льница принюхалась. Большую часть из них она знала и часто использовала, когда лечила не слишком больных людей. А совершенно здоровые наёмники разлили заваренные травы по кружкам. Врени подсела к ним. Кто-то пихнул ей в руки кружку с горячим напитком. Все молчали, только Иргай рассказывал какую-то жуткую историю про живого мертвеца, не то вампира, не то ещё какую нечисть, которого называл непонятным словом на своём языке. Мертвец притворялся человеком, нападал на людей и спал в гробу, в котором его в конце концов и сожгли. Врени какое-то время слушала, прихлёбывая горячий напиток, потом встала, пихнула кому-то опустевшую кружку и отошла от костра.
Перекинувшись парой слов с караульными, отошла по нужде в кусты, а, возвращаясь, немного заплутала. Находить свой шатёр среди многих таких же ей было непросто и цирюльница не раз плутала вечерами по лагерю. Дака даже привязала к её шатру голубой шарф, чтобы проще было. Но на этот раз Врени поняла, что ей повезло. Плутая, она вышла к шатру Клоса, из которого доносились негромкие мужские голоса.
— Сколько людей мы потерям? — спросил Клос.
Ответили очень тихо, потом послышался глухой удар и Клос яростно произнёс:
— Нет! Так не годится!
— Есть другой путь, — произнёс Увар.
Врени, не останавливаясь прошла мимо, потом повернула и снова прогулялась мимо шатра.
— Твоя честь-то не воспротивится? — услышала она усмехающийся голос главаря наёмников. — У вас, у благородных…
Из шатра выглянул Вир.
— Кыш, Большеногая, — велел он.
Пришлось уйти.
Наутро настроение в лагере изменилось. Многие проснулись поздно и никто не мешал им отоспаться. Запретили жечь костры. В разные стороны направили разведчиков. Когда они вернулись, всем запретили подходить к шатру Клоса и там о чём-то разговаривали Вир, Клос, Увар, разведчики и ещё несколько наёмников, которые, как цирюльница заметила, пользовались большим уважением у остальных.
Потом ушли Вир с Уваром. Вернулись они уже ближе к вечеру, снова скрылись в шатре Клоса, а после был отдан приказ собираться. Врени заметила, что наёмники, до того казавшиеся беспечными, сделались сосредоточенными и собранными. Будто вовсе другие люди. Напряжение, с утра царившее в лагере, выродилось в деловитость, с которой были сложены все припасы и извлечены оружие и доспехи. Врени предпочла бы разглядеть, что там у них есть, например, она заметила, что Харлан с сыновьями носит другое оружие, чем большинство наёмников, но Дака то и дело отвлекала её, спрашивая то одно, то другое, то прося о помощи. А то предлагая помочь сама, например, ненавязчиво напоминая, что надо бы лекарства приготовить, тряпки на перевязки и вообще, мало ли что понадобится.
Затем отряд разделился. Часть осталась в том, что ещё недавно было лагерем, большинство выехали, и с ними ехал одетый в тяжёлый доспех Клос. Врени не хотелось думать, в каком состоянии будет его рана после таких подвигов, но упрямый рыцарь отказался слушать её советы. Врени огорчённо повернулась к Даке, но та её не понимала. Глаза девушки горели как у кошки и вся она была напряжена, будто перед прыжком.
— Он мужчина, — сказала Дака, как будто это всё объясняло. Врени махнула рукой.
— Что они собираются делать? — спросила цирюльница.
— Не знаю.
— А нам что делать?
— Ждать, — равнодушно ответила девушка. — Фатей, Фатей! Ты куда собрался?! Не дорос ещё! Я кому говорю! А ну, вернись!
Махнув рукой цирюльнице, она умчалась возвращать в лагерь брата.
Ожидание делалось невыносимым. На землю легли сумерки, когда в лагерь примчался один из наёмников (Врени не помнила его имени) и, обменявшись паролем с караульными, велел ехать за ним.
Цирюльнице показалось, что напряжение превратилось в движение, как если бы кто-то отпустил натянутую тетиву. Готовые ехать люди вскочили на лошадей, выехали на дорогу и поскакали по ней в сторону, как оказалось, деревни. Там их встретили остальные наёмники, успевшие согнать местных жителей в пару сараев и занять кабак.
Врени вместе с остальными пришла на площадь. Пока шла, она оглядывалась по сторонам. Деревня была бедная, да что там — по-настоящему нищая. Граф цур Дитлин обобрал людей до нитки, едва оставляя им посевное зерно, чтобы было хоть что-то на следующий год. Покосившиеся крыши, облупившиеся стены домов, облезлые тощие собаки… Цирюльница была готова спорить, что скот такой же жалкий, да и запертые в сарае люди не лучше.
— Не шуметь! — велел Увар, когда они собрались на деревенской площади. Гудящая, переговаривающаяся толпа разом замолчала. Это было странно. До сих пор Врени не воспринимала всерьёз Увара с его суетливостью, небольшим ростом и вечными волдырями. И другие, кажется, относились к нему так же. Никто не стеснялся спорить и даже ругаться. А теперь замолчали. — Людей не бить. Из сараев не выпускать. Кто попробует бежать — убивать. Кто попробует попасть в деревню — ловить или убивать. Ждите тут. Потом пришлём за вами. По погребам не лазить, чужое добро не трогать! Все поняли?
— А что ты на Фатея смотришь?! — возмутилась Дака. — Он один по погребам лазил?! Казарь будто не лазил?! Аким будто не лазил?!
Казарь и Аким были сыновьями наёмников, женатых на единоплеменницах матушки Абистеи.
— А кто их на это подбил?! — возмутилась мать Акима.
— Тихо! Лазали все. Попался Фатей, — отрезал Увар и так тяжело посмотрел на Даку, что она замолчала.
— Всё ясно? — спросил главарь. Дождавшись утвердительного гула, он повернулся и пошёл к собирающемуся отряду.
Врени впервые видела, как наёмники собираются — теперь стало ясно — захватывать графство. Похоже, Клос задумал взять замок, как его там… Вардула…
Каждый знал, что ему делать. Пятеро остались в деревне вместе с женщинами и детьми, остальные ушли на юго-восток, в сторону замка.
Матушка Абистея отдала несколько коротких приказов на своём языке — и Мада с Зариной захлопотали вокруг очага в кабаке, разбирая свои и захваченные припасы.
— Ждать, — ответила Дака на растерянный взгляд Врени. — Не бойся, Увар умный. Он знает, что делает.
— Они собираются штурмовать замок! — почти простонала цирюльница. — Совет баронов велит отрубить Клосу голову, а нас всех повесят!
— Пусть сначала поймают, — фыркнула Дака. — А почему совет баронов? У вас нет… как вы это зовёте? Короля?
— У нас был Дюк, — нехотя ответила цирюльница. — Он умер, когда на свете не было даже моего деда. А теперь нами правят бароны и графы. Каждый своими владениями и вместе они правят страной.
— А мы сейчас где?
— Мы сейчас в графстве Дитлин.
— А где граф?
— Говорят, его убил Клос.
— Тогда чего ты боишься?
— Закон запрещает захватывать замки баронов. Это нарушение священного мира, объявленного в стране.
Дака пожала плечами.
— Увар умный. Он знает, что делать.
Врени нисколько не успокоилась, но Даке стало не до неё. Она хватилась Фатея и убежала его искать. Вскоре девушка вернулась, одной рукой держа брата за ухо, а другой — лук, который выглядел так же странно и чуждо, как и одежда девушки. Впрочем, в Тафелоне луков почти не было.
— Я тебе разрешала его брать? — ругалась Дака, затаскивая брата в кабак. — Я тебе разрешала его брать? Унаследовал?! Ты ничего ещё не унаследовал! Сопляк! Не дорос! Я кому сказала — тихо сиди! А ты что?! Сторожить! Кого там ты будешь сторожить?! Ты его натянуть не можешь! Иди сюда! Садись! С места сойдёшь, я тебе! Врени, проследи, прошу тебя!
— А ты куда? — не поняла Врени.
— Сторожить, — удивилась вопросу Дака. — Ты бы видела! Там из сарая через крышу хотели вылезти! Мальчишки! Как Фатей! Ух, я им!
Девушка убежала. Врени уселась рядом с Фатеем на скамью. Оставалось только ждать.
Если попробовать сейчас сбежать и сделать вид, что она не с ними, её просто пристрелят. Потом, может, даже пожалеют. А, может, и нет.
Ночь перевалила за половину, когда за цирюльницей прислали из замка. Примчался седой Берток, один из самых уважаемых наёмников, велел Иргаю, который к своему разочарованию остался с женщинами, вместе с Врени скакать немедленно в замок, а остальным — собираться и ехать следом. Парнишка, припомнила Врени, накануне уходил в разведку вместе со старшим братом, и теперь знал дорогу. Впрочем, думать было некогда. Иргай погнал лошадь и цирюльнице пришлось постараться, чтобы удержаться на своей.
Дорога вильнула, выводя к Вардуле, и Врени смогла разглядеть замок вблизи. Замок выглядел внушительно, куда лучше, чем Ордула в Фирмине. Высокие стены с башнями по углам, тяжёлые ворота, на которых поверх герба Дитлина висела небесно-голубая тряпка такого же цвета, как и шарфы на головах наёмников.
В замке всё было кончено. Наёмники деловито стаскивали в сторону убитых врагов, тяжело раненных добивали, легко раненных связывали и оставляли ждать: когда лекарь поможет своим, может быть, займётся и ими. Своих раненых было немного. Фабо, Ильз, Мизи, Конрад, Эрно… Убитых не было вовсе. Ночное нападение не оставило жителям замка шансов… да и не ждали они… когда в стране священный мир, когда земли далеко от границы… кто мог подумать, что в замок нагрянут наёмники, которым плевать на законы?
Врени ввели в зал, где в кресле с высокой спинкой, явно графском, полулежал бледный Клос. Доспехи с него давно сняли и сейчас Вир разрезал рубашку на плече рыцаря.
— Что случилось? — устало спросила цирюльница.
— Что-что, — прорычал раздражённый Вир и сплюнул в очаг. — Что могло случиться? Говорил я ему — береги руку. А он… как полез мечом махать. Будто и не раненный. Теперь гляди.
— Не скажи, Серый, — отозвался Увар. Главарь наёмников сидел рядом с перевязанной головой, но, похоже, не слишком пострадал. После Клоса следовало заняться им. — Если бы не он, нам бы туго пришлось.
— А если бы не твои ребята, туго пришлось бы ему, — огрызнулся Вир.
Врени осмотрела рану. Ничего такого, чего не следовало ожидать. Но заживать она теперь будет…