– Да какая она, на хрен, любовь? – мерзко оскалилась Анжела и сплюнула сквозь зубы. – Нужна была, я и толкался рядом. И бабенке приятно, и мне не голодно… А че на меня так смотришь? Я тебе разве постель предлагал?! Нет? Ну и не финти! Любовь она мне!!
Честно говоря, в облике Макса Анжела Гусева смотрелась куда привлекательней. Теперь перед Ириной и Клавдией сидела грубая, наглая особа, которая о себе иначе как в мужском роде и не говорила, и ненависть плескалась в каждом ее слове, взгляде и жесте.
– Клав… так это чего? Это я с теткой, что ль… роман-то?.. – с выпученными глазами отшатнулась от нее Ирина. – Клав, а давай никому рассказывать не будем, а?
– Придется, – вздохнула Клавдия. – Ты же, дура, сама везде с собой таскала этого псевдомужика. А когда милиция этим займется, не замнешь… Значит, я правильно рассчитала: преступление совершила женщина. Я все думала – она должна где-то рядом быть. На Оленьку сначала грешила. А потом просто голова набекрень…
Ирина закивала:
– Точно, Клава, у тебя набекрень. Вся куда-то сползла…
– Так эта все! – замахнулась на ощерившуюся Гусеву Клавдия и поправила повязку. – Не отвлекаемся. Итак, гражданка Гусева Анжела, колись: с чего это ты до нашей семьи докопалась?
Та с ухмылкой отвернулась к окну.
– Клав, а давай ее сразу в город отвезем, в милицию. Вдруг она пластырь порвет? Или еще в кого-нибудь обернется? В собаку какую-нибудь, – проскулила Ирина. – Пусть они сами разбираются.
– Они-то разберутся, – отмахнулась Клавдия, – а мне так никто ничего и не расскажет. А мы знаешь, сколько за ней бегали… Ну, Анжела! Чего примолкла-то?! Молчит, главное, еще!
– Ну тогда пихни ее, что ли… – посоветовала Ирина и строгим голосом произнесла: – Зачем в нашу семью полезла? Быстро говори!
Клавдия поправила повязку на голове и веско сказала:
– Чего она полезла, и так ясно. Наталья Скачкова всем своим знакомым говорила, что Даня собирается взять ее в жены, ну и что он дипломат там и все такое. Вот Анжела и решила этому «дипломату» биографию испоганить. Но все равно… Ни хрена не понимаю! Ты же безголовая, Анжела, наоборот, должна была Лилю беречь! Чтобы Наташка возле Дани не крутилась! Ну а если б он ее и вправду в жены взял?
– Ты чего, Клава – совсем? Как это он при живой жене?.. – захлебнулась Ирина. И, прищурив глаза, прошептала: – Все мужики – сволочи. Так и норовят к другой бабе улизнуть от нас, от Антиповых!
Клавдия придумала новую версию:
– Слышь, Анжела… ну и имечко у тебя, прям лошадиное какое-то… Не отвлекаемся! Я вот чего подумала: а может быть, ты сама на Даню виды имела, а?
– Да на хрен мне сдался твой Даниил! – ощерилась Анжела. – Я вообще хотел его первого замочить! Только без него никак пока! Ха! Виды! На мужика – и виды! Это вы, глупое бабье, все время на штаны падаете! Даниил! Да разве твой Даниил сравнится с Наташей? Я ж за нее любому глотку перегрызу! И Дане твоему дебильному перегрыз бы, только рановато было!
Клавдия отшатнулась, Ирина прижала ко рту ладонь, чтобы не вскрикнуть, а Гусева брызгала слюной и уже не могла остановиться.
– Наташа – это единственное, что у меня было! Мать – обычная баба, как и все вы, думала только о мужиках! Тогда я был девкой, и она обо мне и не вспоминала! Что я ела, что носила, ее это никогда не интересовало. Пока я ни черта не понимала, я была только голодной, но потом, когда я подросла, когда пошла в эту клятую школу… Ты! Закрученная бараном, ты знаешь, что это – ходить в туфлях, крашенных оконной краской?! Ходить на каблуках, когда тебе всего одиннадцать? Только не потому, что ты модничаешь, а потому, что других на помойке не нашлось! А ты, отъевшаяся торба, хоть раз просила у одноклассников не хлеба, нет. Сухарей! Я тоже не просила, но мне приносили… А потом смотрели на меня, как вы смотрите на нищих у вокзала – с презрением и брезгливостью… Только Наташа никогда так не смотрела. Только она меня считала нормальной, такой же, как она. А она была… Она была солнышком! Вот и это солнышко она мне подарила, – Анжела покосилась на карман, куда спрятала брелок. – Это только одна половинка, а вторая у нее. Мы договорились: никогда не расставаться и всегда носить эти половинки. Я ее ношу уже пятнадцать лет. И я видел, Наташа тоже носит. И мы никогда не расстанемся!
Клавдия хотела было поправить, что Наташа, помимо солнышка, носит еще дюжину всякой ерундистики, но предпочла промолчать.
– Нет, ну такая интересная, – хмыкнула Ирина. – Главное – никогда не расставаться! А если эта твоя Наташа захочет замуж? Или она тоже – того… Ей только женщины нужны?
– Я не женщина!!! – взвизгнула Анжела. – Где ты, овца, увидела женщину? Ты сама готова была меня на себе женить, что – тоже бабами интересуешься?!
– Ну уж!.. – запыхтела Ирина. – Я была введена в заблуждение!! Может, потом… я уже стала подозревать какие-то неполадки! А неполноценный мужчина, извините, мне тоже без надобности! Я себя не на помойке нашла!
Клавдия поняла, что сейчас плавный рассказ может прерваться, и с силой пнула родственницу по ноге. Та вякнула, дернулась, но примолкла.
– Нет, Анжела, но ведь Ирина где-то права, – заговорила Клавдия тоном народного судьи. – А если бы Наташа захотела замуж?
– А чего – не хотела? Она и выходила. Только… он потом как-то нечаянно… утоп, – недобро фыркнула Гусева и, поморщившись, продолжала: – Она просто не за того вышла. Вот за вашего Даню – это то, что надо. Он бы, конечно, тоже потом скоропостижно… отравился грибами, но после него остались бы счета, деньги, раскрученный бизнес. Мы бы сделали мне операцию по перемене пола и уехали за границу, где никто не посмел бы даже пальцем на меня показать. Нам бы хватило. И тогда бы наступило настоящее счастье… Настоящее!
– Для кого? – поинтересовалась Ирина. Ее все больше волновали вопросы душевного плана.
Однако Клавдия грубо ее прервала – надо было увидеть картину всего преступления.
– Ирина, покури, что ли. Не мешай работать, – нахмурилась она и обернулась к Гусевой. – Значит, относительно моего сына у вас были вот такие планы. Поэтому вы на него…
– Не вы! – поправила Гусева. – Наташа должна была узнать о нашем плане позже. Она просто хотела за Даню замуж, а я не противился. Мне это было на руку. Только он мог сделать меня настоящим мужиком.
– А зачем тогда весь этот маскарад с «убийством»? Я про Лилю. Проще было бы ее убить, да и все.
– Чокнулась совсем, да?! – взвилась Ирина. – Ты чего ему предлагаешь? Свекровь еще называется!
Ни Клавдия, ни Анжела Гусева даже ухом не повели.
– Так почему не убили?
– А ты думаешь, это так просто? Ты думаешь, я совсем отморозок и не боюсь всякой там тюрьмы? На хрена лишний раз рисковать, когда можно было решить дело полюбовно?.. Хотя это я так считал, что можно полюбовно…
– Да уж, Надю-то ты все-таки…
– А потому что она дура была!!! – сорвалась на крик Анжела. – Потому что у нее язык, что помело! Я ведь как… я ведь с ней познакомился просто так. Даже не я с ней, а она ко мне прилепилась на остановке. И все бормотала, что любит, что жить без меня никак не может!.. Когда я придумал этот план с женой Распузона, с Лилей вашей, она даже не стала ничего расспрашивать, просто согласилась, и все! Я же говорю: бабы – дуры! План удался. Еще бы! Я же в этом клубе учился на крупье, пока не дорылись до моего паспорта. Я и работал там немного, практику проходил…
– А чего сразу-то документы не проверяли, что ли? – не поверила Клавдия.
– Не, ну я ж не совсем дурак! Когда надо было работать, я в бабу наряжался. А потом приработался, стало противно в юбках задницей вертеть, надел брюки… Короче, непонимание у нас вышло. Зато для моего плана эти «Мечты» были просто находкой. Кстати, медиками, которые приехали по вызову самой же Нади, был я и брат мой младший. Он за деньги что угодно вытворит. То есть сначала Федька, брат мой, вашу кралю приглашал на танги-вальсы, а Надька в это время подсовывала коробочку с ядом в сумку вашей безголовой Лили. Потом Надька сыграла убитую… Кстати, у девки, кажется, был талант! В это время Федька выскакивает на улицу, садится в машину, где уже жду его я, мы облачаемся в халатики – и привет! Первая медицинская помощь! Кстати, я прямо в белом халате Надьку и снимал.
Ирина поерзала на стуле и осторожно вклинилась в разговор:
– Вранье все это, Надю смотрели и слушали – она даже не дышала. И сердце, между прочим, у нее не билось.
– А ты видела?! – накинулась на нее Анжела. – Надька все правильно придумала! Она сначала на себя изо рта пену пустила – мороженое, что ли, плюнула. А ты сама пробовала сердце слушать, когда вся кофта в пене? Там же не дураки, разодетые все в пух и прах! У них там костюмчики от «Гуччи», галстучки от «Ферэ»! – кто тебе станет таким шиком в чью-то пену валиться? Все, как идиоты, врачей ждали!
– Ир, я там была, там так орет музыка, что у тебя сейчас послушать, так и то ни фига не услышишь, – подтвердила Клавдия. – Ну и за что же ты такую талантливую и умную Надю жизни лишила? Она же ради тебя на все пошла.
Анжела поморщилась, а потом кивнула Ирине:
– Слышь, хорошая, вспомни нежные чувства, дай закурить.
– Клав, а можно я ей прямо так в морду и плюну, а? – взвилась Ирина.
– Тебя же попросили нежные чувства вспомнить! – укоризненно покачала головой Клавдия. – Дай человеку сигарету, пусть травится. Да подержи сигаретку-то, не станем же мы руки развязывать.
Пока Ирина с презрением тыкала сигарету в раскрытый рот бывшего любимого, Клавдия услышала шум. Его она ожидала чуть раньше, а вот теперь он был некстати. Выскочив из салона, она замахала руками. На фоне совершенно черного леса высветились фары двух машин.
– Там сто-о-ойте!! На подъезжа-айте! – кричала Клавдия и махала перебинтованной рукой.
Фары мазнули по скачущей женщине, и машины стали приближаться к ней еще быстрее.
– Нет, ну ни фига не понимают. Сейчас вся моя работа – псу под хвост, – хлопала себя по бокам Клавдия.