Лейтенант Мешков был прежде всего артиллеристом, что и доказал вопросом:
– Вы сказали, что граната сильно взрывается. Насколько сильно?
– Вопрос, скорее, к нашему командору.
Малах постарался не допустить на своё лицо выражение превосходства.
– Это, господа, надо не рассказывать, а показывать.
– Подожди, Михайло. Мне другое непонятно: как тут целиться?
– Правильно спросили, Тихон Андропович. Снова скажу: мне куда проще показать, чем рассказать.
– Ещё минуту, Малах Надирович. Вы говорили, эти гранаты литые из чугуна?
– Именно так, Владимир Николаевич, из него самого. Вообще-то можно из чего угодно делать: например, из камня; это недорого, только сила взрыва меньше будет… примерно вдвое.
– Так что, господа, идём?
Хорунжий попытался приподнять гранатомёт вместе со станиной.
– Вдвоём нести можно, и пупок не вывалится, – резюмировал он.
– Разрешите, господа, помочь, – вдруг предложил дракон, и под взглядом красноватых глаз орудие вдруг поднялось в воздух.
– Так куда несём?
Малах ткнул пальцем:
– Вон к тому кусту. А целью будет каменный выступ, самый высокий в том направлении, видите его? Господа, помогите нести снаряды.
Люди в некотором обалдении подхватили в обе руки по одному снаряду.
– Магия? – шепнул Семаков Тифору, уже зная ответ.
– Она самая, только Таррот в ней сильнее.
– И любой маг так может?
– В университете учат. Даже я так могу. Но нашему славному дракону это в меньший труд, – пояснила маг жизни.
– Ящик бы сюда, снаряды нести было бы удобнее, – проворчал Тифор.
– Не подать сквозь портал, – возразила женщина.
– Ящики можно достать, – заметил Мешков. – Владимир Николаевич, запиши.
Местные моряки принялись устанавливать свои устройства для измерения дистанции. На свет появилась грифельная доска.
– Вы на этом делаете временные записи? – догадался капитан Риммер.
– Ну да. Удобно: записал, а потом стёр.
На определение дистанции потребовалось менее четверти часа.
– Пять и три десятых кабельтова, – вычислил Мешков.
Вперёд вышел Малах.
– Господа, сейчас демонстрируется стрельба по наземной цели. На море это по-другому, и отличия существенны. Если ставится цель повредить сооружение или поражение солдат противника, то целиться надо с недолётом, но главное – чётко определить расстояние. Сейчас я это делаю на глаз и по нашим меркам. – Лейтенант задвигал ползунками на серебряных линейках. – Имейте в виду: вот эти деления означают наши меры длины, они, сами понимаете… Всё, готово. Теперь: кто готов поработать заряжающим?
– Я! Вероятно, мне как артиллеристу и предстоит стрелять потом.
– Михаил Григорьевич, вам надо бы следить за процессом наводки. Уж лучше я.
– Мне ж ещё есаулу докладывать, так что надо бы…
– Господа, не будем спорить. Каждый зарядит по одной гранате вот сюда, в этот лоток. Он вмещает пять снарядов. Кстати, в бою надлежит предусмотреть быструю подачу боеприпасов. У меня на корабле матросы их передавали по цепочке. Да, вот мера безопасности. Я настоятельно советую не стрелять в упор из гранатомёта, особенно на суше. Может своих же посечь осколками.
– А любопытно бы знать, как…
Что именно хотел знать хорунжий, так и осталось неизвестным, так как пушкарь из иного мира уже сдвинул рычажок, пояснил: «Это стопор», затем ткнул пальцем на диковинную букву, выдавленную на серебре. Затвор шмыгнул туда-сюда, пропуская снаряд вниз и досылая его на обратном ходе в ствол. Мгновенно земля на расстоянии примерно пять кабельтовых вздыбилась жутковатым чёрно-рыжим веером. Звук пришёл не сразу.
– Недолёт тридцать ярдов, – успел сказать Малах прежде, чем грохот обрушился на уши зрителей.
– Как сорокаведёрную с порохом рвануло. – Казак думал, что сказал это себе под нос, хотя на самом деле произнесено было во весь голос.
– Нет, казаче, тут не бочка была, куда больше.
Взлетевшая в воздух земля ещё не успела опасть, как посыпались вопросы:
– Малах Надирович, что за силища там поработала?
– Сам точного названия не знаю, только слышал однажды, как Профес сказал: при попадании в камень эта граната, дескать, эквивалентна ста килограммам тротила.
– Килограмм – французская мера веса, два фунта сорок два золотника, в этой гранате примерно шесть пудов и одна десятая получается, – заявил эрудированный Семаков. – А что такое тротил?
– Тоже не знаю; у нас вашего пороха нет, мне не с чем сравнивать.
– Ну разве что на глаз… В пересчёте на порох более двенадцати пудов, за это ручаюсь, а в бочке и десяти пудов не будет.
– Владимир Николаевич, ведь в городе переполох может быть – этакий гром не услышать нельзя.
– Так пока проверяющие доедут, мы всё и закончим.
– Господа, вернёмся к испытаниям.
– И то верно. Михаил Григорьевич, не желаете ли?
Флотский артиллерист пытался скрыть волнение, но выходило неубедительно. Он долго и тщательно выверял прицел, выставленный Малахом, потом нажал пальцем. Взрыв вздыбил землю уже ближе к цели. Мешков подумал, что если такой случится хотя бы рядом с линейным кораблем, то течь тому обеспечена, если не что похуже.
– Имейте в виду: попадание в воздух не даст практически никакого результата. Другими словами, наводчик должен прицелиться так, чтобы телепортация произошла именно в землю или в воду. Имею в виду: целиться стволом и при этом правильно выставить расстояние ползунками. Есть и ещё соображения по поводу стрельбы в море, но это уж потом.
Всего ушло четыре снаряда. Последним стрелял Неболтай, и у него вышло наиболее эффектно: верхушку цели срезало начисто. Правда, казачья гордость была несколько уязвлена тем, что наводил всё же иноземный лейтенант.
– Ещё есть хорошие новости: пакет чертежей быстроходного корабля будет готов и выслан через три дня. Пистолет для вас, Тихон Андропович, только через пять дней. Обойдётся в шесть золотых.
– Я одолжу. – И князь выложил тридцать рублей золотом. – И, Малах Надирович, с этими чертежами придётся, как ни крути, явиться пред взором большого начальства. И ваш фонарик взять, и пистолет с винтовкой.
– Разумеется. А кому вы хотите рассказывать и показывать?
– Командованию флота. Хотя… Владимир Алексеич в отъезде.
– Оно и к лучшему. Пал Степаныч нас точно выслушает.
Предвидения оправдались. На полдороге бричка встретилась с казачьим разъездом. К счастью, вахмистр лично знал Неболтая. Объяснения были даны самые убедительные:
– Да это флотские новый порох испытывали для бомб. Тротил называется.
– Откуда ж такой?
– Лейтенант князь Мешков за свои деньги купил на пробу. Только заряжать им ничего нельзя, уж больно сильное зелье, любую пушку аль ружьё разорвёт в куски к разэтакой матери.
– Сколько отдали, вашсиясь?
– Да не так дорого, по двадцати пяти копеек на бомбу выйдет. Но это если купить разом сотню зарядов.
– Выходит, не казённый?
– Какое там! Купец один продал, но мы все побожились имя не называть. Турок он опасается. У них, говорит, свои людишки в порту есть.
Последовали понимающие кивки.
– А посмотреть можно, как это бьёт?
– Мы и сами бы рады ещё посмотреть, да весь запас тротила пожгли. Но купец обещал ещё продать.
Глава 7
Весь следующий день ушёл у землян на обсуждение способа подачи новых сведений большому начальнику и на составление плана действий. Споры были ожесточёнными.
– …А кого ты возьмёшь с собой к Пал Степанычу? Слово казачьего хорунжего для него не дорогого стоит…
– …Тут другое надо учесть: как пресечь распространение слухов?
– А никак. Пусть себе болтают о волшебниках, что на драконах летают. Думаешь, турки в это поверят?
– С них станется, а вот французы – нипочём…
– …Как раз дракона показывать на людях не надо бы: очень уж он смахивает на выходца из такого места, которое к ночи не поминают…
– …Марью Захаровну не забыть бы представить Николай Иванычу…
– Не Марью, а Мариэлу.
– А ведь прав Тихон: верным делом её имя переделают. Ей, надеюсь, всё равно, а нашим вроде как ближе…
– …Я вот подумал: а что, если её сам Пал Степаныч представит?
– Дельная мысль. Запиши.
– …Тут другое. Как бы нам гранатомёт на море испытать? На это корабль потребен…
– …Без разрешения адмирала – и думать нечего.
– …Что-то небольшое. Шлюп… мишени сделать – дело плёвое…
– …А вот хорошо бы самого адмирала на испытания взять… пусть он видит…
– …Допрежь времени нельзя… если криво пойдёт, то, сам понимаешь…
– …Если хотя бы капитана пароходофрегата, уж тот бы подтвердил…
– …Артиллерийский офицер – вот кто нужен, может, даже не один, а капитан пароходофрегата – тот на ходовые их корабля…
– …Сколько, по-твоему, времени уйдёт на постройку?
– Запиши, это будет ещё один вопрос.
– Тогда уж заодно: сколько стоить будет?
– Записываю.
– А вот ещё мысль. Помнится, наши дуванили взятое в запрошлом походе, так там каменья самоцветные были. Спросить наших… кхм… гостей: а не бывает ли таких камней, что у них не ценятся, а у нас – очень даже? Или наоборот. Я в ценах не особо, так вы поболе моего знаете. А то найти купца…
– Светлая у тебя голова, Тихон Андропыч, за то и уважаю. Записать всенепременно!
– Записываю.
– А у меня и купчишка такой есть на примете. Я у него, помнится, для Таты сторговал колечко…
Следующий день, по мнению лейтенанта Семакова, принёс удачу. Главный её компонент выразился в туго свёрнутом цилиндре бумаг, который капитан Риммер предъявил для ознакомления. Это были описание и чертежи необычного корабля. На первом был рисунок: одна короткая мачта почти без такелажа, скошенный острый нос, невысокая надстройка со скошенной же передней стенкой, на баке уже знакомый гранатомёт.
Но в бочке мёда, как водится, оказалась ложка дёгтя, да ещё не одна. Первое, что бросилось в глаза обоим флотским: все размеры выставлены в тамошних единицах, и, что гораздо хуже, все пояснительные надписи сделаны на незнакомом языке. На отчётливо проступившее недовольство на лицах потенциальных заказчиков Малах отреагировал с великолепной небрежностью: