Рядом с ними. Да и где они еще могли быть. Сели в кружок, скинув с плеч тяжелые медвежьи шкуры, вравронии. Девы-медведи, верные подруги в бою неустрашимых берсерков, стражницы всех храмов Артемиды, могущие умереть у дверей этого храма, но внутрь его без повеления Богини не пропускавшие никого. Они сидели вперемешку с амазонками, конными воинами Храма, иногда уходящими в поход по велению Богини, но зачем и куда, не говорившими никому, кроме как в молитвах у алтаря. Зеленые луки и колчаны, полные стрел, не знающих промаха, сегодня они оставили дома, накинув поверх коротких туник, зеленые плащи стрелков Артемиды.
А далее по полю рассыпались, как головки полевых цветов: нежно голубые туники хранительниц вод, и сарафаны лесных волховинь, пестрые платьица знахарок, подобранные под платок ухоженные головки ворожеек. Иногда мелькали болотные наряды кикимор и темно-зеленые русалок.
Краем глаза Малка отметила на опушке, стального цвета платье и черный кафтан деток Мараны. Но сестра не подошла, а брату сюда было и нельзя. Там же на опушке мелькали медные кудри Ариний, но они тоже сегодня были не званы. Однако Малка, на всякий случай, переколола в волосах гребень Мараны с мерцающим полумесяцем. «Береженого Бог бережет…» хоть и не боялась их, но так спокойней. Сегодняшний день, последний день солнечных сестер.
– Сестрички мои милые! Девочки мои любимые! – Малка говорила тихо, зная, что здесь в Нави свои законы и ее будет слышно всем. Сестры и жрицы удивленно повернулись к ней. Никогда Царевна-Лебедь не обращалась к ним так. А Малка продолжала, – Дорогие мои подружки. Пришел час нам расстаться! Нет больше места в Яви для вас! Нет больше места среди людей ведуньям и берегиням, русалкам и чародейкам. Нет больше места среди людей ведьмам!!! – она намеренно назвала всех тем именем, которое им кидал в лицо сброд, когда тащил их на скорую расправу.
– Нет! – выдохнули одной грудью берегини, – Они ж дети малые! Они ж сгинут без нас. Порвут друг друга в кровавой бойне! Не уйдем!!!
– Уйдете, – спокойно остановила их порыв Сумеречная Дева, – Не просто уйдете. Через огонь. Через костер. Уйдете по старым правилам и законам, как все кудесники уходили с дымом и жаром. Через смерть в бессмертие.
– А кто Храмы хранить будет!!? – теперь разом выдохнули вравронии и амазонки.
– Вы и будете,…когда вновь отстроят их. Пока же уйдете в подземную усыпальницу на Волшебный остров, где Раймон вам место уготовил,…и спите спокойным сном…до тех пор пока не позову, – она сквозь неожиданно навернувшиеся слезы посмотрела на дев-воинов, растерянно вертевших в руках, кто уздечку от боевого коня, кто поводок от медведя. Жестко закончила, – Скоро нечего будет хранить. Разрушат Храмы наши, как и капища в рощах святых. Так что ведуньи и весталки, – она повернулась к ним, – Собирайтесь и вы в дальний путь, – тяжелый вздох был ей ответом. Она повернулась в сторону валькирий.
– Ты хочешь сказать, что не будет более героев? – опередила ее Брунгильда, старшая из валькирий, – Ты хочешь сказать, что нам некого будет отводить в Вальхаллу, а им, – она указала на Жриц Забвения, – Возвращать к жизни?
– Я хочу сказать, что герои нового времени не заслужат места в Вальхалле. А утешения Жриц примут как ласки продажных девок, – ей самой хотелось разрыдаться, – Поэтому ты проводишь их из тех обителей и монастырей, где они живут под вашим присмотром, в Навь.
– Нет, Сумеречная Дева. Мы не можем лишить всех веры в Вальхаллу. Всегда найдутся герои без страха и упрека, и они должны иметь право получить свой приз! – Брунгильда стояла, отставив ногу, как в бою. Она не боялась ничего в этом мире.
Малка вспомнила, что когда-то ее звали Сигрдрива, и она была одной из служанок Святобора. Он приказал ей даровать победу недостойному. Но она встала на сторону того, кто заслужил эту победу. Она пошла против воли Бога, считая его неправым. Даже Святобор оценил тогда ее волю и не наказал ослушницу, погрузив ее только в сон, а, не отняв жизнь. Но и этого было мало непокорной Сигрдриве, очнувшись ото сна, она влюбилась в воина Зигфрида, которого должна была отвести в Вальхаллу и в любви с ним родила ему дочь. Она – дева-воительница, отдала ему девственность. Она – бессмертная, родила, вернув бессмертие Богам. Только заступничество Матери Артемиды спасло ее от кары. Боги отняли у нее старое имя и дали ей новое – Брунгильда, вернув бессмертие. Они отняли у нее дочь, которая дала начало новому роду героев, но не отняли непокорность. Малка вспомнила все это, глядя в глаза валькирии, и тихо сказала.
– Ты права Брунгильда, мы не можем лишить надежды тех героев, которые пойдут правильным путем. Я разрешаю тебе оставить с собой еще тринадцать подруг, по одной на каждый лунный месяц года, – резким жестом остановила ее, – Хватит! И одну Жрицу Забвения. Она будет под моим крылом. Все!
– Слушаюсь и повинуюсь, – Брунгильда заглянула в бездонный мрак глаз Сумеречной Девы и поняла, что та не потерпит возражения, в отличие от Святобора.
Посчитав разговор оконченным, Малка повернулась к норнам. Они стояли спокойно, только вперед выдвинулись три. Она узнала их сразу. Да и как их было не узнать. Чуть ближе к ней, почти покорно и слегка склонив голову, стояла Орда – старшая из норн. Она повелевала прошлым. Это только, кажется, что прошлое ушло и его не вернуть.
– Кто старое помянет тому глаз вон, а кто забудет оба – два, – сразу вспомнила Малка слова учителя своего Данилы, – Что ты хочешь сказать? Хранительница мудрости, – с почтением спросила она у Орды, – Твое имя само дышит древностью.
– Не льсти мне, девочка. Я так стара и так мудра, что лесть просто осыпается с меня, как листья с деревьев осенью. Уж не думаешь ли ты, что я буду спорить с тобой, как нетерпеливая дружинница, – Брунгильда проглотила комок, подступивший к ее горлу, но вовремя затолкала готовые вырваться слова назад. Норн боялся даже Святобор, ибо сам был подвластен им.
– О нет, стражница источника памяти и всего сущего. Я просто жду, что скажешь ты! – Малка замолчала.
– А ты еще и умна. Боги выбрали достойную. Мне будет приятно остаться с тобой в этом мире. Мы останемся трое. Я – Орда, чтобы люди не забывали того, что они совершили, и чтобы пепел прошлого стучал в их сердце. Берданди, – она показала рукой на соседку, – Медвежья норна, отвечающая за настоящее, за Явь. Ей прясть нити тех, кто сейчас творит свои судьбы и Скальд – норна будущего, носительница смерти.
– Почему смерти? – вырвалось у Малки.
– Потому что в будущем у всех смерть! – звонко отрезала Скальд, – Но я открываю будущее в песнях своих слуг – скальдов, и делаю смерть не страшной.
– Хорошо, – согласилась Сумеречная Дева.
– Это не все, – как бы не слыша ее, продолжала Орда, – Каждый лунный месяц будет принадлежать одной из малых норн, также как ты отдала их валькириям. Негоже нам старухам по полям скакать, – она впервые улыбнулась и Малка увидела, что она не так сурова, как показалось.
– Хорошо, – опять согласилась она.
– Тогда мы согласны, девочка. Надо, значит надо. К тебе гости, – неожиданно кивнула она за спину Малке, – К тебе или ко всем нам, – и преклонила колено.
С дальнего края поля к холму приближались четыре Богини. Они, кажется, плыли по воздуху, не касаясь изумрудной зелени травы, но она все равно покорно склоняла перед ними голову. Трех Богинь Малка узнала сразу. Величественную Артемиду в зеленом наряде из трав и цветов, вслед которой маленькие Эросы несли корзины с золотыми молодильными яблоками. Макошь в серебристо-сером парчовом платье, которое она надевала только по торжественным случаям. Пряха-Судьба всегда была скромна, и почти никто не видел ее в таком наряде, привыкнув к ее простому домотканому сарафану. На груди ее парчового платья был вышит серебром паук, прядущий нить. У ноги ее шел кудлатый баран, на плече сидел зоркий скол. Она шла по правую руку от Артемиды. По левую руку от нее шла Марана, резко выделяясь на этой залитой солнечными лучами поляне своим нарядом черного цвета, цвета ночного мрака. Только яркие звезды, рассыпанные по подолу и лифу ее платья, да корона в виде полумесяца, сияли отраженным светом. Ворон сидел на ее плече, как бы шепча ей в ухо мудрые советы. Четвертую Богиню Малка не знала. Она шла вровень с Артемидой, как бы составляя с ней одно целое. На ней был золотое платье. Даже не золотое, а как будто сотканное из солнечных лучей. На волосах цвета спелой пшеницы, сложенных в замысловатую корону, сияла золотая диадема, с вкрапленными в нее сияющими адамасами и со сбегающими от нее во все концы золотыми нитями, так, что казалось, будто на голове у нее солнечный диск. К ногам ее ластились две кошки – белая и серая, успевая в такт ее шагам проскакивать меж ее сандалий. Богини подошли к холму, где Малка ждала их, преклонив колено, так же, как это сделали норны и все сестры и жрицы.
– Мир вам! Мир вам дочки наши! – подняв обе руки над головой, и повернув их ладонями ко всем стоящим на поле, сказала Артемида, и в воздухе разлился аромат цветов и трав, – Мир тебе любимица наша, – Артемида поцеловала в лоб Малку.
На опушке Аринии в своих красных хитонах приблизились ближе к стоявшим. С другой стороны также приблизились серо-стальное платье Черной Смерти и вороной кафтан Великого Мора. Все хотели услышать, что скажет Мать Богородица.
– Слушайте меня, дети мои! Наступает новое время. Новая пора. Пора испытаний. Сумеречная дева уводит вас из Яви. Уводит не навсегда. Она выполняет волю Богов. Нашу волю! И был день, и была ночь! И была ночь, и был день. Но теперь наступает пора между ночью и днем, пора между днем и ночью. Пора на грани. Сумерки. Вы будете идти по этому лезвию бритвы. Между Явью и Навью. Балансируя, как скоморох на канате. Не дай вам Боги упасть. Не дай вам Боги провалиться в Явь, где вас уже ненавидят и в Навь, где вас еще не ждут. Вы должны пройти по грани, сохраняя и охраняя людей, но не управляя ими. Такая ваша Доля! Вы уходите в сумерки, но не в те сумерки, что между днем и ночью, а в те, что между ночью и днем в утренние сумерки. В пору меж волком и собакой. В пору меж нежитью и людьми. Мы привели вам новую Богиню, новую нашу сестру. В это тяжелое время она будет с вами. Научите людей молиться ей. Ее зовут – Свобода.