Урантар тяжело вздохнул:
– Вот, кажется, и пришло наше время…
Рыжий помрачнел, но, на удивление, смолчал. Только тоскливо уставился на отчаянно колышущиеся, будто в сильную бурю, деревья и терпеливо ждал, когда оно покажется наружу. Он не вздрогнул, завидев над зелеными верхушками высокий гребень из толстенных костяных иголок. Не издал ни единого звука, когда последние могучие стволы наконец рухнули и на расчищенном пространстве появилось мощное тело на кривых, изогнутых лапах. Пробежался глазами по подозрительно знакомой, радужно поблескивающей чешуе, укрывающей гигантскую, размером со Сторожевую башню тварь от макушки до кончика хвоста, приметил кольца черного дыма вокруг плоских ноздрей и на мгновение застыл, понимая, что это значит.
Громадная голова, усыпанная костяными пластинами, гибкое вытянутое тело, припавшее книзу на чересчур коротких лапах, длинный шипастый хвост, пропадающий в необозримой дали… Она даже не выползла целиком, а уже заняла чуть ли не треть поля! При взгляде на крупные, ядовито-желтые глаза рыжий чуть побледнел, но тут же упрямо сжал зубы, потому что не собирался сдаваться какому-то откормившемуся земноводному, которое вдруг начало прикидываться огнедышащим драконом. Фиг этой твари, дуре разноцветной!
– Саламандра, – обреченно прошептал Муха, до боли вцепившись пальцами в каменный зубец и с тоской разглядывая чудовищно огромную зверюгу. – Огненная саламандра. Но какая же она здоровая…
Таррэн поджал губы и упрямо тряхнул головой: да Торк с ней, с этой тварью, какая бы они ни была! Что, так и сидеть сложа руки и ждать, пока эта дрянь доберется до стен? Эта тварь одним ударом напрочь снесет полстены! А если вздумает огнем плюнуть, никого вовсе не останется, потому что от такого пламени будет сложно укрыться даже за воротами! Даже в глубине вырытых в скале нор, потому что второй горячий выдох превратит трусов в отличное жаркое под сомнительным соусом из каменных обломков, раскаленной лавы и горячего пара.
Саламандра была очень большой и по-настоящему опасной. Следовательно, уничтожить ее нужно как можно скорее. До того, как она доберется до людей.
Темный эльф молниеносно вскинул лук и выпустил в огромную саламандру целый веер остроклювых стрел, целясь в уязвимые и такие большие глаза. Хоть и далеко до нее, хоть и стоит неудобно, зараза, но в эту мишень можно попробовать попасть. Только целиться надо хорошо да ветер учесть, а еще – не попасть под струю жидкого огня, которая у этой твари потихоньку сочится из ноздрей. Не зря над ней воздух аж колышется, как в знойной пустыне над прохладным оазисом, а тугие бока под чешуей потихоньку светятся, словно там живет маленькое, но очень жаркое солнце.
Стрелы тихо свистнули, в мгновение ока преодолев немалое расстояние до саламандры, но, достигнув усыпанной страшноватыми шипами башки, моментально сгорели от жаркого дыхания, даже не долетев толком до мерцающей огненными сполохами чешуи. От звонкого щелчка гигантская ящерица медленно сморгнула, но атаки, похоже, даже не заметила. Зато оглядывалась так, будто подсчитывала мохнатых солдат и вот-вот готовилась отдать решающую команду.
Наконец ее пасть слегка приоткрылась, по полю прокатилось низкое рычание.
– Внимание! – гаркнул внезапно Стриж. – Первые и вторые – пока весь прицел вниз! Не дайте звергам и желтохвостам забраться! Третьи – глаза наверх! Не пропустите прыгунов! И за небом следить! Там, похоже, будут еще гости!..
От резкого окрика Стражи словно очнулись: зашевелились, заозирались. В их глазах появилась мрачная решимость, губы плотно сжались, обнаженные клинки недобро сверкнули, а пляшущие на кончиках арбалетных болтов отблески угрожающе размножились: Левая застава готовилась к своему последнему бою.
– Луки! Арбалеты наверх! – продолжал надрываться Стриж. – Забрала опустить!..
Воевода, низко нагнувшись, вдруг быстро начал что-то говорить на ухо Велимиру. Тот долго хмурился, на мгновение посветлел лицом, но очень быстро снова помрачнел и покачал головой:
– Нет, они слишком крупные. А вожака я вообще не достану: сам знаешь, у меня лучше с огнем выходит, но саламандра его просто не почувствует – вон как пышет. Наверняка недавно с кладки слезла.
– Еще же не сезон, – пробормотал кто-то из услышавших его Сторожей.
– У этой, значит, сезон. Другими причинами я это объяснить не могу. Если, конечно, она не ждала специально и не отгоняла самцов заранее, а потом набрала такую силу…
– Жаль, – неслышно вздохнул Урантар. – Стриж! Ты ведущих видишь?
– Да, – через пару секунд отозвался Страж. – Как и сказал Белик: три здоровенные хмеры и пещерные мишки. Но слишком далеко: моим не достать. Разве что эльфы попробуют?
Светлые ощутили себя на перекрестье взглядов, мысленно прикинули расстояние и разочарованно покачали головами: нет. Это далеко даже для них. Не суметь, не достать, даже если магией помогать. Очень большое расстояние, а эти зверюги вдобавок прячутся среди зеленых ветвей, постоянно движутся, будто чуют, что за ними идет настоящая охота, и как-то очень уж умело хоронятся за чужими спинами. Действительно умные, сволочи. Даже слишком!
Таррэн молча поднял лук и прищурил левый глаз. Да, далеко. Да, темно. Да, шансов на успех крайне мало, но… почему не попробовать? Тем более что больше необязательно скрывать свою истинную суть: проклятую людьми и эльфами кровь древнего рода. Теперь уже можно, все равно скоро узнают.
Он прикусил губу, молча воззвав к своему второму сердцу, и на мгновение окунулся в жаркий океан, послушно полыхнувший внутри бешеным пламенем. Огонь, словно ожидая молчаливого зова хозяина, с готовностью ответил: тяжелым вихрем пронесся по жилам, вспыхнул во внезапно потемневших глазах, разжег много лет подавляемые чувства и высвободил небольшой краешек этого пламени наружу. В ту же минуту окружающее стало для темного эльфа удивительно четким, поразительно контрастным и нереально близким, будто он смотрел на панораму всего с нескольких десятков шагов. Или видел ее глазами пролетающего в небе орла. Куда-то вдруг исчезло громадное расстояние, пропала всякая неуверенность. Незаметно испарился зародившийся было страх. Подбирающиеся к крепости звери вдруг показались чем-то мелким и несущественным, чем-то неважным и совершенно незначимым, тогда как громадная огненная саламандра, наоборот, засверкала перед внутренним взором мириадами тончайших ниточек, которые протянулись во все стороны и требовательно опутали несчетное количество менее крупных тварей.
Таррэн удивленно дрогнул.
Надо же, и здесь узы… изломанные, неправильные, но все же настоящие узы. И они тянулись от гигантского вожака во все уголки переполненного до отказа поля, накрепко привязывая к себе его мохнатое воинство. Никто из более слабых не посмел от них уклониться. Ни один зверь не решился противиться вожаку. И сейчас все они как единый организм неумолимо приближались к замершим в ожидании людям. Они несли с собой смерть. И это чувствовалось в воздухе, это было написано в их глазах, это сияло перед внутренним взором ошарашенного своим открытием эльфа. И осознание этого заставило его поторопиться.
Да, саламандра с такого расстояния практически неуязвима, она слишком умна и слишком хорошо защищена – и от простого удара, и от магического. К тому же она очень велика, и это значит, что магией, как понадеялся Урантар, ее броню не прошибить, ведь чем крупнее тварь, тем прочнее броня и тем сложнее ее убить. Разве что тараном попробовать, но у эльфа на этот счет имелись большие сомнения. Пока что ящерица действительно неуязвима, хотя внутренний голос подсказывал, что выход непременно отыщется, однако на это нужно время. Тогда как она здесь далеко не одна…
Таррэн не видел укрывающихся в тени деревьев хмер, не слышал отдаленного рева медведиц, не знал, как и когда они поведут тварей в атаку, но был четко уверен, что пять туго сплетенных клубков колышущихся вдалеке призрачных нитей относятся именно к ним, к ведущим. Именно пять: как раз для трех хмер и двух огромных медведиц. Тех самых, о которых говорил недавно Белик. Сейчас, в миг озарения, он сумел их почувствовать, безошибочно отыскал магическим зрением в глубине Проклятого леса с помощью нитей уз, несмотря на многие сотни шагов, безлунную ночь, копошащихся внизу зверей и все остальное.
От внезапно пришедшей на ум догадки эльф затаил дыхание. Потом тщательно прицелился, надеясь, что прав, и наконец плавно спустил тетиву. Стрела была своя, родная, начиненная магией Темного леса. Пусть здешние звери плохо откликаются на нее, пусть у них есть замечательно прочная броня, пусть они кажутся неуязвимыми для чужой силы, но откуда-то эльф знал, что все же есть уязвимые места, потому и метил точно в глаз. Туда, где не было массивных роговых пластинок, не виднелись прочные костяные щитки и не тускнела, как в других местах, четкая аура животного. Только бы ветер не сменился, только бы эта зараза не почуяла неладного и не отвернулась, только бы…
Застава дружно вздрогнула, когда из непролазной чащи внезапно донесся оглушающий рев, полный недоумения, ярости и… боли? А затем вздрогнула еще раз, потому что оттуда, раскидывая в бешенстве заметавшихся в панике зверей, буквально вывалилась огромная медвежья туша, непрерывно размахивающая лапами и люто трясущая мохнатой головой. Медведица была действительно огромной – встав на задние лапы, она легко достала бы до крыши немаленького амбара. Здоровущая, свирепая, умная, очень опасная! И она, без сомнения, была одной из тех пятерых, кто вел сейчас эту армию к несомненной победе. Вот только из правого глаза у нее торчало обломанное древко эльфийской стрелы да по бурой шерсти непрерывно текла горячая кровь.
Таррэн удовлетворенно улыбнулся, приметив, как по разъяренной зверюге вдруг пробежала долгая судорога, а следом ее шерсть вспыхнула, ярким факелом осветив пространство на многие сотни шагов вокруг. Сперва огонь охватил голову, а затем и тело. Значит, он не ошибся: стоило только преодолеть внешний барьер, пробить прочную шкуру, и наконечник сработал как надо. Выходит, чтобы убить здешних гигантов, нужно, чтобы магия лишь коснулась их крови. Минуя неуязвимую кожу, не пу