странно…
Эльф осторожно коснулся лица, неверяще провел по скуле пальцами, но ран от чужих когтей не обнаружил – их как хмера языком слизнула: кожа была ровной и абсолютно чистой. Без единой царапинки. Кажется, пока он дрых тут без задних ног, кто-то заботливо и очень бережно смазал глубокие порезы целительным, поистине бесценным «нектаром».
– К’саш…
– А-а-а! – внезапно благим матом заголосил Весельчак, резво вскочив и что было сил пиная в бок только-только продравшего глаза напарника. – Ату! Мы лысого потеряли!
От его истошного вопля проснулись все, даже те, кто вовсе не собирался этого делать, и неприязненно посмотрели на взвившегося с какого-то Торка соседа с редким единодушием. А тот, будто не замечая мрачного выражения чужих лиц, с нескрываемым азартом принялся пихать упорно сопротивляющегося Аркана.
– Вставай! Вставай! Вставай, дурень чернявый! Мы ж его упустили! Прошляпили! Лысого с нами нет!
– Какого… к лешему… лысого? – наконец измученно прохрипел тот, тщетно пытаясь уклониться от щедрого града сыплющихся на него ударов.
– Нашего! Лысого, как твоя коленка! Мы его потеряли!
– Да здесь я, лис дурной, – простонал откуда-то сбоку Ирбис. – Аркан, ты поближе… удави его, а? Душевно тебя прошу – убей, не то я выловлю и так отпинаю, что он навечно заречется будить усталых солдат после полудня!
– Здесь? – фальшиво удивился Весельчак, весьма резво отползая в сторону, после чего с довольным видом уселся, внимательно оглядел помятое лицо товарища, оценил его замученный вид и наконец с вопиющей небрежностью пожал плечами. – Жаль. А мне на миг показалось, что мы от тебя избавились…
– Паскуда!
– Вот-вот, – притворно вздохнул задира. – И я о том же: грубый, неотесанный, невоспитанный тип, от которого даже слова доброго не дождешься.