– Михаил Григорьевич, командуй. Как договорились: пятнадцать гранат для начала, я держу на концевого. Сразу по окончании пальбы даю поворот на зюйд.
– Слушаюсь. Плёсов, заряжай! Максимушкин, по готовности пять гранат под ахтерштевень, пять в борт, пять под форштевень.
– Вашбродь, и отсюда его достану.
– Раз так, пали!!!
Громыхнуло лишь три взрыва. Через минуту ещё два. Ещё через минуту поднялись ещё два громадных водяных столба.
– Максимушкин, Плёсов, в трюм, вашу поперёк и накрест!!!
«Морской дракон» заложил крутой поворот и рванул прочь от эскадры. Семаков, вглядываясь в смотровую щель, подумал, что комендоры противника безнадёжно опоздают с ответным залпом. И точно: недолёт был не меньше четырёх кабельтовых.
– Не взяли его наши гранаты…
– Я ведь говорил: тогда с французом нам повезло. Кроев, командуй на заполнение ящика, пятнадцать гранат подать.
– Слушвашбродь… А ну… пятнадцать… и чтоб!.. Двумя руками, тебе… и твою!..
Разъяснения подействовали безотказно. Гранаты передавали только двумя руками. Ящик заполнился в минуту.
Лейтенант Мешков снова скомандовал артиллерии:
– Максимушкин, Плёсов, на этот раз работаем по следующему фрегату.
Начарту даже не понадобилось командовать «Всем вниз» – матросы и так усвоили порядок действий.
Но на этот раз тактика претерпела изменения с двух сторон. Артиллеристы союзников не стали дожидаться выхода русского корабля на позицию для стрельбы и ахнули залпом на упреждение. На некоторое время облака порохового дыма скрыли цели. Но и командир не стал дожидаться окончания полёта ядер и бомб.
– Всем держаться, даю поворот! – загремел приказной голос.
В тот же момент «Морской дракон» влез в такую циркуляцию, что его чуть не на борт положило. Но и результат оказался благоприятным для железного кораблика: хотя недолёт был поменьше, но неприятности прошли стороной.
– Пали!!!
Громовые фонтаны вздымались и опадали.
– Вроде как близко к ахтершевню, четыре штуки сработало. Должна течь открыться…
Вражеские артиллеристы проявили расторопность, успев дать второй залп, но тот уже явно шёл с большим недолётом.
– Ваше благородие, буксиры отдают, к повороту на нас готовятся.
– Не возьмём… эх… не дадут…
– Нахимов приказал не увлекаться. Уходим!
Настроение нижних чинов было не самым радостным.
Конечно, они ожидали лёгкую победу.
Офицеры были настроены по-другому.
– Владимир Николаевич, а вот как бы узнать, подбили мы второго?
– Я бы предложил Тарроту покланяться. Он точно успеет слетать хотя бы и до Варны.
– А с какого-такого пинка он полетит?
– А что, если ему взятку дать?
Некоторое время царило молчание, потом Шёберг осторожно заметил:
– Михаил Григорьевич, вы вроде с утра трезвёхоньки были…
Командир чуть прищурился.
– А ведь неплохо придумано. Вот слыхал я от его товарищей: хлеб белый…
– Тогда уж калач ситный.
– Или, того лучше, пряник. Тут неподалеку от порта татарин держит лавку. Там такие видел, розовые, с завитушкой…
Окончательное мнение было единодушным:
– Спросить надо.
Глава 17
Естественно, у капитана «Морского дракона» нашлись дела по приходе в порт. Первым из них оказалось состояние одного из членов экипажа.
– Максимушкин, ты чего морщишься? Или ранен?
– Никак нет, ваше благородие, только плечо зашиб.
– Что ж ты оплошал, братец, ведь не первый год службу несёшь! Как это случилось?
– Да как уходили мы из-под обстрела, так корабль накренился, а в трюме темно, из наших-то не все правильно ухватились, и на меня, не увидевши, облокотились, я и хватанулся за выступ, с тех пор плечо и скрипит вроде.
Командир думал очень мало. Решение было простым.
– Жди меня здесь. Вернусь скоро, и пойдём с тобой к доктору.
– К Марье Захаровне?
– К ней.
Расчёт Семакова был несложным. Предполагая скорое боестолкновение, лейтенант хотел получить своего лучшего комендора полностью здоровым.
Маг жизни только лишь глянула и сразу сказала:
– Плечо? Ну-ка, раздевайтесь, матрос. Ну-ну-ну… – Тонкие женские пальчики ловко пробежались над пострадавшим плечом. – Ага… случай не из сложных: разрыв мышцы. Разрешаю пациенту вернуться на корабль; можно дать работу, но только такую, чтобы задействовать лишь одну руку. И так до завтрашнего утра. Потом ко мне на осмотр. И зря вы роетесь в кармане, Владимир Николаевич, сегодня вы ничего мне не должны. По пятницам работаю бесплатно.
Семаков поблагодарил госпожу лекаря со всей почтительностью и уже на улице дал распоряжение комендору:
– Вот тебе приказ, Максимушкин: сейчас идёшь на корабль, скажешь унтеру, что до завтрашнего утра этой рукой ничего не делать. И смотри у меня! Если Марья Захаровна найдёт, что ты работой приискал повреждения на это плечо, так мне тоже от неё влетит, и уж тогда лечить задаром не будет. Получишь по полной аж до формарса! А за лечение заплатишь из своих. Всё ясно?
Максимушкин образования не имел, но и дураком не был. Ему всё было ясно.
Вопрос о взятке для дракона разрешился не так, как предполагали люди. На прямое предложение Семакова оплатить полёт крылатого разведчика дракон внутренне усмехнулся. Ему предлагали вознаграждение за то, что он сделал бы бесплатно, да ещё и приплатил. Вслух же крылатый вежливо заявил:
– За эту услугу я с вас ничего не возьму.
И тут лейтенанта словно лукавый дёрнул за язык. Возможно, то была интуиция.
– Таррот Гарринович, не поясните ли ваши слова, коль не в труд?
Дракон по-прежнему вёл себя вполне дипломатично:
– Владимир Николаевич, я не уверен, что вы поймёте.
Но моряк был не из тех, кто легко сдаётся:
– Хорошо. Пусть не пойму. Но уж запомнить я в состоянии. И обещаю переговорить со своими товарищами, авось соединёнными усилиями проникнемся.
– Вы неправильно меня поняли. Я имел в виду не вас лично, а людей вообще.
– И всё же?
– Хорошо, расскажу. Драконы, как вы знаете, летают. Это часть нашей жизни, притом основная. – В тот момент Семаков успел подумать, что даже голос ящера смягчился: в нём почти исчезли рычащие ноты. – И поверьте на слово: вы не в состоянии ощутить полёт… так, как мы. Лишение способности к полёту означало в древние времена приговор дракону; он умирал после такого очень быстро.
Ну, сейчас-то у нас маги жизни в состоянии восстановить крылья. Спасибо Стурру.
– Стурр – это кто?
– Стурр, он же Пятнистый дракон, жил в давние времена, тому уж прошло больше пяти тысяч лет. Именно он первым догадался, что драконы способны ко всякого рода магии; в доказательство он выучился и сам стал магом жизни. Первым пациентом был отец Стурра, тяжело раненный в битве, но сын сумел снова дать ему способность к полёту. Сейчас для меня любая возможность подняться в воздух – из тех, что упускать нельзя. Повторяю, люди не в состоянии полностью понять драконов, хотя и научились летать.
– Летать???
– А, вы ведь не знаете. В моём мире люди научились делать самолёты… ну, это такие летающие корабли.
Такое сообщение заставило флотского офицера необычайно взбодриться.
– Корабли? А насколько большие? На какой высоте летают и с какой скоростью? И как устроены?
В голосе ящера прозвучала укоризна:
– Владимир Николаевич, вы просите о том, что вне области моих знаний. Даже если бы таковые были, не могу же я прочитать вам прямо сейчас целый курс лекций. К тому же самолёты для вас и ваших целей не особо подойдут.
– Это почему?
– Я слышал, что на них люди должны учиться летать, и быстро освоить это дело невозможно. Да что там люди, даже у драконов обучение полёту требует годовых занятий в школе.
Лейтенант задумался, устремив взгляд в бесконечность. Собеседник терпеливо ждал. Наконец Семаков снова глянул на дракона.
– Мне кажется, я вас понял, Таррот Гарринович. Но всё же позвольте предложить лакомство. Вы пробовали такое?
На свет появился пряник. Правда, у татарина в лавке не нашлось розовых, но медовые были.
Скепсис был настолько чётко прописан на драконьей морде, что даже человек понял. Слова подтвердили впечатление:
– Знаете, Владимир Николаевич, ваше угощение я отведаю уже после полёта.
– Тогда жду доклада.
Крылатый улыбнулся (по крайней мере, человек этот страшноватый оскал посчитал за улыбку) и почти без всплеска вошёл в воду. По прикидкам лейтенанта, разведчик должен был вернуться не раньше чем через десять часов.
На страшно далекой Маэре несколько групп магов были в то время очень заняты. Но свою деятельность им пришлось прервать. Сарат потребовал предварительных результатов.
– Шахур, что скажешь относительно того алмаза?
– Сарат, мои ребята уверены лишь в том, что с ним гарантии весьма слабые, если вообще есть. Очень приблизительный расчёт даёт вот что: портал можно сделать, разовый, заметь; но его диаметр составит полуярд, вряд ли больше. А отсюда следует: люди ещё могут проскользнуть… проползти, если хочешь… но дракон – нет. Полагаю, Малах откажется бросить товарища.
– Это ты полагаешь, а я твёрдо знаю. Не та у него школа. С этим понятно. Что насчёт оружия?
– Ну, я тут же вспомнил о телепортации один-в-один, как в своё время делали против вихря Рухима. Или даже телепортации гранаты меньшего размера в большую, тогда ещё осколки будут разлетаться. Между прочим, мощность взрыва будет, если по меркам Професа, в двести килограмм тротила. Чугун-в-чугун, сам должен понимать.
– Понимаю. Что для этого нужно?
– Если ты о гранатомёте, то там переделка минимальна. Прочности у станины хватит, её можно оставить. Нужен другой ствол, под гранату в шестьдесят фунтов, скажем. Лоток, понятно, соответствующий. И ещё один, под двадцатипятифунтовые. Вот кристалл для телепортации надо полностью перезагрузить. Но, к счастью, мы уже знаем, как именно. Маячки понадобятся на каждую гранату.
– Тёмный кварц или турмалин на это тратить не хочу, придётся галенит.