— пулеметные котлы приходилось постоянно подтапливать. Высокая боеготовность негативно сказывалась на сохранности усопших тел.
— Томлюсь я что-то не по-шмондецки, — печально сообщила оборотниха.
— Угу, я тоже, — подтвердила начальница гарнизона.
— Что делать, осада — нелегкий способ ведения военных действий, — напомнил Мин.
Мужественный коротышка был кругом прав. Всё было готово к бою, насколько к нему, к бою, вообще можно быть готовым. Но битва как-то все откладывалась. Трижды в каземат скреблись посетители. Тем, что лезли изнутри, гарнизон не ответил, на внешнюю лестницу вышла Лоуд в сержантском облике и послала хвостачей к какому-то замысловатому, но интуитивно понятному «чертту». Вода у осажденных имелась, галет и сахара хватало с избытком, но учитывая атмосферу, ужин в горло как-то не лез.
— Должны они сообразить, — прикидывал Мин. — Командования, считай, у них нет, от артиллерии они отрезаны. Нет, должны спохватиться.
— Подзаглотники считают, что командование занято. Разложило, значит, пленную даму на этой твоей артиллерии и допрашивает во все дырки, — Лоуд подпихнула начальницу. — Ты страстные стоны изобразить можешь? Ну, или страстно-помирающие? Еще дня два спокойно просидим.
— Локоть свой острый убери, — проворчала Катрин. — Не будем мы два дня сидеть. У них на рассвете обще-хвостовое построение должно быть. Тогда и начнем. «Ровно в четыре часа», но с объявлением войны. Кстати, здесь где-то часы должны иметься. Никому не попадались?
— Часы? Что, настоящие⁈ — оживился главный пулеметчик.
— Так вон они, — Лоуд показала на песочные часы, входящие в ЗИП-комплект «шарометного» инструментария.
— Те посложнее и из золота, — пояснила Катрин. — Я к тому, что цацка редкостная и красивая, но требующая тщательного ухода. Если найдется, скажите, объясню, как ее заводить и понимать.
— Да я сейчас поищу, — подпрыгнул Мин.
— Сиди, расшебуршишься сейчас, накличешь…
Сидели в тишине: только потрескивала свеча, да тихонько всхлипывал и грыз галеты хвостач — щедрая Лоуд, которой пресное печенье совершенно не понравилось, поставила рядом с пленником целый мешок. За амбразурами тоже было тихо — иногда щебетала какая-то ночная птаха, приглушенно светила Луна. Подобраться к амбразурам неслышно было невозможно — осыпь на склоне, непременно камни загремят. Оставалось ждать.
Катрин думала, что надо бы пойти и допросить красноча. Чулан проверяли — жив пленный, лежит, злобно бакенбарды пушит. Но смысл возиться? Что он скажет, примерно понятно. Сведенья по численности состава и персоналиям все равно перепроверять нужно, а денек предстоит нелегкий. Переживем его — допросим. Специалисты как раз подоспеют.
— А я вот все равно не понимаю, — прошептала неугомонная коки-тэно. — Зачем часы вообще выдуманы? Солнце есть, две Луны, прилив. Петухи… Нет, еще что-то вам этакое нужно. Была в Глоре, там шлюхи в «Померанце» гостей по часам принимают. Виданное ли дело⁈ Логос-созидатель вообще от нас отвернется.
— Логос тоже мужчина. По часам трахаться — ощущенье куда как острее, — пояснила Катрин.
— Вот вы все извращенно шутите, а часы вещь жутко необходимая… — обиделся малокалиберный пулеметчик.
…Мин доказывал, что для правильной смены караула и отсчета периодичности залпов, прибор просто незаменим, оборотень утверждала, что на Луну смотреть дешевле, а залпы вообще не нужны — ножами резаться честнее. Катрин оставила пулеметчиков развлекаться, прошлась по каземату. В углу продолжало похрустывать. Комендантша присела на корточки:
— Всё жрешь? Смотри, заворот кишок не получи. Вода-то есть?
Молодой хвостач закивал, но сжался, пытаясь прижать к себе заветный мешок.
Комендантша подвинула ему ведро с водой:
— Не давись. По нужде понадобится, сигнализируй, у нас вони и так хватает. Хост и прочее — как? Не беспокоит?
Судя по всему, вопроса пленный просто не понял. Надо думать, ничего у него не болело.
Катрин проверила, как связаны у истребителя галет руки и вернулась к амбразурам. Дискуссия пулеметчиков плавно перетекла к оценке пользы-вреда новомодных дальнозорких труб и прочей оптики. Оборотниха была страшным консерватором. Мин, как ярый поклонник передовых достижений военно-технической мысли, не мог смолчать. Этак они и месяц здесь трепаться могут.
Коментданша еще раз осмотрела запасные баллоны к «пневмам» — шесть штук на два ствола, но останавливающее действие легкой пули по-прежнему не совсем ясно. Кукри утешающе оттягивал пояс, на клинок всегда можно положиться. В отличие от чувствительных и капризных человеческих рук — кисти продолжали ныть, да и пальцы смахивали на разваренные сосиски.
На пулеметные стволы легла первая предутренняя серость — мир начинал просыпаться…
Запел горн хвостачей — переливы «Зари» разнеслись над лагерем.
…— Я говорю, ты только подтверждаешь. С самым умным видом. Что неясного? — на всякий случай уточнила Катрин.
— Мы, злодейские дарки, свое место у нужника знаем, — минорно засвидетельствовала оборотень. — Как мешки таскать или мохнатым енотом бегать — так это нас всегда вперед. А как красивую речь перед толпой врагов сказать, так помалкивай, бродяжье племя, без вас обойдутся. Я, между прочим, целому городу правду сказала. С царской башни и очень красноречиво.
— Если какой город решим под нож пустить, лично ты об этом несчастным обывателям торжественно и объявишь. А сейчас разговор технический, малоинтересный, я уж как-нибудь сама.
— Ладно, красуйся. Шапку ихнюю надень для торжественности, — посоветовала Лоуд.
— Ничего, я уж как-нибудь так, по-бабски, а то вообще не узнают, — Катрин поправила волосы и отодвинула засов.
— Ох, ее не узнают, шмондец какое горе! С такими-то статями и вдруг не узнают? Кстати, а зачем ты, Светлоледи, волосы укорачиваешь?
— Уймись, нашла время…
Косые лучи рассветного солнца залили долину Кроличьей. Сверкала вода, строилось на плацу хвостатое воинство, мочился с деревянной галереи одинокий сонный краснач в светлых кальсонах…
Катрин оглянулась на амбразуры — с внешней стороны твердыня не казалась такой уж убедительной, фланкирующий огонь не предусмотрен в принципе, «мертвых» зон многовато, да и вообще… Ну, менять решение поздно…
— Сигналь, канонир.
Засевший у амбразуры Мин использовал наскоро сделанный рупор, да и вообще за ночь поднакопил сил.
— Уррррррууууууууууууыыыыыыыыыууууууууунаххх!
…Долина замерла, в тишине было слышно как внутри каземата что-то со звоном упало — акустические переходы к ультразвуку и обратно были болезненны не только для живых существ.
Лоуд поковырялась в ухе и заметила:
— Вот на что этому подзаглотнику шаромет? И так всех истребит.
Варвар-глушитель, пригнувшись, выглянул в дверь, сунул комендантше рупор:
— Ну как я?
— Неподражаемо, — Катрин кашлянула, подняла ко рту корявый импровизированный рупор и обратилась к контуженой долине:
— Господа оккупанты и примкнувшие к ним! Внимание-внимание! Довожу до вашего сведения, что блокпост занят вооруженными силами Глорского королевства. Часть гарнизона осознала свои заблуждения и перешла на сторону законной власти…
Лоуд-Дэйв встопорщила сержантские усы и помахала над головой трофейным палашом.
…— Во избежание кровопролития, — продолжила надрываться Катрин, — предлагаю добровольно сложить оружие. Вы окружены, сопротивление бесполезно! Сдавшиеся будут накормлены и отправлены к местам постоянного проживания. Господа оккупанты, вам предлагается сэкономить время, энергию и хвосты! Убедительно прошу об этом подумать. Старшим по командам подняться к штабу для уточнения порядка сдачи оружия. Повторяю, сопротивление бесполезно!
Воздух в легких кончился, Катрин, никогда не мнившая себя речистым оратором, опустила рупор.
— Что, еще и кормить всех шмондюков⁈ — не поверила Лоуд.
— Нет, просто фигура речи, обычно употребляющаяся при переговорах.
— Вот сколько раз предлагали мне сдаваться, а про жратву вообще никогда не поминали, — расстроилась оборотень.
О скалу щелкнуло…
— Пригнись!
Парламентерши отступили под прикрытие скальной стены.
— Красночи пуляют от верхних пещер, — сообразила Лоуд. — Вот мерзкое племя! Хоть бы обругали для начала. Нет, не будут они сдаваться. Тупые!
— Наше дело предложить, — сказала охрипшая Катрин. — Вообще-то, раз здесь столько хвостачей, дело пойдет по самому глупому и изнурительному варианту.
Воинственно запел горн, блеснули воздетые к утреннему небу сабли: сотни хвостачей стремительно рассыпались по плацу и побежали к склону.
— Э, шмондец какой-то, — задумчиво пробурчала Лоуд. — Видать, Логос-трудяга сегодня с самого ранья прочухался и успел опохмелиться. Утомимся мы.
Табуны хвостачей растягивались все шире: фланги непременно уйдут из зоны обстрела, но основная масса прямиком под пулеметы и прет. И зачем все это?
Первые хвостатые бойцы уже карабкались по склону, у лестницы возник бурный затор-хвостоворот…
— А ступени не такие плохие, — заметила Лоуд, наблюдая кучу малу у устья лестницы.
— Угу. Пошли запираться.
Гарнизон отступил внутрь и задраил дверь.
— За тылом не забываем присматривать, — напомнила Катрин. — Скоро оттуда полезут. Мин, ты чего не в форме?
— Да тут и так со всех сторон защита, — начал дурить нервничающий коротышка.
Катрин фыркнула, надела собственную шапочку-подшлемник и полузакрытый шлем. Боевые перчатки на опухшие руки по-прежнему не налезали.
Мин совладал с нервами, надел уставную защиту и затянул ремешок на своей каске — до пояса голый, в меховых штанах и легком шлеме-шапеле, смахивающем на тазик, он производил странное впечатление.
— Так, форт-Шоненбург[8], все готовы? — для проформы спросила комендантша.
— Я — нет! У меня вообще шлема не имеется, — не замедлила напомнить Лоуд.
— Трофейный нацепи.
— Я готов, но мне что-то не по себе, — признался главный пулеметчик, не отрывая взгляда от амбразуры.