– Павел Степанович, имею просьбы.
Судя по скорости реакции адмирала, эти слова ожидались.
– Слушаю вас.
– Нужно бы закупить ещё гранат к гранатомёту, нашего остатка только-только на один бой хватит, да и то сомнительно.
– Довольно возможно-с. Ещё что-то?
– Так точно. Результат нашего боя с французским пароходофрегатом не есть результат доблести экипажа или великих качеств корабля, но большей частью следствие везения. Если бы негатор или негаторы на французе не сосредоточились на юте, мой комендор не смог бы положить гранату под форштевень. Почему и прошу в разговорах с кем бы то ни было обязательно поминать мою великую удачу, которая может другим разом и отвернуться.
Нахимов усмехнулся.
– Сказано изрядно скромно. Хвалю-с.
– Уж поверьте, Павел Степанович, не скромность говорит моими словами, но лишь трезвость воззрений. Хотя, спору нет, этот гранатомёт явил себя ценным орудием. Да и мой комендор расстарался порядком. Кстати, вот представление всей команды на награждение. Извините, что не перебелено.
– Не беспокойтесь, почерк у моего писаря весьма хорош. Перепишет.
– И туда ж я включил хорунжего Неболтая, он в абордаже очень содействовал и французского капитана пленил.
В этот момент в дверь постучали.
– Что за дело? – недовольным тоном спросил хозяин кабинета.
– Телеграфная депеша из Одессы, ваше превосходительство.
Нахимов пробежал глазами лист.
– Вы были правы, Владимир Николаевич, и вот подтверждение-с. Состав эскадры неприятеля точно совпал с вашими сведениями. Сделано хорошо!
Поскольку было сказано «без чинов», то и ответ не совпал с уставным:
– Приложу усилия сделать ещё лучше! Они бомбардировали наши батареи?
– Да, но эти попытки отбили.
Семаков ничего не сказал начальству о том, что хотел бы переговорить с иноземными гостями относительно поставки других и, возможно, лучших гранатомётов.
Атака на одесские батареи проводилась эскадрой, включавшей на один корабль меньше, чем предполагалось. История, катившаяся по своей колее, слегка качнулась, но с пути не свернула.
События на берегу понеслись потоком. В дом, где проживали иностранные гости, прибыл мальчишка-посыльный с запиской, в которой ювелир Макаров настоятельно-вежливо приглашал многоуважаемых покупателей посетить его лавку «ввиду поступления интересующего вас товара».
– Велено ответа дождаться, – солидным голосом заявил посыльный, несолидно почёсывая одной босой ногой другую.
Иностранцы переглянулись, быстро переговорили меж собой на чужом языке, и один из них, явно из офицеров, написал записку, сложил её, достал из кармана медную копейку, вручил то и другое гонцу и велел отнести обратно. Мальчишка резво поскакал по грязной улице, подстегиваемый отчётливой перспективой получить дополнительное вознаграждение. Забегая вперёд, следует отметить, что его ожидания оправдались.
Сразу же после этого командор начал распоряжаться:
– Почему-то мне кажется, что тревоги ни этим вечером, ни завтра не будет. Сударя хорунжего до завтрашнего дня отыщем. Так что можно к ювелиру идти в том же составе, что и тогда.
Относительно возможности нападения морское начальство пришло к тому же выводу, что и руководитель иноземцев. Но отсюда произошли несколько иные последствия. Одно из них заключалось в том, что команде разрешили сойти на берег. И в кабаке, куда нижние чины и устремились, разговоры были весьма интересными. Не так часто удаётся послушать истории об удачном абордаже[13].
Надобно заметить, что хотя комендор Максимушкин был в известной степени нетрезв, но не забыл тайные наставления лейтенанта князя Мешкова, каковые получил перед самым сходом на берег. И потому история была изложена не в особо хвастливом ключе:
– …И, значит, как вдарил я по вражьему борту, так грохнуло хорошо, да только все с недолётом. Цельных шесть гранат и вовсе не взорвались – впустую палили, значит. А потом наш зубастый приказал целиться под форштевень, так тут повезло: последняя вдарила аккурат, чтоб нос французу аж подбросило. Это сам видел. И течь у них открылась, все могут подтвердить…
– Так отчего же не взрывались, аль фитили гасли?
– Нет, там хитрое внутреннее устройство.
– Ну, выходит, тот купчишка, что гранаты продал, прохиндей растреклятый, подсунул вам негодные.
– То-то, что он честно предупредил: взрываться, дескать, будут, но не все…
– Ну, ты и уморил! Вот нашёл честнягу! Прям святой: подсунул негодный товар и честно предупредил, что гранаты, мол, могут не сработать. Нечего сказать, достойный купчина!
– А всё ж наша взяла, и никого насмерть не убило. Ну если не считать Пахома Зябкова, да и то его наша лекарь вырвала от костлявой.
– Где ж он сам?
– А нету. Лекарь запретила ему выпивать до завтрешнего. Ну а потом можно.
– Эхва! Не повезло ему.
– Как раз наоборот-ка: осколок прям под сердце попал, ан жив остался, да, считай, почти что выздоровел, а завтра так вопче.
– Да разве баба лекарем быть может?
– Наша, она такая и есть. И потом: не мужняя она жена, на пальцах колец нет.
– Не, так не можно. Ладно, пусть не баба, а девка, так ведь все равно настоящим дохтуром ей не бывать.
Разумеется, казачье ОПЧЕСТВО получило свою долю от удачливого хорунжего. В кругу, каковой включал в себя лишь самых УВАЖАЕМЫХ, разговор был сходным, отчасти. Собственно перипетии боя интересовали постольку поскольку. Основная же масса вопросов вполне могла уложиться в классическую формулировку: «Ладно за морем иль худо? И какое в свете чудо?»
Частично казаки уже были наслышаны о чудесах. Корабль железный, сам из себя малый, ухитрился вчистую победить куда более сильного противника, да притом без потерь (царапины на краске в расчёт не принимались). Пушка там была особенная – это тоже стало общеизвестным. О бомбах, вздымающих столбы воды выше мачт, все также знали.
Вразрез ожиданиям слушателей, хорунжий был вполне серьёзен. После краткой информации о бое последовало:
– Гляньте, что я купил у тех иноземцев. В руке как лежит… Да четырнадцать пулек.
Пистолет пошёл по рукам. А Неболтай продолжал рекламную кампанию:
– Для пластуна лучшего и не придумать. Стреляет почти без шума.
– А покажи!
– И покажу!
Обладатель невиданного пистоля извлёк сильно помятый лист бумаги и нацепил его на гвоздь в стене. Отойдя на полтора десятка шагов, стрелок сам себе скомандовал:
– А ну-ка!
Послышалось что-то вроде «Чпок! Чпок!», и в бумаге появились две дырки. Реакция слушателей оказалась хотя и не единодушной, но предсказуемой:
– Изрядно для пятнадцати шагов.
– И взаправду не грохочет.
– Тихон, дай-кось на пробу стрельнуть.
Пробовал не один стрелок. В сумме ушло полтора магазина. Последовали осторожные похвалы:
– Отдача истинно лёгкая, то правда.
– А по мне так четырнадцать зарядов – вот для дела ладно!
– Сколько ж отдал?
– Тридцать рублей золотом.
Сумма заставила не одну руку подняться к затылку. И тут прозвучал совсем уж неожиданный вопрос:
– А ежели серебром?
На этот раз крепко задумался сам рассказчик:
– А ить не знаю сам. Надо б спросить…
В лавку ювелира отправились Тифор и Мариэла. Они посчитали, что охранник вряд ли может понадобиться.
Ювелир, судя по манерам, был бесконечно рад замечательным клиентам:
– Сударыня, и вы, сударь, у меня для вас благие новости.
– Мы вас внимательно слушаем.
– Во-первых, ваши камни проданы в Константинополе, и ваша доля составит при этом… – Макаров сделал крошечную паузу, но в течение которой дама ухитрилась выдать такую улыбку, что вспомнилось предупреждение ребе Давида, – шестьдесят четыре рубля. Извольте получить. Так же хотел бы возврата известного залога.
Это дело уладили за пару минут.
– Но это не всё. Посмотрите на сей неогранённый алмаз. Осмелюсь заметить, чистой воды!
Пришельцы бросили беглый взгляд на потенциальную покупку и тут же перешли на свой язык. Ювелир и охранник сделали вид, что не слушают.
– На вид большой…
– На вид – да… Плохо дело, Мариэла. Сама видишь, какая у него форма. Я не могу полностью просчитать потоки для этого кристалла, как он есть. Хочу сказать: не могу оценить его пригодность для нашей цели. Вот будь он огранён…
– Ты хочешь сказать: без помощи от Маэры…
– …Я буду считать-пересчитывать год, а то и два.
– Тогда обговаривай сделку с ювелиром.
Рыжий иностранец снова перешёл на русский язык.
– К сожалению, Моисей Соломонович, мы не можем сразу оценить, насколько качество этого алмаза соответствует нашим требованиям. Это может сделать мой коллега, но и ему на то понадобится много времени. Мы хотели бы купить данный алмаз на вот каких условиях: вы получите за него деньги, но мы можем его вернуть в течение года, получив обратно ровно ту же сумму. Разумеется, вернуть в том же состоянии. Или же мы его вернём раньше, если вы, в свою очередь, подберёте для нас нечто большего размера. Если вы согласны на эти условия, мы можем договориться о цене.
Ювелир почувствовал прилив безудержной храбрости и даже отваги.
– У меня также будет условие. – Последовала значительная пауза. – Коль скоро те камни, что вы отправили в Константинополь, нашли покупателя, то я охотно переправил бы туда другие, побольше. Те, что вы мне показывали тогда. Уверяю, это в ваших интересах, почтеннейшие, за них можно получить превосходную цену.
Такое предложение предвиделось.
– Мы согласны на это условие. Так вот, за этот алмаз мы предлагаем…
К удивлению Тифора, торг не затянулся. Но его напарница ничуть тому не удивилась. Небольшое сканирование – и она почувствовала, сколь опасливо думал о ней почтенный ювелир. В результате сторговались на двухстах пятидесяти рублях. Потом обе стороны принялись обговаривать продажу двух крупных самоцветов. И тут возникло препятствие.