– Мама!! – бежала из первой машины Аня.
Лицо у нее было чуть опухшее, она спотыкалась, падала, а добежав до матери, рухнула к ней на широченную грудь.
– Господи, ты жива! А мы ведь упустили… несколько раз мимо этого места проезжали, ты чего сделала-то? Где наш маячок?
– Аня, это не я. Все потом. А сейчас – отведи своих дружков куда подальше и подожди. У меня допрос.
– Мама!
– Не мамай! – строго прикрикнула на нее Клавдия. – Я столько перетерпела, имею право!
Анна только вздохнула, спорить не стала, но предупредила честно:
– Мы мешать, конечно, не станем. Если это недолго. Но так и знай – вы окружены.
Вернувшись в салон, Клавдия услышала, как мерзкая Гусева уже елейным голоском предлагает Ирине отмотать немножко пластыря, а то ужас до чего затекли руки. И Ирина – наивное дитя непорочной деревни – уже лазила где-то в «бардачке», выискивая маникюрные ножницы.
– Свобода временно отменяется! – рявкнула Клавдия и плюхнулась на сиденье. – Продолжаем.
Гусева скривилась:
– Так я вроде все рассказал?
– Ага, все! Не симулируй! – прикрикнула на нее Клавдия. – Давай, говори – зачем девчонку прикончила?
– Да… Она сама так захотела, – нахально улыбалась Анжела. – Сначала лезла ко мне со своей любовью, а потом… короче, узнала она, что я еще физически бабий организм имею, и сама меня придушить хотела. Со злости, наверное. А я сильнее оказался, я ж мужик!! Ну и… Ха! Зато потом и вовсе здорово вышло! Я фотографию мертвой Надьки вашей Лиле послал! Ну и приписочку эсэмэской сбросил, дескать, докажи, что не ты грохнула! В газете уже заметочка есть! А газета – ваще класс! Туда только надо фотки отправить и статью в двух словах, обрисовать что да как, а уж они на это жареное так кидаются! Ну и дальше дело ясное, ваша краля куда-то сиганула. Только я упустил ее, дурака свалял.
Клавдия внутренне перекрестилась. Просто счастье, что Лиле удалось не попасться ей на глаза – Гусева же все время отиралась возле Ирины. И какая молодец девчонка, что матери не проболталась, где находится. Ирина бы прямо с этим Максом недоделанным за ней и приехали. Убила бы ее Гусева.
– Я уж приготовился и Лилю вашу прикончить, пора было за самого барыгу браться.
– А барыга кто? – вежливо спросила Ирина. Отчего-то не хотелось думать, что она.
– Да Даня ваш, кто ж еще, – тяжко вздохнула Гусева и пожаловалась. – Нет, ну так тяжело работать! Людей проверенных нет, каждый того и гляди продаст. Братец помогал, пока у меня деньги имелись, а когда кончились – все, сказал, извини. Дескать, не могу задарма свою шею подставлять. А мне одному тоже как? Хоть, прям, разорвись! Лилю вашу найти надо, от вас, стариков, избавиться – тоже надо успеть. Да еще и к этой пошлячке на свидания не забывать бегать – ситуацию же надо под контролем держать. Отсюда и ошибки полезли: с взрывчаткой досадная оплошность вышла – с кем попало договорился, и пожалуйста, результат уже не тот…
Клавдия не удержалась, от души треснула рассказчицу по темечку.
– Вот сволочь, а? И она еще недовольна!
– Клавдия! – зашипела на нее Ирина. – Это же негуманно – пленных по репе… по голове. На тебя, между прочим, молодые люди смотрят!
И она кивнула на окно машины, из которого было видно, как прогуливаются парни в камуфляжной форме.
– Веди себя пристойно, – еще раз добавила она и поправила перед зеркальцем помаду.
– Какое, к черту, достойно! Это она нас взорвать хотела! – возмущалась Клавдия. – Это еще хорошо, что такие же вот мерзавцы у нас вовремя машину сперли. А так бы кормила ты нас с Какой из ложечки всю оставшуюся жизнь!
– А чего тебе не нравится? – дернулась Гусева. – Нет, главное, когда я ножик в куртке вашего старика оставил, она не возмущалась, а как на ее драгоценную жизнь позарился…
– Чего? Какой ножик? – не могла вспомнить Клавдия.
– Обыкновенный! Когда вы на лыжах позориться ездили.
– А, тогда-то… – отмахнулась Клавдия. – Так это не ты, это Каку чей-то ревнивый муж пугнул.
– А вот и не муж! – обиделась Гусева. – Я это, лично своими руками! Я тогда так долго вас выслеживал. Не, ну на фига мне старики-наследники, правильно? Надо же было от вас избавиться. Я караулил, караулил, а удобного момента так и не случалось. А потом слышу – эта клуша, Ирина ваша, с кем-то по телефону треплется, а это она с дочкой вашей. Ну и та ей: дескать, не хотите ли с моей дочуркой на лыжах прокатиться, и мама с папой едут! Ну, ясное дело, куда же эта курица поедет от мужика!
– Нет, Клава, ну почему она меня постоянно оскорбляет? Дай ей еще по кумполу, у тебя хорошо получается.
Клавдия только замахала на нее руками.
– Но так даже лучше получилось, что она не поехала. Я аккуратненько машинку ее взял… – И тут Гусева развеселилась: – Не! А че ваш-то водила совсем по сторонам не смотрит? Не видел, что сзади на машине его родственницы черт-те кто едет?
– Вот уж, Клавочка, и в самом деле! – собрала губки в пучок Ирина. – Чего ж так-то? Надо было за моей машинкой-то проследить. Прям не знаю, родни много, а толку…
Здесь Анжела Гусева ее яростно поддержала:
– Вот! Точно! Столько родни, столько родни – и старики какие-то, и молодняк… я потом-то уже сообразил, что мне придется на вас целый год работать. Хотя я консультировался! Наследник первой очереди – это только жена! Кстати, хорошо, что еще детей не завели. Не, Клава, а на фига вам столько родни? Я б на вашем месте сам половину передушил, это ж сколько ртов!
Ирина глянула на Клавдию и поспешно затараторила:
– Клав, ну ведь всякую чушь несет эта сумасшедшая! Ну ты посмотри! Ну всякую… Клава, а ты чего это задумалась? Клавдия!
– Ой, Ир, ну не ори, а? Я вот не знаю, как по поводу остальных, а тебя иногда придушить меня прям так и подмывает… – поморщилась Клавдия и, не говоря ни слова, вылезла из машины. – Ань!! Я все, можешь забирать.
Аня, за один день похудевшая на лицо, быстро подошла и спросила:
– Ну как? Наговорилась? Все узнала?
Клавдия поправила съехавшую на глаза повязку и недовольно вздохнула:
– Ну… ничего нового я не узнала, честно тебе скажу. Я ведь и сама уже до этого додумалась. Так только, некоторые мелочи… Я ведь, доченька, детектив от бога, да уж, не в обиду тебе будь сказано. Это я и без него… тьфу ты, пакость! Это я и без нее знала. А вот главное – где Лиля, она нам так и не сообщила. Не знала она. Но это и к лучшему…
К ним подошла Ирина. Вальяжно запахнув куртку, она тряхнула головой, не забывая посматривать на мужчин в форме.
– Ну что, Анечка, преступника я тебе поймала, долго я за ним следила, под контролем, так сказать, держала… Все, теперь я все узнала и передаю вам. А вы уж постарайтесь – найдите Лилю.
– Да уж, ей больше никак нельзя задерживаться, – поддержала Клавдия. – Я слышала, кое-кто уже радуется, что у них детей нет! Кстати, Ирина, а с чего это ты взяла, что преступника ты поймала? Аня, детонька, не слушай эту больную бабу! Она вообще не ведает, что творит: женщину к сожительству склоняла!
Поздно ночью, а вернее, рано утром – в четыре утра, когда уже все вопросы у милиции иссякли и они разрешили-таки родным забрать Клавдию с Ириной, Аня сунулась в Жорин джип, где восседали сама Клавдия, Ирина, Акакий Игоревич, а также на руках у Петра Антоновича притулилась и Катерина Михайловна.
– Мам, так что там с Лилей? Ирина, вы сейчас не слишком заняты? – и хитро улыбнулась. – Если нет, тогда… Жора, езжай за нашей машиной.
Они остановились возле подъезда Дани. Сердце у Клавдии сильно забилось, Акакий принялся часто сморкаться и икать, а с Катериной Михайловной случилось словесное недержание:
– Клавочка! А куда это нас Аня пригнала? Жора! А вы точно уверены, что мы ехали за нужной машиной? А то я вас знаю – пристроитесь за каким-нибудь милицейским бобиком и притащите нас в «Белый лебедь»! Петр Антонович, между прочим, там ограниченные возможности в женском плане. И даже со мной будете сидеть в разных камерах, там нет семейных!
– Клав, а может, Гусева была права, а? – спросила вдруг Ирина. – Когда про родню говорила.
В дверь позвонила Аня. Каким-то особенным, мудреным звонком – два коротких, один очень длинный, потом один короткий…
Двери открыла… Оленька.
– И здесь она… – выдохнул Акакий Игоревич. – Фигаро, ей-богу!
За Оленькой вышел Даня. Несмотря на поздний час, он был в отглаженной рубашке, в брюках со стрелочками, то есть как будто только что явился из офиса, только пиджак снял.
– Ну наконец-то! – воскликнул он. – А мы вас ждем, ждем… Чего долго-то так?
– Да это мама… допрос проводила, – усмехнулась Аня. – Чаю нальешь, мы голодные, как… как кто, мам?
– Как твой отец, он всегда есть хочет, – буркнула Клавдия.
Она подозревала, что дети что-то задумали, но, когда от нее что-то скрывали, ей это не всегда нравилось.
– А почему только чай? У нас уже давно стол накрыт, вас дожидается, – широко взмахнул руками сын и повел гостей в комнату.
Чего только не было на этом большом столе. Видно было, что хозяева очень старались порадовать гостей – напекли, наварили, нажарили. Правда, ни один из пришедших на угощения даже не взглянул – возле стола, в миленьком голубеньком платьице стояла Лиля!
– Ой!! Доченька! – охнула Ирина и повалилась на руки дочери.
Ее тут же подхватил Даня, но Ирина принципиально его оттолкнула, воскликнула еще раз:
– Ой! Доченька! – и вторично плюхнулась в дочерние объятия.
– Лилечка! Девочка наша, как же ты нас переполошила! Ну что ж такое, в самом деле?!
– Лиля! Лиля! Я вот знал, я вот знал, что так все закончится, я вот знал!
– А дайте-ка я ее по заднице! Пустите же меня! Ну дайте же мне ее отшлепать! Исключительно в педагогических целях!
– А давайте ужинать! Лиля, здравствуй. Катерина Михайловна, не махайте руками, повяжите лучше мне салфетку!
Когда первые восторги стихли и все уселись за стол, Лиля, счастливо улыбаясь, заговорила:
– А я давно здесь. Это Аня сказала, чтобы мы ничего не афишировали.