– Псы господни – доминиканцы. Эти порвут по одному взмаху руки, – про себя вздохнула она, – От кромешников только тем и отличаются, что еще и сестер завели.
У следующей колонны кучка гостей распалась, расползлась, как бы стараясь распасться на несколько, но братская дисциплина удерживала. Они даже внешне отличались друг от друга. Одна группка стояла в рясах без рукавов серого и черного цвета подпоясанной веревкой с тремя узлами, в честь трех обетов данных ими.
– Это армия Франциска, защитника Иерусалимских Ассизов. Босоногие. Веревочники. Самые ярые защитники старых законов – Ассизов. Верные последователи свобод братских общин. Францисканцы. Удушат этой веревкой и даже пикнуть не дадут, – она незаметно сплюнула под колонну.
Рядом с ними в каких-то бурых, даже скорее цвета дорожной грязи, плащах, подпоясанных веревкой, с огромным капюшоном, закрывавшим все лицо, на котором можно было ясно разглядеть огромные бороды, скорее всего накладные и фальшивые, стояла другая группка братьев веревочников.
– Капуцины, – узнала их Малка и неожиданно расплылась в улыбке, – Это их так за их капюшоны огромные прозвали. Да какие они братья? Только рядятся под братьев веревочников, а так скоморохи просто, – она вдруг поймала себя на мысли, что скоморохи – это не просто, вспомнив своих тайных агентов. Продолжила вспоминать, – И проповеди у них скоморошьи. Их так народ и называет – капуцинады. За шутки и прибаутки, которыми их капуцины разбавляют. Вот тебе и шуты. И они ведь тоже здесь. Значит и мои скоморохи – ищейки. А что? Ты еще сомневалась? – задала сама себе вопрос. Сама и ответила коротко, – Дура!
У следующей колонны стояли братья в черных рясах и белых плащах накинутых на них, как вызов всем вокруг.
– Братья-сороки. Кармелиты. Братья Ильи пророка. Всегда выделиться готовы. Но они воины. Перуновы слуги. Всю жизнь на сороках, на таможнях. И имя им дали «кармелиты» от свободной зоны – Кармель, где торговля разрешена под их присмотром. Не подкупные и не сгибаемые. – с уважением оценила их белое пятно в темноте зала Малка.
По другой стороне зала напротив белого пятна братьев-сорок стояли как их отражение в белых плащах с золотым грифоном на нем, сияющем, как луч солнца в полумраке замка Приоры Сиона.
– Смешное сочетание неподкупная таможня и продажное золото, – ухмыльнулась Малка, но тоже оценила белые плащи Приоров в этом царстве темноты и сумрака, – Что там мне говорил про их грифона в свое время Сент-Омар? – она опять напрягла память. Вспомнила. – Правильно. Так он и говорил. «Лев – царь зверей, орел – царь птиц, а над людьми будем царствовать мы при помощи золота!», – она как будто опять услышала спокойный чуть с хрипотцой голос Сент-Омара, Данте, Великого Учителя, – «Через меня царствуют цари!» Наглый девиз, но жизнь показывает, что правильный. – Малке взгрустнулось от воспоминаний, – Ладно эти здесь. Впрочем, где им быть, как не здесь? Кто ж там еще? – она напряглась, вглядываясь в плотный, серый туман, разлившийся по залу.
Наконец напрягшись, она своим кошачьим зрением различила серые плащи иезуитов, почти слившихся с колонной.
– Ишь льнут, как к колоннам Роллановым. Сразу видно детки его, – ехидно пробурчала она, – А кто там дальше-то? Ага. Это Фема и Вехм. У меня сегодня вечер воспоминаний. Так, так, – она потерла лоб, – Что ж я о них-то знаю?
– Не утруждай себя госпожа, – серая тень, так хороша ей знакомая по последним годам, отделилась от колонны, – Раз ты здесь, ты имеешь право знать. Запоминай, – шепот полился, как будто зашелестели по стене лапками сотни пауков, – Когда начали наступать новые веры. Когда измена стала сочиться из каждого разговора, а мятеж стал тлеть в каждом сердце, пораженном алчностью и властолюбием. Тогда Великий Роллан, создал Общество Спасителя Иисуса или иезуитов. Ты видишь их у колонны в сером. Но ни одно общество, ни один орден, ни одно войско не может бороться с врагом, если он не подорван изнутри, если в нем не посеяно недоверие друг к другу и подозрительность, если общество едино и, если у него есть цель – победить его нельзя. Враг должен быть расколот, и в его рядах должно посеять ненависть к себе подобным. Для этого Великий Роллан создал Фему и Вехм. Когда новые пастыри забыли о том, что у Макоши-Судьбы есть три дочери – норны, и младшую, которая отвечает за то, что впереди, за будущее, зовут Скальда, они совершили первую ошибку. Когда они забыли, что у нее есть верные слуги скальды– певцы, те которые напоминают людям, о том что их судьба делает завтрашний день, они подписали себе вечный бой. Ты слушаешь госпожа?
– О да, – горячо ответила Малка, – Продолжай!
– Скальда сжала в кулак пять пальцев. Пять – фема!
– Вот почему Фема! – чуть не крикнула Малка.
– Не все то, что лежит сверху – так! – резко ответила тень, – Если бы все было просто, Посвящений бы не было совсем. Фема – это женское начало во всем. И судить впредь будет женщина. Сумеречная Дева. Ты!!! Поэтому мы и служим тебе. Потому что Фема – это Ты!!! Но слушай дальше. Пять пальцев сжались в кулак. Пять – это: Братство Скальдов, Братство Миннезингеров, Братство Вольных Каменщиков, Братство Герольдов и Валькирии. Объединились те, кто видит будущее, поет о нем, строит его, может его объяснить и те, кто ведет к нему героев. Мы лишь их жалкие тени. Пять – фема. Фема готова служить тебе!
– А Вехм. Ты сказал, что там стоит Вехм?
– Хорошо. Ты имеешь право получить ответ и на этот вопрос. Вехм или точнее Святой Вехм – это карающий меч правосудия. Само название означает справедливость. Есть правоверие, есть православие, но есть и правосудие. Так вот правосудие – это карающий Вехм-меч, на лезвии которого выгравирован Вехм-крест. Там, где ты увидишь крест в виде колеса…
– Свастику? – уточнила весталка.
– Крест в виде колеса, – невозмутимо продолжила тень, – Там Вехм. Запомни это. И еще запомни. Там, где равносторонний крест заключен в круг, а в четвертях воинские руны. Две руны «зиг» и две руны «дар». Там творится правосудие.
– А почему такие руны? – Сумеречная Дева уже поняла, что она получит ответы на все вопросы.
– Это означает «Справедливые дела защищены тайной и законом». Потому что два «зиг» и два «дар», – был ответ.
– А мне кажется, что это означает. «Солнце придет к победе, даруя смерть!». Два «зиг» и два «дар», – отпарировала она.
– Ты Богиня, тебе виднее, – поклонилась тень, – Но помни. Там где Вехм, там уже смерть, там правосудие. И…они тебе не подвластны. Это не мы. Но…ты всегда можешь их позвать, если уверена, что ты…права, – серый человек, или не человек, замолчал.
– Спасибо. Но я не вижу бежевых братьев милосердия и белых братьев бернардинцев…
– И не увидишь! – голос показался Малке знакомым, и этот голос не принадлежал серой тени, – Не увидишь, потому что их нет, – Малка резко повернулась туда, откуда шел голос. Перед ней стоял величественный монах.
– Неистовый Бернард! Какими судьбами?
– Пришел поддержать тебя в твой граничный час, – так же сурово ответил монах и положил ей руку на плечо. Тень пропала при его приближении, как ее и не было.
– Здравствуй, здравствуй старый друг, – Малка потерлась щекой о заскорузлую руку монаха.
– Здравствуй, здравствуй девочка, здравствуй маленькая. А впрочем, – монах улыбнулся, – И не девочка, и не маленькая. Здравствуй Богиня. Сумеречная Дева. Избранная. Совершенная. Хотя…, – он сделал паузу, – Может и я старый поучу тебя чуть, чуть. Что странного заметила ты в зале этой?
– В зале? – Малка удивленно вскинула ресницы, – Да тут все странно. Но…, – она уже поняла, что это экзамен, – Но вот…одеяния на братьях сменились. Белых ряс почти нет. А если и есть, то черный плащ покрывает, – она задумалась, – Милосердных братьев нет…из воинских братьев одни Приоры,…хотя вроде бы и тевтонам место здесь,…но их нет. Сестер старых не позвали. Ни валькирий, ни вравроний. Жриц нет…, но им здесь и не место, – она как бы размышляла сама собой, уже забыв о присутствии Бернарда.
– Ну-ну, – подтолкнул он ее, – Свет – это всем, а тьма – это только тем, кто знания имеет. Тот, кто находится во тьме, видит и то, что во тьме, и то, что на свету, а тот, кто на свету, видит только то, что на свету…
– Не так! – резко ответила как будто самой себе Малка, – Тот, кто во тьме тоже не видит то, что на свету. Солнце слепит! Видит и во тьме и на свету, только тот, кто на грани. Тот, кто между светом и тенью, тот, кто в сумерках. То есть, только Я!!! И я вижу. Ни светлым силам не победить, ни темным! Да и нет этой борьбы! Лжа это все!!! Лжа огромная!!! Мы сильны единством!!!
– Так девочка! Так! – Бернард заговорил в полный голос. Вокруг стали собираться братья, но Малка уже не видела их, она видела судьбу!
– В каждом из нас свет и тьма. Каждый из нас Святобор и Велес в одном лице. Артемида и Марана. Вон братья рясы свои не красят. Почему? Что бы обманом себя не пятнать. Какая шерсть на агнце такая и ряса. Был агнец черный – пряди черную нить. Был белый – белую. Чародеи, волхвы старые сколь лет нас всех учили. Нет чародейства, колдовства, ведовства черного, нет и белого. От дурных голов и умов пошли все байки эти. Не бывало издревле кудесников белых и черных, и в полосочку не бывало. Была вода живая и мертвая. Не потому что одна оживляла, а другая убивала. А потому, что одна душу возрождала а другая тело! Но в одном человеке! В одном!!! А мы войну меж ними устроили. Рать! Право себе взяли судить. Что добро, что зло!!! Право взяли судить, кто правее!!! Идите все, гоните овец на бойню. Едино всех!!! Потому как, эти овцы порчены все!!!
– А коли он, правоверен во всем? А мы его на закланье? – вкрадчиво спросил маленький лысый брат в сером.
– В Ирии разберутся, кто заслужил похвалы, кто нет! – резко повернувшись к нему, ответила Малка, отметив про себя, – Иезуит. Цель оправдывает средства. Запомни брат!
– Запомнил, – задумчиво кивнул он, – Вот книга, что ревнители новой веры раздают своим пастырям, – он протянул ей тяжелый фолиант, на котором было замысловатой вязью выведено «Молот ведьм».