Учёный капнул капельку раствора в стакан, оставленный на столе, долил воды из графина и протянул девушке. Она осторожно глотнула, потом выпила всё до конца. Может быть, так падал свет, может быть, Олафу просто показалось, но белые щеки слегка приобрели румянец, а губы порозовели. Юноша потерял дар речи. Ему казалось чудом происходящее. Наверное, сама Жизнеродящая привела их в этот дом.
— Я не знаю, как вас благодарить! — вымолвил ошарашенно.
— Никак, — усмехнулся Крахен. — Я только исправил свою невольную ошибку.
Они все ещё долго беседовали. Делились мыслями об устройстве Империи. Обсуждали прочитанные книги. В непринужденной атмосфере день пролетел незаметно. Молчаливая служанка приносила угощения, заменяла использованные приборы на новые, сновала туда-сюда, как тень. Наконец, гости собрались уходить: уже довольно поздним вечером, когда начали зажигаться фонари, а городские ворота, наверное, закрылись.
Каплеобразный хозяин дома и его молчаливая служанка вышли провожать Летту и Олафа на порог дома. Стояли долго, улыбаясь вслед, как добрые друзья, пока гости не исчезли из виду.
Молодые люди шли по дороге, привычно держась за руки. Волосы Летты, постепенно приобретающие песочный оттенок, развевал ветер. Печать власти была залогом того, что ворота откроются в любой час. Нечаянно раздавшийся стариковский голос в спину показался каким-то добрым знаком из будущего:
— Сударь, вы нашли то, что искали?
Олаф с улыбкой обернулся к высокому лысому старику:
— Да, нашел.
— Вот, я же говорил, шарики не подводят! Я загадал, чтобы у вас все получилось!
— Спасибо! — Олаф пожал руку бодрствующему старику, и тот проводил уходящую по дороге из Темьгорода пару мудрым многоопытным взглядом.
— Доброго ветра вам в спину, король Лаферт!
СКАЗКИ ИМПЕРСКИХ ДОРОГ
Старик из Темьгорода пожелал попутного ветра в спину от всего сердца. И Олафа долго не оставляло ощущение, что именно это пожелание ведет их с Леттой безопасными дорогами: вперед и вперед, через горные перевалы, мимо становищ разбойников и работорговцев. Воспользоваться ветроаппаратом король Лаферт не мог: тот бы сразу перенес его к брату, а к разговору с ним юноша пока не был готов. Так и шли. Своими ногами. Куда глаза глядят.
И перед началом холодного сезона оказались в ничейном домике посреди заросшего увядающего сада.
— Смотри, Олаф, звезда падает! — воскликнула Летта на пороге, глядя в небо.
— К счастью, — юноша потянул ее внутрь, в тепло и уют.
И первым, что бросилось в глаза: старинная книга в дорогом кожаном переплете, с подбитыми уголками, закрывающаяся на изящный крохотный замочек.
Летта бережно прикоснулась к ней. Олаф ощутил ягодный аромат нежности, заполнившей душу девушки.
— У меня была такая же, мама подарила.
— Жаль, ключа нет.
— Не надо ключа, — она нажала на хитро спрятанный рычажок.
Обложка распахнулась с тихим мелодичным звоном. И из книги полились сказки…
КРЫЛАТАЯ СКАЗКА
На вершине горы, поросшей густым лесом, стоял полуразрушенный замок. Люди давно забыли о его существовании. Даже любители легкой наживы и случайные путники не искали приюта за его стенами.
В замке жили двое: молчаливая неулыбчивая женщина, что всегда носила на шее шнурок со старинным медальоном, и ее маленькая дочь — не по годам рассудительная и послушная. Они не были хозяйками этих руин, просто однажды проходили мимо и остались. А замок принял их, как долгожданных гостей.
Чтобы прокормить себя и дочь, женщина спускалась с горы в небольшой город и лечила людей, прослыв среди них знахаркой. За услуги с ней редко расплачивались деньгами — чаще одеждой, едой или другими вещами. Так и жили: ни богато — ни бедно, ни сыто — ни впроголодь.
Однажды женщина вернулась обессиленной, едва перешагнув через порог, упала и не смогла подняться. Дочка пыталась ей помочь, но силенок не хватило, и тогда она кинулась за ворота замка, хоть прежде мать ей и не разрешала этого. По еле различимой тропе девочка побежала вниз, к людям, чтобы привести кого-нибудь на помощь. Она бежала так долго, что уже успели сгуститься сумерки, стало темно и страшно. Вдали выли дикие звери, в кустах сверкали чьи-то глаза, внезапно прямо посреди тропы вырастали мощные корни, подставляющие девочке подножки, но она не останавливалась.
Неизвестно, дожила бы малышка до утра или заблудилась бы и стала добычей хищника, но на ее пути встретился старец. Он ловко перехватил бегущую девочку:
— Стой, дитя! Куда спешишь? Разве не должна ты в этот час наслаждаться сновидениями под колыбельные любимой матушки?
— Ради моей матушки я и отправилась в путь! — ответила девочка. — Кроме нее у меня никого нет. Она тяжело заболела, и я бегу, чтобы привести помощь.
— Веди меня к ней, ибо я владею наукой исцеления! — воскликнул старец.
Однако, когда они добрались до замка, матушки там не оказалось. За порогом лежала лишь ее одежда на груде необработанных драгоценных камней и маленьких золотых слитков. Девочка принялась звать и искать женщину. А старец стоял и молча теребил свою бороду. Потом он подозвал к себе маленькую хозяйку замка:
— Скажи, дитя, ты уверена, что жила со своей родной матерью?
— Что вы, сударь! О чем вы говорите?
Странный вопрос напугал малышку, и она горько заплакала. Ко всему прочему, девочка заметила среди вещей медальон, с которым матушка никогда не расставалась.
— У меня есть основания предполагать, что женщина, почившая на этих каменных плитах, была драконицей: только от них остаются столь милые людскому глазу драгоценные останки. А медальон — второй признак принадлежности к роду крылатых: женщинам достается золотой вензель, передающийся от матери к дочери, а мужчинам выжигают нечто подобное на правом плече. Ты можешь очень выгодно продать прах, тебе хватит вырученных средств, чтобы безбедно прожить всю жизнь. — Предложение звучало бы кощунственно, но старец говорил мягко и немного виновато.
— Я не знала другой матери. Она не превращалась при мне в дракона. И имя у нее было человеческое — Клотта Эраджаль, — захлебываясь слезами, возразила девочка. — Должно быть, сюда явился страшный колдун и убил матушку! А приди мы немного раньше, вы бы могли убедиться, что она была очень хорошей женщиной!
— Нисколько не сомневаюсь в этом, дитя! — Старец обнял малышку и принялся гладить ее по голове. — А как твое имя?
— Мирра.
— Что ж, Мирра, я — Лазарь. Я магистр, ученый. Некогда преподавал в Центральном университете Империи драконологию и сферу магического влияния. Теперь вышел на заслуженный отдых и странствую по свету. Поверь моему опыту, имя твоей матушки — самое что ни на есть драконье. Видимо, у нее были все основания бежать от людей. Если ты позволишь, я останусь, чтобы опекать тебя. Возможно, мне посчастливится увидеть, как и ты, дитя, обретешь свои крылья. — И признался смущенно: — Хоть я и драконолог, но не видел вживую ни одного крылатого.
Мирра мало что поняла из напыщенной речи старца. Однако тон его был настолько спокойным и доброжелательным, что девочка немного успокоилась. Она выудила из вещей материнский медальон и повесила его на шею.
— Не знаю, с чего вы решили, что у меня вырастут крылья. Я самая обычная девочка. Но вы, конечно же, можете остаться жить здесь, места нам точно хватит. А если опять явится злобный колдун, погубивший мою мать, вы поможете мне его одолеть!
Лазарь не стал спорить с сиротой. Кивнул. Драгоценности они собрали в большой кувшин, залили его горлышко расплавленной смолой и поставили в нишу одного из бесчисленных коридоров замка.
Старец и Мирра зажили вместе. Они возделывали сад, гуляли, ходили на охоту. Каждую свободную минутку Лазарь чему-нибудь обучал девочку, а она с благодарностью усваивала его уроки. Особенно малышка любила рассказы ученого о драконах: что они обретают крылья, вступая в период юности; могут становиться невидимыми, управлять природными стихиями; а также врачуют чужие болезни и раны, увы, ценой собственного здоровья.
Мирра обнаружила в замке библиотеку, и старик заинтересовал подопечную чтением. Научные труды казались малышке скучными, а вот сказки и истории с приключениями она полюбила.
Конечно, Мирра очень скучала по своей матушке, переживала, что ничего не знает о своем отце. Но с Лазарем ей было спокойно и надежно, будто с родным дедушкой. Он часто советовал сироте остерегаться людей, держать в тайне место, где она живет, потому что можно нарваться не только на любителей поживиться, но и на охотников за ее сердцем. В самом буквальном смысле: ведь им хорошо известно, что если добыть драконье сердце и съесть его свежим, еще истекающим теплой кровью, к охотнику перейдет драконья магия и сила. Драконицей себя Мирра не считала, однако к советам Лазаря прислушивалась.
Так они прожили около десяти лет. Ничего драконьего в девочке не появилось. А вот старец совсем одряхлел, стал забывать даже простые вещи, чаще присаживался отдохнуть.
Девушка понимала, скоро Лазарь уйдет к Жизнеродящей, и печалилась, что так и не исполнилась его мечта — увидеть живую драконицу. Мирра по-прежнему думала, что матушка была самой обычной женщиной, и ее погубил злой колдун. Зачем и почему — непонятно. Но ведь с этими колдунами всегда так!
Ранней весной Лазарь попросил вывести его на солнышко. Он присел на каменную скамью, подставил лицо теплым лучам, вздохнул в последний раз и умер. Теперь Мирра точно осталась на свете одна-одинешенька. Горе охватило душу тесным коконом. Девушка попыталась выбраться из него… И вдруг почувствовала, что взлетает. Тень на земле от ее раскинувшихся крыльев была черней ночи. Пламя, вырвавшееся из горла, сожгло тело Лазаря, а поднявшийся ветер развеял пепел. Даже каменная скамья оплавилась, словно восковая свеча.
Первый полет Мирры продолжался до самого вечера. Она одновременно и боялась, и восхищалась, и сожалела, что Лазарь не дожил до этого момента, не знала, сумеет ли вернуться в человеческий облик. Мысль, что придется жить в одиночестве — приводила ее в отчаяние. Но зато ощущение невероятной свободы, полета, новые возможности — радовали.