Осмотр вряд ли занял и две минуты.
– Как я и предполагала, воспалительное состояние снято… – Магистр чуть-чуть покривила душой. Конструкты, поставленные на совесть, ещё действовали, хотя нужды в них уже не было. – Теперь вам можно вставать. В полдень рекомендую поесть, как обычно. Вы ведь уже позавтракали, не так ли?
– Ну да, но Фрося говорит, вы не велели давать много. А я такая голодная…
– Так и должно быть, – улыбка.
– Мариэла Захаровна, я сейчас оденусь, а вы, коль не в труд, подождите. Я непременно должна с вами поговорить.
– Так я как раз и хотела кое-что вам сказать по лечению.
На самом деле разговор предполагался и на другие темы.
Отдать справедливость княгине, она оделась необыкновенно быстро, с помощью горничной, понятно. Весь процесс занял от силы полчаса. Под чай с домашним печеньем началась беседа.
С самого начала иностранка твёрдо объяснила пациентке все особенности состояния её здоровья, сказав в заключение:
– Я думаю, Татьяна Сергеевна, что отсутствие у вас детей как раз и объясняется хроническим воспалением… по женской части. Но теперь, когда я его сняла, вы, с большой вероятностью, забеременеете, и тогда настоятельно рекомендую переехать в безопасное место. Если то, что я слышала от князя, верно, то война совсем близко. Как… – на короткое мгновение Мариэла Захаровна запнулась, – ваш лечащий врач настаиваю: беременным здесь не место.
Княгиня учтиво поблагодарила, заверила, что последует разумному совету, и перехватила нить беседы:
– Мариэла Захаровна, так вы и вправду учились в университете?
В ответе, как показалось Татьяне Сергеевне, прозвучала снисходительность.
– Если бы только в университете. Для начала там учатся четыре года, это даёт ранг бакалавра. Потом ещё трёхлетний курс и лечебная практика, после них экзамены, тогда можно получить лиценциата. У меня на это ушло всего шесть лет; для моей специальности довольно быстро. А потом ещё магистерские спецкурсы, и обширная практика, и защита диссертации – это ещё шесть лет. Магистр имеет право лечить, но лишь с разрешения наставницы и под её присмотром. Ну, разве только в исключительных случаях самостоятельно… Я уж пять лет, как магистр. Думаю, ещё годика три-четыре – тогда стану доктором.
Татьяна Сергеевна не была сильна в устном счёте. Вот почему она, не подумав, брякнула:
– Сколько ж вам лет, Мариэла Захаровна? – И тут же прикусила язычок.
Но эта удивительная женщина не обиделась, а улыбнулась:
– Судите по внешности? Она результат моего легкомыслия. Знали бы вы, как мне влетело за это!
– Простите великодушно, не поняла: от кого и за что влетело?
– Омолодила я себя. За это от наставницы и попало.
Княгиня всё ещё не понимала и попыталась уточнить:
– Вы сами себя омолодили?
– Ну да.
– И успешно, насколько вижу?
– Конечно.
Понимания не прибавилось, что и выразилось в реплике:
– Вы же никому вреда не причинили, даже себе самой. Так в чём тут грех?
– В том, что замахнулась я на действие не по своему рангу. Омоложением может заниматься только тот, у которого ранг доктора. Ну, или повыше.
Любопытство подстёгивало задавать всё новые вопросы, но голова у бедной пациентки уже шла кругом, поэтому она спросила нечто наипростейшее:
– А выше доктора кто?
– Кандидат в академики. Ещё старше в ранге – академик. Моя наставница как раз такая и есть. Выше уж никого нет.
Татьяна Сергеевна за малым не лопнула от переполнявших её вопросов. Пытаясь справиться с потоком информации, она решила сделать паузу и отхлебнула из чашки. И вдруг повернула беседу в совершенно другом направлении:
– Мариэла Захаровна, скажите, что я могу для вас сделать? Сказано было таким молящим голосом, что маг жизни невольно улыбнулась.
– Татьяна Сергеевна, да мне ничего не надо. Вот разве что… при случае расскажите о том, что получили мои услуги. И что вы остались мной довольны. Но сразу предупреждаю: есть такие больные, которым я наотрез откажу в услугах, и не по причине дурного характера. Это связано… с особенностями организма, и предвидеть такое не в моих силах.
– Ну, уж историю сию другим дамам расскажу, будьте уверены. Но это и не услуга. Тогда… тогда хотите – я подыщу вам квартиру? Или даже дом?
Мариэла сразу же подумала о доме, окружённом большим садом – такие она здесь видела. С оградой на расстоянии не менее двадцати пяти ярдов от дома. А ведь это защита от негации.
– Пожалуй, вы правы, Татьяна Сергеевна. Но сейчас у меня и моих товарищей на это просто нет денег.
– Уж за то, чтоб поискать да порасспрашивать, точно денег не возьму. А там и заработаете – с вашими-то умениями.
– Не очень всё это просто. Неужели вы думаете, что я беспрепятственно получу разрешение на врачебную практику?
Сказано было не особо гладко, но вполне понятно. Княгиня устремила взгляд за окно. Потом глянула в глаза собеседницы и твёрдо заявила:
– Я подумаю, Мариэла Захаровна. Тут есть о чём подумать. Да, вот ещё: я могла бы дать совет вам в части одежды. Ваш плащ, он, знаете ли, не вполне здесь моден…
Пока длилась эта беседа, лейтенант Острено успел добраться до своего начальника. Доклад был выдержан в самых восторженных тонах. Выводы были столь же оптимистичны:
– Павел Степанович, я бы настоятельно рекомендовал купить и установить на линейных кораблях такие орудия. С дистанции хотя бы и семь кабельтовых – а то и больше, потому как препятствий к этому нет, – они же искрошат в щепки любого противника! И потом, расход боеприпасов велик, конечно, но если я правильно понял, можно купить хоть пятьсот пудов. При цене двадцать пять копеек за гранату выйдет двести рублей золотом. Ей-же-ей, расход не столь велик! Да ещё хороший интендант всенепременно сумеет выторговать скидку.
– Уж могу сказать, куда пойдёт эта скидка, да-с! – В голосе адмирала звучало глубокое сомнение в интендантах вообще, а равно в их добрых намерениях. – А знаете что, Феофан Христофорович? Хорошо бы мне лично поговорить и с этим иностранным артиллеристом, и с лейтенантом князем Мешковым, ведь он тоже по этой части не последний. И лейтенанта Семакова тоже пригласите. – Это было уже почти приказом.
– Когда вам будет угодно их принять?
Нахимов прикрыл глаза.
– Пополудни у меня визит в госпиталь навестить болящих… Тогда здесь же, в шесть часов пополудни.
– Не сомневайтесь, Павел Степанович, устрою.
И в назначенное время в кабинет адмирала явились лейтенант Малах и капитан Риммер.
После представлений Малах официально пригласил Нахимова в «наше здешнее жилище». Принципиальное согласие было получено.
В своём докладе иноземный артиллерист делал всё, что было в его возможностях, для уменьшения оптимизма, обращаясь не столько к российским лейтенантам, сколько к самому Нахимову.
– …Отсюда следует, что поражающая способность гранатомёта в отношении этих больших кораблей…
– Кораблей линии, или линейных кораблей, Малах Надирович.
– Да, спасибо… Сомнительна. Проверить, конечно, стоило бы, но как это сделать?
Русский адмирал не страдал недостатком сообразительности.
– Тогда, выходит, нет смысла ставить этакое орудие на линейные корабли.
Сидевшие за столом помрачнели. Озвученный адмиралом вывод давал очень мало оснований для оптимизма.
– Павел Степанович, значит, надо будет купить детали того самого быстроходного корабля и собрать его… – Говоря это, лейтенант Семаков быстро писал что-то на листе бумаги. – Вот. Я подумал: на месте командующего вражеской эскадрой хоть бы и в полтора десятка вымпелов – как ловить такой быстроходный кораблик? Абордаж почти отпадает – с его двадцатью узлами он не даст к себе подойти. А вот перестроившись фронтом, можно поймать его во фланговый огонь, причём при ширине строя даже в полторы мили… Извольте глянуть. А особенно в не слишком широкой бухте…
– Так делайте выводы, Владимир Николаевич.
– Делаю. Скорость нужна ещё больше – тридцать узлов.
– Риммер Карлович, что скажете?
– Хм, на «Гладкой воде» мой «Стриж» мог бы такое дать, но при даже небольшой волне – опасно, очень скоро течь появилась бы.
– А если ваши машины да на наш шлюп установить? Возможно такое?
– Конечно, возможно, и даже недорого, но большой скорости не гарантирую. Обводы не способствуют…
Вроде бы сухопутный иноземный лейтенант встрял в дискуссию:
– Надо запросить доктора Шахура. Доктор – это у нас высокий ранг учёного, – пояснил он. – Будучи большим специалистом в области судовых движителей… или двигателей… он совершенно точно может сказать, что нужно для достижения заявленной вами скорости. И насчёт формы корпуса корабля поинтересоваться, и о кристаллах для воды надо справиться, они тоже стоят денег. В пересчёте на ваши – ну, сто рублей.
В тот момент всем показалось, что даже усы на лице Нахимова затвердели. Голос адмирала был под стать им:
– Господа, прошу учесть вот что: сумму в тысячу рублей можно внести в ремонтные расходы эскадры. Но не более-с!
– Павел Степанович, – заговорил князь неожиданно подхалимским голосом, – так ведь при уже построенном боевом корабле дополнительные расходы провести намного легче. И если расходовать по частям…
– Михаил Григорьевич, – отчеканил хозяин кабинета, – осмелюсь напомнить вам, что боевой корабль можно считать построенным, когда он принят в состав флота по всем документам-с. Никто не подпишет вам такую бумагу без ходовых испытаний! И я такое не подпишу-с! И адмирал Корнилов наотрез в том откажет!
– Господа, – примирительно сказал германский капитан, – мне кажется, я могу внести ясность. Всё же цены – это нечто знакомое мне. Материалы для небольшого корабля обойдутся недорого, ну, двадцать золотых они стоят… то есть примерно сто рублей. Пусть даже двести, с запасом. Сборка дороже. Придётся задействовать услуги нашего специалиста Тифора Ахмедовича, обойдётся примерно в пятьсот рублей. Или же обучать ваших подмастерьев.